Тринадцатая реальность

Глава 20

– Все прочитали? – спросил председатель совета министров Луи Виктор Гибер у собравшихся за столом членов кабинета. – Может кто-нибудь из вас объяснить, как мы в это вляпались и что теперь делать?

– Это проверено? – спросил министр торговли и промышленности Шарль Саррьен.

– Быстро не проверишь, – ответил приглашённый на совещание директор Второго бюро полковник Раймон Бриан. – По линии русской агентуры у нас нет об этом никакой информации, а искать самим агентов Братства в наших городах... Скрытно такое не сделаешь, да и открыто многого не добьёмся, только вызовем панику. Можем предложить меры для уменьшения возможных потерь.

– Значит, это может быть блефом, – сделал вывод Саррьен.

– Я не рискну это проверять, – сказал министр внутренних дел Пьер Рувье.

– Будем исходить из того, что это правда, – подвёл черту Гибер. – Я не думаю, что русские взорвут свои мины, если мы не объявим им войну, но мы не можем мириться с такой угрозой. И нужно что-то решать с нашими активами в России и с немцами.

– Немцы напуганы, – сказал военный министр генерал армии Анри Легран. – Яд в крупных городах – это очень серьёзно. Если их население побежит, в стране наступит хаос. Можно подготовиться и уменьшить потери, но и в этом случае нам долго будет не до войны. Русские на это и рассчитывали. К ядам добавилось мощное оружие, которым собирались бомбить наши войска. Это помимо химических бомб. У нас по нему нет никаких сведений, кроме сообщения из Германии. Англичане тоже ничего не знают.

– Немцев нужно как-то вовлечь в войну, – ответил на вопросительный взгляд председателя министр иностранных дел Арман Ферри. – Если они не хотят драться с русскими, можно попробовать сделать так, чтобы русские дрались с ними. Но в этом случае мы понесём большие финансовые потери.

– Что вы имеете в виду? – спросил министр финансов Шарль Бриссон. – Не их займы?

– В первую очередь займы, – подтвердил Ферри. – За предприятия они предлагали рассчитаться.

– За двадцать лет! – крикнул Бриссон. – А займы... Да нас с вами разорвут держатели русских бумаг! И не станут русские одни драться с Германией: они не идиоты! А это значит, что нужно образовать тройственный союз, но на этот раз с Россией против Германии. Вряд ли немцы будут ждать, пока мы это сделаем, как бы нам самим не попасть под удар!

– Ну и заключим, – согласился Ферри. – Главное, чтобы основная тяжесть войны легла на русских. Я ни минуты не сомневаюсь в том, что Германия долго не выстоит против трёх держав. Разделить её после победы и решить вопрос с немцами навсегда! А потом можно заняться Россией. Какое бы они ни придумали оружие, армия у них сильно ослаблена, а если её ополовинят немцы...

– Ваше мнение, генерал? – обратился Гибер к военному министру.

– Если русские на это пойдут, то план жизненный, – ответил Легран, – но могут и не пойти. Они не собираются возвращать займы, да и выплаты предложили только потому, что были уверены, что мы от них откажемся. И чем вы их привлечёте? Перспективами расчленения Германии?

– А без России? – спросил министр колоний Александр Мелен.

– Одним нам это не по силам, – ответил генерал. – Вместе с англичанами можем победить при условии, что они приложат к этому все силы, а не станут прикрываться нами. Но это будет тяжёлая война с большими потерями. Наши планы строились из расчёта, что воевать будут другие.

– Потеряем половину флота, – добавил министр флота адмирал флота Жорж Кремер. – И это при условии, что англичане выставят примерно такие же силы. Но у меня нет им большой веры.

– Я не понял, о чём мы договариваемся, – сказал министр внутренних дел Пьер Рувье. – Если кто-то хочет, чтобы русские для нас дрались с немцами, то это глупость. И не нужно на меня так сверкать глазами! Я встречался с Вяземским и могу сказать, что это исключительно умный человек. Да вся деятельность Братства за тридцать лет его существования говорит о том, что в его руководстве нет дураков. Императора ставили они, поэтому или он тоже умён и заодно с ними, или находится под контролем. Обмануть их не удастся, купить – тоже. Так что давайте лучше вернёмся к тому, как заставить воевать немцев.

– Вы бы лучше занялись поисками агентов Братства, которым так восхищаетесь! – с сарказмом сказал Ферри. – Это ваша прямая обязанность!

– Я займусь, – отозвался Рувье, – и даже найду, хоть вряд ли всех. Но для этого потребуются несколько лет. В двенадцати самых крупных городах, которые почти наверняка заминированы, проживают около девяти миллионов человек. Проверять придётся каждого десятого, и проверка должна быть... деликатной, а не допрос с пристрастием. Увы, быстро такое не сделаешь!

– Надо давить на немцев, чтобы выполнили свои обязательства по договору! – предложил министр юстиции Эжен Фрейсине. – Пусть теперь начинают сами, а мы подключимся позже. С англичанами консультировались?

– Они в растерянности, – ответил Гибер. – Ход с ядами, несмотря на всю его гнусность, был гениальным. Нас взяли за горло! По этой же причине вряд ли немцы поддадутся давлению. Какая война, если у них не будет тыла?

– А, может быть, нам у русских тоже что-нибудь отравить? – спросил Мелен. – Не на самом деле, конечно, а подготовить и пригрозить?

– У вас есть тридцать лет? – неприязненно спросил Бриссон. – Ну так и нечего предлагать ерунду! Они работали годами над своими ядами, а потом долго внедряли к нам людей, и не просто агентов, а специально воспитанных с детских лет фанатиков. Обычному человеку трудно отравить десятки тысяч человек и не соблазниться выдать свою отраву за вознаграждение. Если на таком поймают, с живых сдерут шкуру!

– Мы с вами сидим целый час, но так ни до чего и не договорились, – сказал Гибер. – Есть хоть у кого-нибудь дельные предложения?

– У меня есть одно, – сказал Фрейсине. – Оно жизненное, но никому из вас не понравится. Нужно собраться главам союза и России на конференцию и решить самые важные вопросы. О материальных претензиях к русским придётся забыть. Если дать гарантии безопасности, они уберут свою отраву.

– Надеюсь, что это не единственное предложение, – вздохнул Гибер, – потому что я не пойду с ним к президенту.

Во дворце нам выделили только четыре комнаты, но каждая была в два раза больше трёхкомнатной квартиры из прошлой жизни. Такой простор был непривычным и действовал на нервы. Хорошо, когда у вас большая гостиная, но когда в спальне можно играть в баскетбол...

– Вам хорошо, а я в ней одна, – жаловалась нам Ольга. – В первые два дня долго не могла заснуть. Единственная польза, что вам есть где бегать с вашей борьбой. Смотрите, если узнают, засмеют. Статс-дама вся потная в штанах гоняет по спальне мужа-камергера!

– Меньше будут приставать, – сказала ей Вера.

– Это кто же к тебе приставал? – спросил я. – И почему я узнаю об этом только сейчас?

– А если бы сказала раньше? – спросила жена. – Неужели избил бы цесаревича?

– Ему мало фрейлин? Как он к тебе приставал, надеюсь, не грязно?

– Зря ты о нём так говоришь, – ответила она. – Вот что ревность делает с самыми лучшими мужчинами. Он, если хочешь знать, с фрейлинами не флиртует, а за мной просто ухаживал, правда, очень настойчиво. Мне это не понравилось, и я ему так и сказала. Сама, мол, знаю, что умница и красавица, а для комплиментов у меня есть муж, только он редко их делает...

– Так и сказала? – не поверила Ольга. – Врёшь, наверное.

– Будем заниматься или болтать? – спросил я Веру.

– На этом закончим, – ответила она. – Я уже не буду драться лучше, чем сейчас, поэтому время занятий можно сократить. Пойду мыться.

Она вышла и сразу же вернулась вместе с императором. Владимир Андреевич посмотрел на меня с весёлым удивлением и спросил, чем это мы занимаемся.

– Шёл мимо, и возник один вопрос, – объяснил он причину своего появления. – Спрашиваю у вашей матушки, где мой советник, а тут появляется это видение в крестьянской одежде. Мы, говорит, учимся драться. Странное занятие для статс-дамы, причём такой милой, вот меня и взяло любопытство, как у вас поднимается рука её бить?