Тринадцатая реальность

– А что в твоей новости печального?

– Печально, что я не смогу каждый день видеть такую неблагодарную свинью, как ты, – ответил Олег, – а Елена будет скучать по Вере. О брате не говорю, сам должен понимать. Учти, что телефон обычный и по нему нельзя говорить ни о чём важном. Да, когда у Веры подойдёт срок, её заберут в специальную лечебницу. Роды примут прекрасные специалисты. Нужно ценить, как о тебе заботятся друзья, а не кривить морду.

– Ты же знаешь, что я на вас не обижен, – примирительно сказал я. – Когда переезжать?

– После окончания войны. Сейчас ты нужен здесь. Только постарайся потерпеть и никуда не ходить без охраны, и жену не пускай. Трудно, что ли, позвонить и немного подождать? На этих ребятах не написано, что они охранники.

Он ушёл, и мы остались вдвоём. Мать обзавелась множеством подруг и редко проводила время дома, а отец должен был прийти со службы только через два часа.

– Я вижу, что ты не рад, – сказала Вера, садясь мне на колени. – Вспомнил лагерь?

– Нет, здесь другое, – ответил я. – В лагере нам ограничили общение и не пускали за ограду. Почти тюрьма, только размером с посёлок и комфортабельная. Здесь мы можем дружить, с кем хотим, и ездить везде в пределах Москвы. Свобода, хоть и ущербная, но другая появится очень нескоро. Там безопасней, но и скучней, потому что в гости не наездишься. Значит, придётся коротать время друг с другом и с охраной. Что-то выиграем, что-то проиграем.

– Выиграли двести тысяч, – напомнила она, – а ты действительно скривился, как будто хлебнул уксуса.

– Мы могли и сами купить эту фазенду и потребовать охрану. Понимаешь, малыш, для меня деньги уже давно ничего не значат. Когда их слишком много и мало тратишь, о них вообще забываешь. Фазенда? Это что-то вроде имения. Моё поведение не связано с этим подарком или почти не связано. Просто я сейчас жду, чем всё закончится, и боюсь! В моих знаниях есть преимущества и недостатки. Недаром говорят, что меньше знаешь – крепче спишь.

– И долго тебе бояться? – спросила она.

– От месяца до года, – засмеялся я. – Как только всё в мире установится, так я сразу стану спокойным-преспокойным! Вот дней через пять к нам обратится американский посол...

Я ошибся со своим прогнозом ровно на пять дней: посол попросил у императора срочной аудиенции уже через час после ухода от нас Олега.

– Оденься приличней и не забудь орден, – сказал мне Андрей в телефонную трубку. – Сейчас должен подъехать американский посол с очень срочным делом. Поскольку оно не терпит отлагательств, я не смогу с кем-то советоваться задним числом. Кроме тебя будут канцлер и Олег.

Я в спешке надел парадный мундир, прикрепил звезду «Святого Владимира» с левой стороны груди, а на шею повесил крест на ленте. Жена по традиции привела в порядок мою причёску, и я чуть ли не бегом выскочил за двери. Опаздывать не хотелось, а заставлять из-за своего опоздания ждать посла хотелось ещё меньше. Я там и так буду как бельмо в глазу, не стоило лишний раз обращать на себя внимание. Хотя всё равно не удастся отсидеться в сторонке, иначе не стоило туда вообще идти. Я успел: посол ещё не приехал, но остальные были в сборе и сидели за большим круглым столом.

– Садись сюда! – Андрей показал на самый дальний от него стул. – Как думаешь, с чем он приехал?

– Почти наверняка хотят отдать нам свои побитые войной корабли в обмен на провоз их экипажей через Россию в Америку, – ответил я. – Англичане их не приютят, потому что это равносильно войне с империей, да и остальные... Стоит кайзеру топнуть ногой, как отдадут и корабли, и моряков. Нам это выгодно по многим причинам, только нужно сразу предупредить, что мы вышлем инспекцию. Если этого не сделать, потопят палубную авиацию и взорвут всё лишнее. Нам эти корабли пригодятся, хотя кое-что придётся отдать кайзеру. Не стоит обижать союзника, забирая у него все трофеи.

– А он не обидится на «кое-что»? – усмехнулся Иван Павлович.

– Кайзер может не получить и того, что дадим, – ответил я. – На это и нужно напирать в разговоре. Он перегнул палку, объявив всех американцев преступниками. Кто же ему сдастся на таких условиях? Это как минимум десять лет принудительных работ по восстановлению разрушенных городов, а кого-то могут и расстрелять. Вообще-то, это было бы справедливо, но империя уже отплатила американцам той же монетой. Если их ударный флот пойдёт на прорыв, возможно, его потопят, но и у немцев мало что останется, а у них под боком англичане. Да и с американцами лучше говорить о мире не с пустыми руками.

Я никогда не видел американского посла, поэтому рассматривал его с интересом, и удостоился от него такого же любопытного взгляда. Мне на его месте тоже было бы интересно, что делает на приёме такой мальчишка, как я. Посол поздоровался первым, произнеся все протокольные фразы. Ответил на приветствие только император, а потом он представил меня и предложил перейти к цели визита.

– От имени моего правительства прошу ваше величество об одной услуге, – сказал посол, садясь на предложенное ему место. – Нужно перевезти по вашей территории наших моряков, и позволить нам вывезти их на родину из одного из ваших дальневосточных портов.

– Только моряков? – спросил Андрей. – Я хочу знать, мистер Буллит, что вы собираетесь делать с кораблями?

– Скорее всего, они будут затоплены, – ответил посол.

– Ваше мнение, князь? – обратился ко мне Андрей.

Вот надо было ему это делать? Лучше бы ответил Шувалов.

– Пусть топят свои корабли вместе с экипажами, – посоветовал я. – Для них такая героическая смерть лучше плена, а нам ни к чему ссориться с проверенным временем союзником. Франко-Германская империя фактически разгромила ваш флот, а вы предлагаете пренебречь союзническими обязательствами и спасти моряков, которых кайзер объявил преступниками, да ещё при этом лишить его законных трофеев. Мы не получим ничего, кроме неприятностей.

– А если корабли отдадут вам? – спросил посол.

– Кое-что отдадим кайзеру, а остальное используем сами в оплату своих услуг, – улыбнулся я ему. – Мы единственные, с кем кайзер не станет из-за вас драться. Можем даже поспособствовать в проведении мирных переговоров.

– На это можно пойти при выполнении двух условий, – осторожно сказал Буллит. – Мы заключаем договор о взаимной обороне, а вы переводите большинство полученных кораблей в свои дальневосточные порты, чтобы от вас была польза, как от союзников.

– Боитесь японцев? – спросил я. – А это ничего, что у нас уже есть с ними союзный договор?

– Вы не делали секрета из текста договора, – сказал он, пожав плечами. – Ваш договор с японцами такой же, какой предлагаю и я. Вы не нападаете на них и не нападаете на нас, но оказываете помощь тому, кто подвергся нападению. Если на нас нападут японцы, оказывая нам помощь, вы не нарушите ни один из договоров. Естественно, у такой помощи будут ограничения. Так вы не сможете, помогая нам, воевать на их территории, только на нашей или в международных водах.

– Хорошо, что вы вспомнили о вашей территории, – сказал я. – Что мы решим насчёт Аляски? Нам не помешает база рядом с союзником, которому нужно помогать.

– Не большая получится база? – спросил посол. – У нас необходимость в союзе на время, хотя мы и потом готовы поддерживать добрососедские отношения. Я думаю, что мы сможем отдать вам несколько Алеутских островов в обмен на согласие никогда в будущем не выдвигать к нам территориальных претензий, но даже это я не могу решить без консультаций. Давайте отложим решение этого вопроса на более позднее время.

– Тогда у меня, ваше величество, больше вопросов нет, – сказал я Андрею. – Если согласятся передать нам корабли и находящееся на них боевое имущество, всех переправим во Владивосток, а там будем действовать, как договоримся. Можем перевезти мы, а могут прислать свои корабли. Сколько их?

– Около семидесяти тысяч, – ответил посол. – Возможно, будут не одни моряки. Немцы перерезали железную дорогу, а мы не успели вывезти всех из Алжира.