Страница 2 из 11
– Нет! Даже не думай! – шепотом уговариваю я себя и, приоткрыв дверь шире, шагаю внутрь.
В конце концов, я просто определюсь для себя в какую службу звонить.
Изогнутый буквой Г коридор утопает в полумраке. Лампу здесь зажечь не удосужились, а от окон свет практически не достает. Прямо передо мной вход в комнату, налево две боковые двери (скорее всего, туалет и ванная) и прямо кухня, в которой я вижу край стола и закрытые жалюзи. Думаю, что, возможно, кухня и служит Гордееву кабинетом и направляюсь туда.
– Игорь Андреевич, – зову я негромко. – Игорь Андреевич…
– Бу!
Я с визгом подпрыгиваю на месте и резко оборачиваюсь.
Передо мной мужчина лет тридцати пяти, заросший многодневной щетиной, дурно пахнущий неистребимым перегаром, но до невозможности счастливый.
– Уйдешь? – криво ухмыляется Гордеев, и я вдруг понимаю, что, очевидно, собираюсь доверить свою жизнь алкоголику, а может, и наркоману.
– Боюсь, у меня не очень-то много вариантов, – честно признаюсь я.
– Тогда проходи, будь как дома. Кофе сама заваришь. Он в том шкафчике слева, – командует Гордеев. – И мне сделай.
– Сам сделаешь, – я ставлю сумочку на пол у двери, а сама сажусь за стол. – И я сюда пришла не кофе пить.
Мужик смотрит на меня лукаво и оценивающе. Я знаю этот взгляд как никто другой.
– Так зачем же ты пришла?
– Меня зовут Золотова Валерия Сергеевна, – представляюсь я. – Я практикующий психолог и преподаватель кафедры психологии. И… кхм…
Я пытаюсь проглотить ком, вдруг застрявший в горле.
– И мой сводный брат – серийный убийца.
ГЛАВА 2
11 лет назад
– Я не собираюсь жить с ним под одной крышей! – мне захотелось топнуть ногой, но я тут же себя одернула, слишком уж детский жест для восемнадцатилетней сознательной девушки.
– Значит, можешь остаться спать во дворе, – отец был невозмутим, как и всегда.
Он сидел за своим столом, перечитывая какие-то бумаги и периодически делая в них пометки красным карандашом.
– У меня есть своя квартира, – напомнила я. – Дай мне ключи от нее.
– У тебя, конечно, есть своя квартира, – адвокат Золотов Сергей Анатольевич поглядел на меня поверх прямоугольных очков в золотой оправе. – Но дать от нее ключи – это потакать твоему эгоизму, который в последнее время уже переливается через край.
Я закатила глаза и порывисто шагнула к столу. Уперев ладони в отполированную столешницу, наклонилась ближе к родителю и зашептала:
– Он даже не ее сын, – эта тема была табуирована в нашем еще не официальном, но уже семействе. – Как ты можешь быть настолько спокоен, когда рядом с тобой спит такой человек, как он?
– Какой такой? – отец отложил бумаги и посмотрел прямо на меня.
– Он – бомба замедленного действия, – все еще тихо ответила я. – Неизвестно, кто его родители. Может, они убийцы? А может, он сам перережет нам горло, пока мы будем спать?
– Не неси ерунду! – папа тоже поднялся, и я сразу же показалась себе слишком маленькой и жалкой по сравнению с ним. – Ты вообще слышишь себя? Марина воспитывает Макса с пяти лет! Она его мать! А ты избалованная девчонка, которая боится конкуренции. Я достаточно долго выдержал траур и теперь не собираюсь отказываться от этой женщины только потому, что тебе так захотелось.
– Я не боюсь никакой конкуренции! – возразила я. – Я знаю, что ты не станешь меня меньше любить. Но он меня пугает!
– Ты права, я не стану любить тебя меньше, – отец нахмурился, и я поняла, что это его слово точно будет последним. – Но я разочарован. Я очень в тебе разочарован. И у него есть имя. Его зовут Максим, если ты забыла.
Я молчала и ждала продолжения. А папа мрачнел все сильнее.
– Я не могу выгнать мальчика и не буду этого делать. Но ключи я тебе отдам, – связка новеньких ключей была извлечена из верхнего ящика стола и легла на стол передо мной.
Несмотря на то, что именно этого я и добивалась, получив желаемое, я почувствовала себя преданной. Слезы закипели в глазах, но я не дала им пролиться. Взяв ключи, я направилась к двери, даже не поцеловав отца.
– Я надеялся, что хотя бы теперь обрету покой, – папа сказал мне это в спину, но я не остановилась. – Надеюсь, ты обуздаешь свою гордыню.
Хлопнула дверью так, что, наверное, услышал весь дом. Именно тот, который совсем недавно был моим, а теперь я вынуждена была оставить его этому. Стремительно сбежала по лестнице в холл, четко для себя решив, что и секунды в отчем доме оставаться не собираюсь.
Этот подпирал собой арку, ведущую в столовую. Вечно растрепанные черные волосы торчали во все стороны, голову наклонил вбок, от чего в полумраке ярко выделились тени на впалых щеках, чуть раскосые серые глаза смотрели насмешливо, а немного широковатый для его лица рот искривился в издевательской улыбке.
– Что, Сергей Анатольевич отказался меня выгонять? – голос скрипел и хрипел, как несмазанная телега. – Какая жалость.
Он был старше меня на год и выше почти на голову. Только от одного его вида меня накрыла едва контролируемая ярость. Что этот себе позволяет?
– Не надейся, что будешь здесь жить, – почти выплюнула ему в лицо я.
– Я-то буду, а вот ты, похоже, нет, – он кивком указал на ключи, зажатые в моей руке.
– Я могу отдать их тебе, – озвучила я пришедшую в голову идею. – Будешь устраивать там вечеринки, водить девочек, не нужно будет никому отчитываться…
– Спасибо, но я останусь с матерью, – он улыбнулся, наслаждаясь выражением моего вытянувшегося лица. – Ей не помешает посильная помощь перед свадьбой.
Я смотрела на него и никак не могла понять, как они все не видят, что он из себя представляет. Он же само воплощение всего ужасного! Лицемерный, хамовитый, агрессивный, неуправляемый…
– Уехал бы ты, – почти душевно предложила я.
– Я бы, может быть, и уехал, – он оторвался от стены и, растягивая слова, медленно, словно хищник на охоте, направился ко мне. – Если бы не уезжала ты, Лера.
– Ты уедешь, если я останусь? – зацепилась за его слова я.
– Я же сказал. Может быть.
– Мне нужны гарантии, – потребовала я.
– У тебя их не будет, – этот навис надо мной Пизанской башней, от чего мне стало не по себе.
– Значит, я ухожу.
Развернувшись, я хотела открыть дверь и выбросить из головы неприятного человека, который скоро должен был стать моим родственником, но меня остановили длинные пальцы, сомкнувшиеся на моем локте.
– И ты оставишь со мной своего любимого папочку? – его шепот прозвучал как будто бы у меня в голове.
– Пусти, – я дернула рукой, пытаясь вырваться, но этот держал крепко.
– Как ты сказала? Может, мои родители убийцы, и я сам перережу горло? Например, Сергею Анатольевичу, – от его слов по спине побежала волна ужаса. – Он хороший человек, но мало ли что такому, как я, может прийти в голову. Правда?
– Откуда ты?.. – хотя, впрочем, какая разница, как этот подслушал мой разговор с папой. – Я все ему расскажу.
– Расскажи, конечно, – он кивнул, и я почувствовала, как от этого движения его щека скользнула по моим волосам. – У детей не должно быть секретов от родителей.
– Он вышвырнет тебя, как бродячую собаку, – пригрозила я, хотя уже ни в чем не была уверена.
– А если нет? – он резко развернул меня, дернув, и я со всего размаху стукнулась носом в его грудь. – Тебе лучше остаться и проследить, чтобы я ничего не натворил.
Я вскинула голову. Его глаза двумя горящими льдинами сияли прямо напротив моих. В таком положении я чувствовала себя кроликом, замершим перед голодным удавом. Собрав остатки храбрости в кулак, я процедила прямо в самодовольное лицо:
– Отпусти!
– Закричи, – маниакальный блеск в его глазах пугал меня до дрожи. – Или обратись вежливо.
Конечно, я понимала, что это чистейшей воды манипуляция. Я была молодой, а не глупой. И понимала, что если закричу, то он отскочит в сторону, сделает милое лицо, и после сегодняшнего скандала мне никто не поверит.