Страница 96 из 118
— Потому что сам я пойму из этой сказки почти все, Гермиона — не просто все, а все до последней буковки, а вот ты можешь рассказать раза в два больше, чем в этой сказке написано.
— Это правда. Сказка говорит, что когда-то давно жили три брата: Антиох, Кадм и Игнотус Певереллы. Однажды они подошли к большой реке, бурной и быстрой, на которой Смерть собирала свой урожай.
— Утопленников в смысле?
— Да, тех из них, кто не превратился в личинки аквафагов. Братья были очень могущественными волшебниками, Гарри, и они построили мост, волшебный разумеется. Смерть очень рассердилась, что братья лишили ее такого прекрасного места охоты, и встретила их на том самом мосту.
— Тут-то им…
— Смерть тоже подчиняется правилам, Гарри. Она не могла забрать братьев просто так. Поэтому она притворилась, что восхищена их силой и хитростью, и предложила всем троим выбрать себе Дары.
— Дары?
— Да. Три Дара Смерти. Старший из братьев попросил себе самую сильную в мире палочку, чтобы никто не мог его победить.
— Жалко, что у них не было с собой бригады адвокатов. «Не мог победить» не значит «не мог убить», мы же говорили об этом, правда?
— Тогда адвокатов еще вообще не было, Гарри, только аквафаги, и это не жалко, а хорошо. Хотя аквафаги тоже топили всех, кто им не заплатит, но их было легко отпугнуть, в отличие от адвокатов.
— Ну… пожалуй. К тому же вот такой вот бессмертный МакЛауд с непобедимой палочкой… Хм… Так этого брата зарезали, когда он напился до беспамятства?
— Да. Именно один из МакЛаудов его и зарезал во сне, после того как Антиох победил какого-то своего врага, очень сильного врага, а потом хвастался этим, ну и палочкой тоже, в таверне. Правда, этого МакЛауда потом тоже убили, и палочка пошла дальше, по рукам.
— А как выглядела эта палочка, Луна?
— В сказке говорится, что Смерть просто сорвала ветку с куста бузины и превратила ее в свой дар. Поэтому эту палочку называют Бузинной. Так что я и не думаю, что палочка Невилла — Старшая: она на нее совсем не похожа снаружи, хотя немного такая же изнутри.
— Понятно. Кажется, я знаю, где ее искать, эту Старшую Палочку, — кивнул Гарри. Он хорошо помнил то оружие, что сейчас лежало на подставке в кабинете Дамблдора, ту самую палочку, которую он отобрал у старика в самом начале пятого курса. Вроде бы тогда он назвал ее Вспомогательной. И хорошо, что он не убил тогда Повелителя Памяти, а потом и вообще вернул ему эту палочку, а то что бы он делал с этой наверняка не слишком приятной штуковиной?
— Это здорово, Гарри, потому что мой папа очень хочет найти ее.
— Не стоит, — помотал головой юноша. — Вот правда не стоит ему ее находить. Особенно сейчас.
— Хорошо, Гарри, — кивнула Луна. — Может быть, я помогу ему найти ее позже. И Камень с Мантией. Конечно, Камень хотела найти я, но теперь я думаю, что это наргл заставлял меня хотеть его.
— Камень? — миссис Кейн, которая, в отличие от самого Гарри, все-таки прочитала книжку волшебных сказок, говорила что-то об этом Даре как еще об одном способе избежать смерти. Неужели…
— Воскрешающий Камень, Гарри. Второй Дар. Он мог вызывать в наш мир тех, кто уже умер. Средний брат, Кадм, считал, что с его помощью он победит Смерть уже совсем окончательно.
— Почему-то мне кажется, что ничего хорошего из этого тоже не вышло, — пробормотал Гарри.
— Конечно, не вышло. Кадм вызвал из Царства Мертвых свою любимую женщину, но она просто не могла жить по эту сторону Грани. И очень страдала. Как и сам Кадм, потому что его нарглы постепенно обгрызли крылышки его лунопухов, и в результате он покончил жизнь самоубийством, чтобы присоединиться к ней. Именно поэтому я и не хочу, чтобы у меня был Воскрешающий Камень.
— Ты хотела увидеть маму? — спросил Гарри. — Позвать ее сюда, в наш мир? Я знаю, что твоя мама умерла.
— Да. Она умерла на моих глазах, Гарри, так же, как и твоя. Но потом мама пришла ко мне во сне и сказала, что мне не надо хотеть встретиться с ней, и что я увижу ее, когда придет время. А к папе она, наверное, не пришла, или он ее не послушал, и поэтому он все еще ищет Дары Смерти.
— Я тоже разговаривал с мамой и папой, — вздохнул Гарри, прижав Луну к себе; девушка вздохнула и спрятала лицо у него на груди. — Со своими мамой и папой, конечно. Не во сне разговаривал, но… Но это было похоже на сон. И они сказали мне то же самое.
— Тогда тебе тоже не стоит использовать Камень, — Луна подняла голову и пронзила юношу серебристым взглядом. — Потому что не-твои нарглы намного опаснее моих.
— Это точно, — усмехнулся юноша. — Луна, ты превосходно в них разбираешься, в нарглах этих. И я рад, что ты за них отвечаешь. А третий брат? Он какой дар получил?
— Третий брат, Игноциус, не собирался побеждать Смерть. Он попросил себе мантию-невидимку, которая могла бы скрыть его от Смерти. И она выполнила его желание — просто оторвала кусок своего плаща и отдала ему.
— И что? У него-то хоть получилось? Обычно в сказках у третьего брата все получается, — пояснил Гарри. — Даже если это не сказка, а легенда. Ну или не «даже если», а «особенно если». Потому что кто-то же должен был рассказать эту историю мистеру Биддлю.
— Получилось. Третий брат, Игноциус, прожил долгую жизнь, скрываясь под этой мантией от Смерти, когда она подходила слишком близко, а затем, когда пришло его время, он передал Мантию своему сыну и встретил Смерть. Сказка говорит, что он встретил Смерть как своего старого друга и пошел с ней.
— Таких друзей… — хмыкнул Гарри, оборвав фразу на середине, но Луна все же кивнула, устроившись заодно поудобнее у него на груди. От девушки отчетливо пахло весенним Запретным Лесом.
Гарри вспомнил тот старый разговор с Самантой-Шарлин после первого курса, еще до того, как он, предположительно с помощью профессора Снейпа, подарил ей еще один год жизни.
Тогда они говорили о Философском Камне, о смерти… и о том, что попытки ее избежать ни к чему хорошему не приводят, и надо просто встретить ее в свое время и с достоинством; не допуская ни непристойной торопливости, ни невежливого опоздания на эту Встречу — именно так, с большой буквы. Пожилая Леди действительно понимала в этом вопросе — не только в силу возраста, но и по причине своей несколько избыточно бурной молодости. С тех пор он получил массу подтверждений ее урокам и… И если смерть трудно назвать другом, то может ли она стать хотя бы союзником?
А еще ему обязательно надо будет написать Лаванде Крам, чтобы кое-что уточнить. Потому что даже если Луна и справится с возможным искушением (в отличие от, например, Дамблдора, насчет которого Гарри был совершенно не уверен), даже если она и зажмет своих нарглов в кулачки — это причинит ей боль.
— Это знак Даров Смерти, — указал Гарри на рисунок, вырезанный на черном камне, который мистер Кроакер в конце четвертого курса выковырял из превращенного в хоркрукс фамильного кольца Гонтов, заменив его на похожий с виду пенджабский змеевик. — Лаванда это подтвердила. Помнишь, мы спрашивали ее про самый ненавистный в волшебном мире знак? И она рассказала, что Гриндевальд использовал древний знак из легенды про Дары?
— Значит, это… это тот самый Воскрешающий Камень?! Из сказки, то есть из легенды?! — неверяще спросила его Гермиона.
— Ага. Я посмотрел Книгу Родов, — Гарри кивнул в сторону небольшой книжной полки, на которой, в числе прочих, стояли книги, позаимствованные им на втором курсе из кабинета Временного Директора Хогвартса лорда Малфоя. — Сама же говоришь, что Гонты вобрали в себя линию Кадма Певерелла, так-то они этот камень и заполучили. И поэтому… Поэтому я попрошу тебя забрать его себе. Не как подарок, — быстро-быстро, по наущению попного мозга поправился он, — а как… специальное оборудование, нуждающееся в ответственном хранении.
— Почему, Гарри?
— Потому что… Потому что слишком много дорогих мне людей умерло. И я боюсь, что не смогу… сопротивляться искушению поговорить с ними. С мамой. С папой. С миссис Кейн. С Сириусом.