Страница 46 из 58
Нет, Свон не смогла бы подойти к принцу и рассказать ему, что поцелуй Дака ничего не значил. Она до ужаса боялась услышать вопрос, а много ли значил его, Эдуарда, поцелуй? Тот, первый, случайный, у замка Шовеллер, или второй, порывистый, в замке Леоль, или самый сладкий, нежный, подаренный уже в Дохо.
Мысленные метания прервал крик Бертрана, что мясо готово. Куски, ловко срезаемые с туши лоснящимся от пота коком, передавались проголодавшимся гостям. Миски ставили прямо на колени, выхватывая из них горячее мясо руками и макая в жир ломти хрустящего хлеба. Такая вольность еще больше всех раззадорила, когда Дак, отпрыск графа Шовеллер, тоже отбросил приличия и так вцепился в мясо, что жир потек по его подбородку и рукам. Свон пришлось повязать полотенце под шеей друга, чтобы тот не закапал дорогую доху. Свою миску Свон отправила на кухню, чтобы ей порезали мясо на куски поменьше и принесли вилку.
Когда она опять взглянула на принца, то увидела его сидящим рядом с Мартой. Он что-то шептал зардевшейся девушке на ухо, а та хихикала, время о времени стреляя в него глазками.
Поискав Сару, Свон обнаружила, что кормилица покинула праздник, а на ее месте сидит полностью одетый Бертран и переговаривается с Роки, советуя, как лучше срезать мясо с костей.
Еще раз взглянув на милующуюся парочку, Свон чуть не закричала от досады: Эдуард обнимал Марту за талию, а та светилась от счастья и ластилась к обратившему на нее внимание великолепному мужчине. Они в один голос отказались от мяса, и принц хлопнул в ладоши, давая знак музыканту. Тот запиликал на скрипке, приглашая всех на танец. Один из охранников умело подыгрывал ему на высоком барабане, задавая веселый ритм.
Служанки со смехом вспорхнули с мест, наскоро вытирая жирные руки об тряпицы, а порция снега довершала их омовение. Все они побежали на предназначавшуюся для танцев часть настила и закружились в хороводе.
Марта, наконец оторвавшаяся от принца, тоже вошла в круг танцующих. Она сдернула с головы цветастый платок и по ее плечам рассыпались темные кудри невероятной красоты. Свон, не желая того, отметила, что девушка хороша, очень хороша!
Красуясь перед принцем, Марта лихо отплясывала «волчок», деревенский танец, в котором танцующий показывал себя со всех сторон, кружась, словно юла. Вскоре в снег полетела меховая жилетка, так разгорячилась красавица.
По рядам пронесся возглас восхищения. На Марте ладно сидело красное платье с узким лифом и широкой юбкой, открывающей во время кружения крепкие ножки танцовщицы. Туго натянутая материя показывала великолепие тяжелой груди, подпрыгивающей вместе с хозяйкой, и притягивающей взгляды всех мужчин.
Свон принесли нарезанное мясо, но она не могла съесть и кусочек, так ее поразило, с каким нескрываемым удовольствием Эдуард смотрел на темноволосую девушку.
Не желая мучить себя проснувшейся ревностью, она отставила миску, перешагнула через скамейку, торопливо шепнув Даку, что уходит. Тот не стал ее останавливать. Отпрыск Шовеллер и не слышал, что ему говорила подруга. Он, как и Роки, не отрывал взгляд от Марты, забыв об остывающем угощении.
Почти плача, Свон побежала к Саре. Она не хотела оставаться одна, жалея себя, мучаясь ревностью, пробудившей в ней бурю противоречивых чувств.
Но в свете приглушенного огня лампы, Свон различила, что Сара спит, уложив детей к себе в кровать и, вытирающей предательские слезы, девушке ничего не осталось, как отправиться к себе в комнату.
Свон плохо знала замок, поэтому, свернув не туда куда надо, заблудилась. Она шла, не понимая, в какой части здания находится. Одинокий факел тускло освещал длинный коридор с множеством темных ниш. Ища из него выход, она заглядывала за гобелены, развешенные в различных частях замка не столько для красоты, сколько для предотвращения сквозняков.
Коридор казался бесконечным, иногда он ломался под прямым углом и новый факел высвечивал тоненькую фигуру девушки в зеленом платье.
Бродя по замку, она согрелась, поэтому сняла с себя зипун и несла его в руках. Хотелось бросить его и бежать, а не плестись, терзаясь страхами никогда не встретить живую душу.
Неожиданно ее мольбы были услышаны. За очередным поворотом она увидела двоих. Высокий мужчина страстно целовал черноволосую женщину в знакомом красном платье. Оно было расстегнуто и бесстыже открывало упругую грудь до самых сосков. Не слыша и не видя ничего вокруг, любовники, не отрываясь друг от друга, скрылись в нише, завешанной гобеленом, откуда вскоре послышался шорох ткани и громкий стон.
Ошеломленная Свон замерла на месте, забыв, куда шла. Перед ее глазами стояла картинка белой груди, сминаемой жадными пальцами мужчины.
Шлепки нагих тел, торопливый шепот, неясные возгласы и протяжный женский стон, вернули Свон на землю. Она резко развернулась и побежала.
– Как он мог? – Свон зажала рот рукой, чтобы ее всхлипы эхом не разносились по коридору. – Только вчера он целовал меня, а сейчас, увидев жар-птицу, кинулся к ней! Ненавижу! Ненавижу!
Боль разрывала ее сердце, быстрый бег сбивал дыхание, а ноги несли неведомо куда. И только чье-то твердое тело, о которое она ударилась, остановило ее безумное стремление выбраться на морозный воздух, которого так не хватало.
Глава 16
– Свон, что случилось? – услышала она голос Эдуарда. – Кто тебя напугал? Почему ты плачешь?
Она стояла, уткнувшись лицом ему в грудь, и лила слезы. Нет, не он сейчас целовал красавицу Марту, не он расстегивал нетерпеливой рукой пуговки на красном платье! Не ему со стоном отдавалась бесстыжая служанка.
– Все хорошо! – выдохнула Свон, чувствуя, что сердце покидают боль и ревность. – Я заблудилась. Бежала-бежала и никак не могла найти свою комнату.
– Ты ее все-таки нашла. Она за твоей спиной. Почему ты ушла с танцев? – Эдуард обхватил ее лицо ладонями, большими пальцами вытирая слезы.
Этот жест вызвал очередную волну слез. Эдуард наклонился и начал собирать их губами, шепча слова, которые с трудом доходили до сознания растерянной девушки.
– Успокойся, все хорошо. Тебя больше никто не обидит. Я рядом. Я всегда буду рядом.
Легкий поцелуй в один глаз, в другой.
– Я битый час стоял у двери твоей комнаты. Хотел уже пуститься на поиски.
– Я нашлась, – не выдержав, Свон сама потянулась к губам Эдуарда и приникла к ним, влажным от ее слез, шепнув на вдохе перед поцелуем. – Вот она я.
Сладко, горячо, желанно – такие слова кричала бы Свон, если бы кто-то спросил, что она чувствует. И не пила вроде вина, которое слуги разносили у костра, а голова кружится, ноги подкашиваются. Хочется лечь в кровать… Нет, на пол… Здесь и сейчас. Пусть нет ковра, пусть холодно спине, сверху ее ждет огонь, которым полыхает Эдуард.
– Останови меня, – просит он. – Сам не смогу.
– Остановите меня, – вторит Свон, отрываясь от его губ, чтобы набрать в легкие хоть сколько-нибудь воздуха. – Сама не смогу.
Когда они успели расстегнуть свои одежды? Свон не заметила. Только холодный воздух, опаливший сосок, опередив на мгновение нетерпеливые пальцы, вернул сознание. Она сейчас сделает то, за что осуждает бесстыжую Марту!
Поймав рукой тянущуюся к груди ладонь Эдуарда, она сумела выдавить из себя:
– Нет!
Запретное слово, прозвучавшее выстрелом, оттолкнуло мужчину, заставило одуматься, задушить бушующее желание обладать женщиной.
– Прости…
– Простите.
Свон стыдливо стала застегивать пуговицы на платье. Они не слушались, выскальзывали из пальцев, лицо горело не то от стыда, не то от недавних поцелуев.
Эдуард первый взял себя в руки. Открыв дверь в комнату, он ввел туда Свон и, подойдя к кувшину, налил воду в стакан и в чашу, в которой смочил свой платок.
– Тише. Успокойся, – шептал он, вытирая ее полыхающее лицо. Потом помог привести в порядок платье, пока Свон пыталась напиться. Вода разливалась, оставляя темные пятна на зеленой ткани.
Эдуард поймал ее руки, осторожно вытянул из них стакан и поставил его на стол.