Девушка без сердца

– Вы берете задачку и вместо того, чтобы подумать, лезете в конец учебника смотреть ответ, – перебила я. – Излагаете очевидности, но вы не учли, что Томас мог быть в курсе беременности и в курсе аборта, хотя об этом он тоже ничего не сказал.

– Почему тогда он ждал три недели?

– Три недели он ждал – чего? – удивилась я. – Брент, ее беременность может быть связана с убийством, а быть может и нет. Но послушать вас, так мы дело уже раскрыли.

– А разве нет? – Брент тоже показался мне удивленным. – Его взяли с сердцем, можно сказать, прямо на месте.

«Однозначно пасует перед Рупертом и даже перед Стивеном, который сейчас ведет следствие», – сказал комиссар, и я с ним была целиком согласна.

– Если у кого-то нашли кошелек, это не значит, что он и убил старушку, – пробормотала я. – Странно, что вы все же следователь, Брент. Хоть и бывший…

– Потому что я прав. Потому что у меня интуиция.

Пожалуй, вот теперь я бы поспорила с комиссаром. Например: «Брент не дотягивает даже до стажеров, которым ставят “не пройдено” за практику»… Или Брент растерял все навыки, если они у него вообще были.

– Не стала бы так спешить.

Оставив Брента размышлять над ошибками, я прошла в ванную. Здесь должно было быть то, что я хотела найти. Если не здесь, то в спальне. В гардеробной. Может, даже в спальнях для гостей. Но должно – или нет, и вот если нет, тогда можно было бы разрабатывать эту версию.

Но то, что мне было нужно, я нашла практически сразу. «Ивимаксир», популярное средство, которым я и сама пользовалась. Наверное, им пользовались многие, кому оно было по карману, потому что у него был очень высокий уровень защиты, исключая один момент. «Ивимаксир» прекрасно работал во все дни цикла, кроме дня овуляции. Это побочные эффекты магии, и их не учитывать нельзя. Покопавшись в аптечке еще, я нашла и календарик, который отмечала Таллия, – его вкладывали в каждую упаковку этого противозачаточного средства именно для того, чтобы потом успешно отбиваться от исков.

Таллия учитывала действие «Ивимаксира». В ее аптечке были еще несколько средств так называемого «спермицидного действия», но в разы менее надежные. Видимо, это ее подвело. Что я нашла в аптечке еще? Да кучу всего, от простеньких препаратов от аллергии до дорогих мужских кремов от акне.

Итак: содержимое аптечки доказывало, что для ректора предохранение супруги секретом не было. Или как минимум доказывало то, что она не скрывалась и не пряталась в своем нежелании иметь ребенка. Какое-то из средств не сработало? Но и у нас нет препаратов, дающих стопроцентную гарантию. Если их вообще когда-нибудь хоть в каком-то из миров изобретут, в чем я почему-то сомневалась.

Но я привыкла доводить дела до конца. И я вернулась в комнату с окровавленным креслом – Брент все еще его рассматривал, – достала из чемоданчика пакетики, потом отправилась в ванную и методично изъяла из аптечки все, что там было, оставив разве что бинты и асептики. А потом навестила и хозяйскую, и гостевые спальни, на этот раз без успеха: там было пусто.

– Нашли что-нибудь? – Брент наклонил голову, словно не видел, что я пришла не с пустыми руками.

– По крайней мере, мы сможем проверить, какие она должна была принимать препараты для свертывания крови. Здесь есть несколько подходящих упаковок, в лаборатории сверят и скажут, что именно ей прописали и насколько четко она эти предписания соблюдала. Вы все рассматриваете кресло? Увидели что-нибудь?

Я хотела вернуть Бренту издевку, но он то ли не понял, то ли сделал вид.

– Как вел себя на допросе ректор?

– Как человек, у которого не все дома, – сказала я. – Удалось ему произвести впечатление или в самом деле у него не все хорошо с головой, но я приказала провести экспертизу.

– Можете точно вспомнить, что он говорил на допросе? – попросил Брент очень странным голосом. Не ехидно-небрежным тоном, к которому я уже начала привыкать и даже перестала обращать на это внимание, если Брент свое ехидство сознательно не подчеркивал, а серьезно и деловито.

– Попробую, – неуверенно предположила я. – Все записано, и я могу…

– Не стоит, – по-прежнему серьезно перебил меня Брент. – Просто вспомните. Вы сможете.

«Ну спасибо», – про себя поблагодарила я, но вслух обострять отношения не стала.

– Он сказал, что в курсе, за что его задержали, и сразу же заявил, что хочет дать признательные показания и что это он убил свою жену. – Я секунду подумала. – Он помнил момент задержания, причем подчеркнул, что отчетливо. Но имя свое не назвал, и сказал, что у него его не спросили.

– Это странно.

– Конечно, – я пожала плечами. – Это странно, поэтому я и настояла на экспертизе. Психиатрической и на препараты, которые могут быть у него в крови. Поэтому я и вытряхнула всю аптечку. Томас сказал, что узнал об измене жены. Ну, про звонок мы уже говорили и выяснили, что не было никакого звонка. И Томас ее задушил. И да, он жалел, что она больше не дышит. Но сейчас будет еще больше странностей, Брент. Когда я спрашивала его про Академию, у меня создалось впечатление, что со мной говорят два разных человека. Там, где речь не шла об убийстве, он казался абсолютно вменяемым.

Брент осторожно прошел по комнате, обходя окровавленные следы.

– Это мог быть какой-то гипноз, – наконец изрек он. – В отношении обоих. Это бы объяснило и его заторможенность, и то, что его жена не сопротивлялась. Такую версию вы не рассматривали?

Я вздохнула и стала упаковывать содержимое аптечки в специальный большой пакет, который вытащила из чемоданчика. Мелких пакетиков было много, упаковка требовала соблюдения процедур, но для меня работа была привычная.

– Вам бы книги писать, – посоветовала я. – Я, конечно, не психиатр, но я вас уверяю, гипноз подобного плана – это не более чем фантастика. Если его реакцию и можно объяснить, то исключительно препаратами. Только странно, что ничего не обнаружили в крови Таллии, но я не уверена, что все экспертизы уже завершены. Но вот… – я подумала. – То, что кто-то мог вмешаться, не исключаю. Как минимум – подменить препараты. Как максимум – куда-то деть руки.

– Все когда-то случается в первый раз, – наставительно сказал мне Брент, повернувшись. – Скептицизм прекрасен, когда вы лабораторная крыса. У следователя должна быть фантазия.

– И интуиция, да, я помню, – хмыкнула я. – Если из вас не вышел ни писатель, ни артист развлекательных парков, можно пробовать себя в следственной работе. Вы так рассматривали это кресло, что я сейчас думаю – вы что-то увидели из того, что не увидели мы?

– То, что Таллия странно сидела, – теперь хмыкнул Брент, а я с ужасом поняла, что он прав. Но испуг мой длился недолго.

– Слишком… съехала, вы хотите сказать. Ну, для покойницы это не странно.

– Я бы сказал, что наоборот. Он отрезал ей руки, и как бы ловко он это ни сделал, он практически не потревожил тело. Он маг-инженер, а не трупорез. У вас бы получилось так аккуратно?

Нет, разумеется. Мне понадобилось бы, чтобы кто-то… И я едва не хлопнула себя ладонью по лбу.

От Брента есть польза, что ни говори. И никто из нас не подумал об этом.

Ждать не было времени, и я позвонила Гордону, но он не ответил. Тогда я набрала номер Стивена. Благо что доступ ко всей базе номеров сотрудников у каждого из нас есть по умолчанию.

– Ты в лаборатории? – без долгих предисловий начала я. – Скажи, есть ли на теле какие-нибудь следы… типа тех, какие могли бы остаться, если бы Таллию держали, скажем, за плечи? Или еще за что-нибудь?

– Нет, – так же быстро ответил мне Стивен. – Ты про то, что тело было слишком неподвижно, пока его лишали рук и сердца?

А зря я думала, что это заметил только Брент.

– У нее даже слишком короткие волосы. Но. Теоретически могли придерживать голову. Если так, то следы останутся, и нам придется ее обрить.

– Действуй, – разрешила я и связалась с Рупертом.

– Есть результаты по видеозаписи?

– Что-то нашли? – поинтересовался он.