Страница 10 из 12
Странно, но в такие моменты почему-то воскресает надежда, даже если она давно похоронена под слоями цинизма и неверия. Столкнувшись на пороге с горькой бедой, привычный мир делает кувырок, переворачиваясь с ног на голову. Агностик идёт в церковь и часами стоит под сводом, атеист шепчет молитву, обещая начать верить, пантеист сбивает колени, стоя напротив иконостаса. И над всем этим парит надежда получить свой кусочек чуда, который спасёт, не даст случиться самому страшному.
Попрощалась с девчонками и поехала домой. Впереди ждал ужин, унизительные игры, а за ними тишина, укрытая темнотой, расползающейся из углов. Самое отвратное время раньше, когда не могла отмыться от грязи, а в спальне стоял тошнотворный смрад извращённого секса, и так необходимое сейчас для того, чтобы продумать шаги, разработать план и выстроить каждый его пункт. Уваров ошибок не прощал и карал жестоко, со вкусом.
Юра снова гнал, нервничал, кидал опасливые взгляды и каждую минуту смотрел на часы, будто от этого остановится стрелка, а может и сразу движение земли. Молодой ещё, глупый, не стрелянный. Не бывает волшебства. Не в мясорубке Уварова. Как бы он не рвал сцепление и не стёсывал резину об асфальт, раньше Бори вернуться не вышло. Мы тормозили у крыльца, а его водитель как раз загонял транспорт в гараж.
– Вера Михайловна, скажите, что по дороге заглохла машина, – шепнул Юрий, открыв машину и помогая выйти. – Я подтвержу. Он мне поверит.
– Всё хорошо, Юр. Это не важно, – на секунду сжала его предплечье. – Спасибо тебе.
Глухое равнодушие навалилось внезапно, стоило коснуться ручки и открыть дверь. Состояние понимания, что перед смертью не надышишься и нужно просто ждать. Приторный запах духов прошёлся раздражением по слизистой носа, женский смех пробежал неизбежностью по ушам. И гадать не пришлось, что за гостья за столом.
– Ты задержалась, дорогая, – широко улыбнулся Борис, открывая оскал взбешённого зверя.
– Засиделась с сёстрами. Давно не виделась с ними, – не стала врать и втягивать в трясину водителя. Не заслуживал парень катка, перемалывающего кости.
– Внимательнее надо быть, Вера, – процедил сквозь зубы. – Следить за временем.
– Прости, – нагнала виноватый вид. – Больше не повторится.
Муж демонстративно взял за руку девицу, сидящую рядом, коснулся губами пальцев с ярко-розовым маникюром, довольно прошёлся глазами по груди, накаченной силиконом, и после вновь перевёл внимание на меня.
– Познакомься, это Катрина. Она будет жить у нас.
Очередная кукла, невнятно похожая на меня с той разницей, что не гнушалась вмешательства современной индустрии красоты. Даже моим неискушённым глазом определялась работа над лицом. Корректировка линии роста волос, удаление комков биша, увеличение губ с вывертом верхней. Дорого ей стоил весь этот процесс, и оплатил его, скорее всего Боря, подводя внешний вид к прототипу моей восьмилетней давности с усовершенствованием функций, от которых отказалась я.
– Быстро, – не сдержалась и усмехнулась, встречаясь с наглой улыбкой Катрины-Арины-Полины. Стало интересно, знает ли она, что ждёт её теперь каждую ночь? Видит ли извращённое животное под личиной респектабельного Уварова? Как быстро сломается, не выдержав страсти конченного садиста? Как долго будет тешить надежды занять моё место?
– Распорядись подавать ужин, – ответил на мою усмешку. – Займись тем, для чего я тебя здесь держу.
«Ублюдок», – сглотнула про себя. – «Перешёл к игре, не дождавшись спальни. Не удивлюсь, если разложит новую шлюху прямо на столе, пока я разделываюсь с рыбой».
Прислуга стояла по стойке смирно, ожидая указаний и боясь проявить излишнее рвение. Они и так старались быть незаметными, профессионально шкерясь по углам, а с появлением новой пассии хозяина притихали и не высовывали напрасно носа.
– Накрывайте на стол и приготовьте гостевую спальню, – приказала и вышла, гордо подняв голову и навешивая маску высокомерности. Мне не должно быть стыдно и неудобно. Это не я унижаю семью и мешаю брак с грязью.
Глава 12
Любовь
Когда мы вышли из кафе, Вадим уже стоял у обочины и с укором смотрел на меня. Скорее всего от отца он получил приличную взбучку и, не сомневалась, штраф в денежном эквиваленте. Папа был на расправу быстр, а в свете рассказа Веры, ещё и очень жесток. До сих пор не могла поверить, что он виновен в смерти мамы. Как так можно, избивать собственную жену? Как у него после этого не отсохли руки?
– Давай-ка я с тобой прокачусь, – коснулась локтя Надя, притормаживая меня и кивая Вадиму. – Возьму удар на себя. Я ведь тоже не ночевала дома.
В машине мы молчали, а я всю дорогу держала сестру за руку. Было страшно отпустить её на подсознательном уровне. Казалось, пока держу, она никуда не денется. Знала, что занимаюсь самообманом, но знать и чувствовать – разные вещи.
Отец, к удивлению, оказался уже дома. На моей памяти раньше десяти вечера он почтил нас своим присутствием впервые после смерти матери. Прислуга выглядела напуганной, нервно прятала за спину руки и опускала глаза. Видно, хозяин оказался не в духе из-за нашего маленького бунта.
– Вам кто позволил ночевать вне дома? – заорал он, стоило нам войти в гостиную. – Кто разрешил выключить телефоны и бегать от охраны?
– Мы уже давно совершеннолетние и вполне можем остаться ночевать у друзей, – совершенно спокойно возразила Надя, что привело отца в ещё большее бешенство. Он в два шага пересёк расстояние до нас и отвесил ей хлёсткую пощёчину, от которой она покачнулась и завалилась на бок.
– Не смей перечить мне, – прошипел, багровея и дымясь от злости. – Совсем горизонты потеряла? Забыла своё место, или думаешь, раз тебе позволено работать и водить машину, то имеешь право открывать рот.
– Мне двадцать два года, отец, и я имею право сама решать, когда открывать рот, – в тон ему выкрикнула Надя, прищуривая глаза и с ненавистью глядя на него. – Все эти годы я позволяла диктовать мне условия, но с этого дня ты не будешь больше принуждать меня выполнять твои приказы.
Мои ноги тряслись от страха, внутренности скрутило в тугой узел, а от запаха крови, тонкой струйкой, зависшей на Надюшеной губе, подкатывал тошнотворный ком к горлу. Только сейчас до меня окончательно дошли слова Любы. Мы всю жизнь жили и подчинялись монстру, способному сломать любого, словно фарфоровую куклу.
– Ты, мелкая тварь, замуж пойдёшь через два месяца, – нагнулся к ней отец и подтянул к себе за ворот блузки, не обращая внимание на треск шёлка. – Вряд ли Бродецкий позволит открывать тебе рот, когда вздумается.
Бродецкий Ян был компаньоном отца, а также являлся отвратительным, скользким типом под полтинник. Он всегда потирал свою бородку и накручивал усы, смотря сальными глазами на молоденьких девчонок. Худшего извращенца сложно было подобрать, хотя, по сравнению с Уваровым Борисом, возможно Ян – пушистый котик.
– Не уверена, что этот индюк скажет тебе спасибо за бракованный товар, – истерично засмеялась Надежда, отползая от разъярённого мужчины и нащупывая рукой сумку. – Твоя дочурка сдохнет через год, а ты потеряешь все вложенные активы.
Договаривая, она достала бумаги и бросила в него, улыбаясь и упиваясь своей маленькой победой. Я ожидала, что отец кинется к ней, поможет встать, обнимет, пожалеет, но он прочитал заключение, разочарованно взглянул на дочь и вышел, громко хлопнув дверью. Как же так? За что к нам такое отношение?
– Иногда, у меня создаётся ощущение, что мы ему не родные дети, приёмные, – прошептала, помогая Надюше встать. – Как он мог тебя ударить?
– Всё нормально, Люб. Это не первый раз происходит, – потёрла щёку и смазала кровь с губы. – Правда, кровь ещё не пускал.
– Я боюсь его, – неровно выдала я. – Если он решит отдать меня Бродецкому, то придётся рассказать ему о беременности, и тогда он убьёт меня.
– Послушай, сестрёнка, – очень тихо заговорила Надя. – Если почувствуешь, что отец что-то замышляет с твоим участием, или о чём-то начинает догадываться, ты сразу звонишь мне или Вере. Мы вытащим тебя и спрячем. Только позвони. А мне пора. Матвей ждёт.