Страница 72 из 79
Вдруг изображение на экране побледнело, и из глубины партера послышался шум. Вспыхнул свет, и Дамасо показалось, будто его обнаружили и все на него смотрят. Он вскочил было, но увидел, что все словно приросли к своим местам, а полицейский, намотав на руку ремень, яростно хлещет кого-то большой медной пряжкой. Хлестал он ею огромного негра. Закричали женщины, и полицейский тоже закричал, перекрывая их голоса:
- Сволочь! Сволочь!
Негр покатился между рядами, преследуемый двумя другими полицейскими, бившими его по спине. Наконец им удалось схватить его; тот, который хлестал пряжкой, своим ремнем скрутил ему руки за спиной, и все трое, толкая, погнали его к двери. Все произошло так быстро, что Дамасо понял случившееся, только когда негр прошел мимо него. Рубашка на негре была разорвана, лицо вымазано пылью, потом и кровью. Он повторял рыдая:
- Убийцы! Убийцы!
Свет погас, и снова стали показывать фильм. Дамасо больше ни разу не засмеялся. Он курил сигарету за сигаретой и, глядя на экран, видел какие-то несвязные куски. Наконец снова загорелся свет, и зрители теперь переглядывались, словно напуганные явью.
- Вот здорово! - воскликнул кто-то с ним рядом.
- Кантинфлас хорош, - не взглянув на говорившего, сказал Дамасо.
Людской поток вынес его к двери. Торговки снедью, нагруженные своим имуществом, расходились по домам. Хотя шел двенадцатый час, на улице было много народу - дожидались зрителей, чтобы узнать от них, как поймали негра.
На этот раз Дамасо прокрался в комнату так тихо, что, когда Ана в полусне почувствовала его присутствие, он, лежа на спине, докуривал уже вторую сигарету.
- Ужин на плите, - сказала она.
- Я не хочу есть, - ответил Дамасо.
Ана вздохнула.
- Мне приснилось, будто Нора лепит из масла фигурки мальчиков, сказала она, еще не совсем проснувшись.
И только теперь, поняв, что спала, что незаметно для себя заснула, она растерянно протерла глаза и повернулась к Дамасо.
- Приезжего поймали, - сказала она.
Дамасо отозвался не сразу.
- Кто сказал?
- Поймали в кино, - начала рассказывать Ана. - Сейчас все пошли туда.
И она рассказала до неузнаваемости искаженную версию происшедшего в кино. Поправлять ее Дамасо не стал.
- Бедняга, - вздохнула Ана.
- Что еще за бедняга? - вспылил Дамасо. - Ты что, хочешь, чтобы на его месте был я?
Ана хорошо знала мужа и потому ничего ему не ответила. Она слушала, как он, тяжело дыша, курит, - до тех пор, пока не запели первые петухи. Потом услышала, как он встает, и, не выходя из комнаты, принимается за какую-то непонятную работу, которую можно делать в темноте, на ощупь. Услышала, как он копает землю под кроватью (это длилось больше четверти часа), а потом - как раздевается в темноте, стараясь делать все как можно тише и даже не подозревая, что все это время она, чтобы не мешать ему, притворялась спящей. Что-то шевельнулось в потаенных глубинах ее души, и Ана догадалась теперь, что Дамасо пришел из кино, и поняла, почему он зарыл шары под кроватью.
Бильярдная открылась в понедельник, и ее сразу заполнили возбужденные завсегдатаи. На бильярдный стол был наброшен большой кусок фиолетовой ткани, что придавало заведению траурный вид. На стене висело объявление: "За отсутствием шаров бильярдная не работает". Вошедшие читали объявление с таким видом, будто это для них новость. Некоторые подолгу стояли перед ним, с удивительным упорством перечитывая его снова и снова. Дамасо вошел одним из первых. Он провел на скамьях для болельщиков немалую часть своей жизни, и едва открылась дверь бильярдной, как он уже снова был там. Очень трудным, хотя и не очень долгим, делом было выразить сочувствие. Дамасо через стойку хлопнул хозяина по плечу и сказал:
- Вот ведь неприятность какая, дон Роке!
Тот покивал, вздыхая, с горькой улыбкой.
- Что поделаешь, - сказал он и продолжал обслуживать посетителей.
Дамасо, взобравшись на один из табуретов у стойки, вперил взгляд в призрак стола под фиолетовым саваном.
- Как чудно! - сказал он.
- Это точно, - сказал человек, сидевший на соседнем табурете. - Да еще на страстной неделе!
Когда почти все посетители разошлись по домам обедать, Дамасо сунул монетку в щель музыкального автомата и выбрал мексиканскую балладу, место которой на табло он помнил. Дон Роке в это время переносил стулья и столики в глубину заведения.
- Зачем это вы? - спросил Дамасо.
- Хочу положить карты. Надо же что-то делать, пока не пришлют шары.
Двигаясь неуверенно, как слепой, со стулом в каждой руке, он был похож на недавно овдовевшего.
- А когда их пришлют? - спросил Дамасо.
- Надеюсь, пройдет не больше месяца.
- К тому времени старые найдутся, - сказал Дамасо.
Дон Роке окинул удовлетворенным взглядом выстроившиеся в ряд столики.
- Не найдутся, - сказал он, вытирая рукавом лоб. - Негра не кормят уже с субботы, а он все равно не говорит, где они.
Он посмотрел на Дамасо сквозь запотевшие стекла.
- Наверняка он бросил их в реку.
Дамасо закусил губу.
- А двести песо?
- Их тоже нет, - ответил дон Роке. - У него нашли только тридцать.
Они посмотрели в глаза друг другу. Дамасо не сумел бы объяснить, почему взгляд, которым они обменялись, показался ему взглядом двух соучастников. К концу дня Ана увидела из прачечной, как он возвращается домой; по-боксерски подскакивая, он наносил удары невидимому противнику. Она вошла за ним в комнату.
- Все в порядке, - сказал Дамасо. - Старик поставил на шарах крест и заказал новые. Будем надеяться только, что он их не дождется.
- А с негром как?
- Ничего страшного, - ответил Дамасо, пожав плечами. - Если шаров у него не найдут, им придется его выпустить.
После ужина Ана и Дамасо сели на улице у входной двери и разговаривали с соседями до тех пор, пока не замолчал динамик кино и не наступила тишина. Когда ложились спать, настроение у Дамасо было приподнятое.
- Я придумал самое выгодное дело на свете, - сказал он. Ана поняла, что мысль, которой Дамасо хочет с ней поделиться, он вынашивал весь вечер.
- Пойду по городкам, украду шары в одном, продам в другом. Везде есть бильярдные.
- Доходишься, что тебя пристрелят.