Ошибка

– Мне показалось, я видел, один из них сбежал. Их там может быть больше. Кто-нибудь один идет со мной.

Решившись следовать правилам до конца, Эйи соблюдал меры предосторожности, внутри себя поражаясь этим беспомощным существам, придумавшим такие сложные стреляющие игрушки, но не умеющим себя защитить.

– Я пойду!

Из толпы вызвался хрупкий человек с большими глазами, выражающими какое-то непонятное отчаяние.

Эйи нахмурился.

– Да ты же еле на ногах стоишь.

Человек потупил взгляд.

Вперед вышел другой, гораздо более крепкий. Кажется, это как раз и был тот самый энтузиаст, попробовавший ввести в общую практику воздушные силы. Молча кивнув друг другу, Эйи и Арк устремились за беглецом.

По дороге они нашли пистолет, выпавший, очевидно, у бегущего. Повинуясь непонятному порыву, Эйи схватил его. Арк посмотрел вопросительно, но, ничего не сказав, побежал вперед.

Нашли несчастного в пещере у озера; очевидно, запыхавшись и не в силах больше бежать, он решил хотя бы укрыться. Эйи в очередной раз поразился слабости и наивности.

Человек сидел и трясся, смотря широко распахнутыми от ужаса глазами. Он дергался каждый раз, когда его преследователи делали шаг по направлению к нему.

Внезапно Эйи сделал жест остановиться.

– Можешь возвращаться. Он здесь один, я разберусь с этим.

Арк поднял брови, через секунду-другую нехотя удалился.

Твердое намерение обойтись без фокусов куда-то улетучилось; впрочем, произошло это еще тогда, когда он подобрал пистолет.

Он никогда не видел пришельцев так близко. И ему, пожалуй, никогда не приходилось быть свидетелем такого сильного страха, который он ощущал почти физически.

Он сел на корточки и стал смотреть в глаза человеку.

Возможно, это была не лучшая идея: тот даже перестал трястись, он застыл, и теперь хватал ртом воздух, как рыба. Эйи боролся с желанием сделать резкое движение: останавливало понимание, что у того просто разорвется сердце.

В Эйи соединялись два чувства: интерес и отвращение. Сидящий вжавшись в стену пещеры человек уж очень походил на животное; причем даже не только из-за страха – Эйи не мог объяснить, почему. Но, что отвратительно – он будто был каким-то низшим животным; и это тоже было необъяснимо. Но вызывало любопытство.

Эйи достал пистолет и начал покручивать перед лицом человека. Удивительно, но его глаза даже на мгновение прояснились – он увидел что-то знакомое, то, что было ощутимо, материально, то, что держали его собственные руки; известное свойство сознания.

Но радоваться было нечему. Положение начинало раздражать Эйи, ему захотелось поскорее избавиться от этого комка страха, но в то же время рассмотреть получше. Поэтому он не нашел ничего лучше, как приветливо улыбнуться и застрелить того.

После этого он долго осматривал труп.

– Эйи, мне нужно с тобой поговорить.

– Да?

– Мне рассказали, что ты пользовался оружием.

– Что?.. Кто? А.. что за бред! Я же сказал ему уйти!

– Я тоже считаю, что поступок мерзкий. Он свое получил. Но, тем не менее, факт остается фактом.

– Простите меня за откровенность, но я не понимаю вашего беспокойства. Я никогда не держал в руках их оружие, а тому человеку все равно нужно было умереть – мне и стало интересно, как оно работает.

– Но ты ведь не просто застрелил его.

Эйи поднял наивно-невинные глаза.

– Арк говорил, что ты очень долго смотрел на него – ладно бы это; но зачем тебе нужен был труп? Понимаешь, мне… как бы это сказать – людям… нужен психически здоровый жрец…

Она выразительно посмотрела Эйи в глаза и добавила:

– … что в том числе подразумевает безоговорочное повиновение.

Затем, быстро:

– Я знаю, что ты порываешься сказать. Свобода воли. Мне повторить тебе то, что вы все прекрасно знаете с самого начала? Вы все, мы все взаимосвязаны; мои желания – ваши желания; почему я так насторожена твоим поведением? Да потому, что ты знаешь, чего хочу я, и твои намерения совпадают с моими, но почему-то ты делаешь назло. Ты уподобляешься им. Зачем?

Эйи почувствовал, как к голове подступает жар. Он понял, что уже не станет жрецом.

– Я просто делаю, что хочу. Я, знаете ли, не намного хуже Вас.

– К сожалению, ты не знаешь, о чем говоришь.

– Нет, я знаю. Почему я должен от Вас зависеть? Может, это я должен возглавлять племя; меня слушаются люди, я обладаю всеми необходимыми качествами, я, в конце концов, чувствую свою исключительность; я один могу всем этим управлять, да и не только этим, я…

Он вдруг остановился. Он говорил то, что до этого никогда себе не говорил, о чем никогда не думал или, скорее, то, чего никогда не осознавал. Он смотрел на Нее изумленными глазами, как будто не сам сейчас Ее ошарашил. Она первая пришла в себя.

– И что же, ты полагаешь, что ты выше остальных? – она исследующе прищурила глаза.

– Да, полагаю.

– И также ты полагаешь, что будешь являться таким при любых условиях?

– Что Вы имеете в виду?..

– Насторожился? Правильно сделал. Это здесь твоя наглая физиономия обладает влиянием; здесь вы все – под моей защитой, да не было бы вас без меня. Я вложила в вас лучшие качества. Я отбирала и отбираю каждого из вас. Я люблю вас только за то, что вы достойны этого. Ты себя кем возомнил? Ты действительно считаешь, что имеешь право на полную «свободу воли», а точнее свободу глупого своеволия, при том, что себе не принадлежишь? Ты хочешь быть, как те животные, которых вы вчера смели с лица этой священной земли?

– Вы не отличаете своеволие животных от своеволия высших существ.

– Ха-ха-ха! Я-то отличаю, прости конечно… Но вот животные… ха-ха… не всегда отличают…

Эйи ничего не ответил. Лицо покрыла дымка отсутствия и холода.

– А вообще, я здесь не чтобы тебя оскорблять, ну вынудил ты меня. Я что хочу узнать – ты и правда считаешь, что твои высшие качества, твое влияние, словом, весь тот ореол достоинства, что тебя окружает, не исчезнет, как утренняя дымка, попади ты в другую среду?

– Как оно может исчезнуть? Это неотъемлемо. Это и есть я. Если этого не будет – не будет меня самого.

– Ну допустим. Но будет ли это также очевидно для других?

– Как это может быть не очевидно? Обладая определенными качествами, ты их проявляешь. Не проявляя их, ты не живешь.