Страница 4 из 15
Майков был недоволен этой пародией и в неотправленном письме к М. П. Заблоцкому-Десятовскому, которому было посвящено стихотворение, писал в декабре 1855 – январе 1856 г.: «"Весенний бред" весь взят из жизни; как глупо его растолковывали: гонение на науку! Я-то – на науку! нет, никогда! а на клопов, которые заводились в храме науки, – это так. Клопы и разбегались, ошпаренные кипятком»[23]. Сразу Майков спорить не стал, и в собрание сочинений 1858 г. «Весенний бред» не включил. Зато позднее собирался даже перепечатать эти стихи отдельно: «Перебирая свои старые бумаги, я нашел прилагаемое стихотворение. Оно было напечатано сорок два года назад в "Отеч<ественных> записках" и вызвало тогда сильное негодование серьезной критики, усмотревшей в оном оскорбление достоинства науки. Я не перепечатывал его в собрании своих стихотворений не потому, чтобы поверил критике, уличавшей меня в обскурантизме, а потому, что почувствовал сам, что в нем есть прозаические места и рассуждения. Перечтя, однако, его теперь, нахожу, что в нем – в первой и последней его трети – чувствуется юношеский жар, свежесть, игривость и даже в общем выдержанность настроения. Если редакция "Русского обозрения" признает такое мое впечатление справедливым, то не имею ничего против напечатания его на страницах ее журнала»[24]. Если учитывать, что журнал «Русское обозрение» начал выходить только в 1890 г., а сам Майков пишет, что «Весенний бред» был напечатан 42 года назад, то впервые о переиздании стихотворения Майков задумался в 1896 г. Счеты с «Современником» давно уже были сведены, но сомнения и колебания оставались. Это очень характерно для Майкова.
В 1854–1858 гг. Майков создает цикл стихотворений о русской природе, которые стали хрестоматийными и цитатными: «Весна!
Выставляется первая рама», «Летний дождь» («Золото, золото падает с неба!..»), «Ласточки» («Мой сад с каждым днем увядает…»). Это были совершенно неожиданные для Майкова, не головные впечатления. Лишь в некоторых из них встречались идеологические конструкции (город и деревня, телесное и духовное окормление). Но Майков не пишет нигде, что он уходит в мир природы от социальных проблем и неурядиц. Между тем нельзя не заметить, что весь этот природный цикл появляется у него именно в период Крымской войны. Потом стихи о природе встречаются все реже и приобретают философический характер («Пан», «Денница»). Стихи Майкова о природе хороши. Но певцом русской природы назвать его сложно: этот эпизод в его творчестве был слишком коротким и не развился в определенную тенденцию. Наиболее самобытным стихотворением Майкова на «природную» тему была идиллия «Рыбная ловля» – об одной из популярных досуговых практик тогдашнего дворянства, ориентированного на традиционные формы жизни. Стихотворение посвящено лицам, для которых рыбная ловля была «благородной страстью». Сергей Тимофеевич Аксаков (1791–1859), автор книги «Записки об уженье рыбы» (1847), посвятил Майкову стихотворение о рыбной ловле «17 октября» (1857). Об отношении Александра Николаевича Островского (1823–1886) к этому стихотворению говорил брат драматурга М. Н. Островский на юбилейном обеде в честь Майкова 30 апреля 1888 г.: «Я никогда не забуду, с каким восторгом он читал ваше стихотворение "Рыбная ловля", посвященное и ему в числе многих других любителей рыбной ловли, помню, с каким умилением он повторял те места вашей поэмы, где вашею художественною, но трезвою кистью рисуются картины нашей природы»[25].
Достойно также внимания, что два «природных» стихотворения посвящены детям: «Вербная неделя» («Что это сделалось с городом нашим?..»), посвященное «маленькой К-и» и «Весна» («Уходи, зима седая!..»), посвященное Коле Трескину, вероятно, сыну Н. А. Трескина (1838–1894), цензора Московского цензурного комитета, директора учительского института при Московском воспитательном доме, крестному сыну Л. Н. Майкова. Майков таким образом сразу вводил эти произведения в круг детского чтения и в национальный культурный обиход.
Совершенно иной характер имели стихотворения, связанные с Крымской войной 1853–1856 гг.: поднятые в них темы и проблемы оставались актуальными для Майкова до конца его жизни. Вообще Крымская война всколыхнула патриотические чувства во всем русском обществе, вне зависимости от политических убеждений и пристрастий. Но в творчестве Майкова она сыграла совершенно особую роль. В начале 1855 г. он издал небольшую книжку стихов «1854-й год», в рецензии на которую Некрасов и Н. Г. Чернышевский писали: «Майков сознал, что на нем, как на поэте, равного которому в настоящее время едва ли имеет Россия, прямым образом лежит обязанность сделаться органом общего чувства… Книга имеет двойной интерес, как произведение даровитого поэта и как задушевное выражение общего чувства патриотизма»[26]. Имея в виду значение патриотической проблематики и близость Майкова к журналу «Современник», критики не писали о том, что в сборнике ярко выразились те архаические тенденции, которые намечались еще в раннем творчестве. Майков открыл книгу стихотворением «Памяти Державина при получении известия о победах при Синопе и Ахалцихе», которое принадлежит к вроде бы несвойственному ему жанру оды, но мы помним, что он сам считал себя учеником именно Державина. Майков включил в сборник стихи в псевдонародном стиле «О том, как отставной солдат Перфильев пошел во вторичную службу». В стихотворении «Арлекин», выступая против французов, он осудил заодно и демократические идеи Великой французской революции («свобода, равенство, братство»). Во время войны все это воспринималось как патриотический (пускай и неумеренный) порыв. Но в марте 1854 г. Майков написал стихотворение «<Коляска>», в котором выразил свои нижайшие верноподданические чувства. Согласно сообщению Е. А. Штакеншнейдер, Николай I «не принял» это стихотворение[27], оно не попало в сборник. Но это значит, что Майков нашел для себя возможным обратиться к государю с просьбой о такой публикации. Такое литературное поведение оценивалось как сервилизм. «<Коляска>» вскоре стала известна в литературных кругах и вызвала резкий протест. Майкова стали называть Аполлоном Коляскиным. И. С. Тургенев, Некрасов (и, возможно, А. В. Дружинин) в «Послании к Лонгинову» писали:
Стихотворение «Послание в лагерь» в 1860 г. Н. А. Добролюбов спародировал в стихотворении «Братьям-воинам». А позднее Д. Д. Минаев в сатире «Литературные ополченцы» высмеял Майкова и других поэтов «майковского периода». Майков в глазах общества оказался главой и символом казенно-патриотического направления, политическим ренегатом; он тяжело переживал это и оправдывался в переписке с близкими людьми. Но ядовитые критики были правы: ксенофобия всегда опирается на патриотизм, а низкопоклонное верноподданничество – на монархизм, хотя сам по себе патриотизм вовсе не предполагает ксенофобии, а монархизм не предполагает низкопоклонного верноподданничества. Так, говоря словами А. В. Дружинина, «дидактика социальная», свойственная Майкову в 1840-е гг., сменилась во время Крымской войны «дидактикой патриотической», но Майков остался тем же рациональным «поэтом мысли», каким он был с самого начала своего творчества[28]. Майков в «крымских» стихах первый раз перегнул палку и в дальнейшем не раз еще допускал эти неверные ноты. Очень ярко это сказалось в стихотворениях, связанных с Польским восстанием 1863 г. («Западная Русь» / «Великолепные костелы…», «Князю Друцкому-Любецкому» / «Литовских смут печальные картины…»).
23
А. Н. Майков. Письма / Публикация И. Г. Ямпольского. С. 85.
24
Цит. по: Майков А. Н. Сочинения: В 2 т. / Ред. Ф. Я. Прийма; составление и подготовка текста Л. С. Гейро. М.: Правда, 1984. Т. 2. С. 498.
25
Юбилей А. Н. Майкова // Русский вестник. 1888. № 6. С. 302.
26
Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений и писем: В 15 т. Т. 11, кн. 2: Критика. Публицистика. 1847–1869. С. 172–173.
27
Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки (1854–1886) / Редакция, статья и комментарии И. Н. Розанова. Л.: Academia, 1934. C. 37.
28
Дружинин А. В. Стихотворения Майкова. С. 508.