Эрхольский пленник

Но Максим оставался Максимом. Кира подозревала, что настоящая причина, которая заставила его уйти в отставку — что-нибудь из серии несчастной сотрудницы, которую собираются ликвидировать вместо того, чтобы лечить. И конечно, Максим не одобрял многое из того, что она делала в рамках своей службы на Земле, хотя и знал, в отличие от многих, что она редко заходит так далеко, как говорят слухи.

Этим вечером он долго мучительно ковырялся вилкой в картофельном пюре, пока наконец не бросил прибор на стол и не озвучил то, о чём явно думал весь вечер:

— Тебе не кажется, что это отвратительно?

— Слушай, ну ты с самого начала знал, что я не повар…

Максим подарил супруге напряжённый взгляд и та, поразмыслив, решила замолчать.

— Мы издеваемся над человеком, вся вина которого состоит в том, что он не хочет быть рабом, и при этом пожимаем руки извергам, которых развлекает унижать его и ему подобных.

— О! Ты читал мои документы!

— Как лечащий врач я должен был ознакомитсья с делом пациента.

«Значит, врачом мы себя уже признали», — мысленно отметила Кира.

— Тогда ты должен был знать, что этот невинно замученный чуть не изуродовал нам сотрудницу, не говоря уже о том, что пытался взять под контроль мозги двух наших ценных агентов на Эрхоле.

— Не агентов, а ублюдочных садистов. Одна из них вообще так и не заключила с нами договор.

— Заключила. Она нам очень помогла.

— И теперь станет главной активисткой против союза с Землёй.

— Ну, это уж наш косяк, — Кира пожала плечами. — Остановимся на том, что объект опасен. Иначе с ним и разговаривали бы по-другому.

— Иногда мне кажется, что тебе это попросту нравится! — буркнул Максим напоследок, видимо, уже сдаваясь. Взял вилку и снова занялся содержимым тарелки.

Кира откинулась на спинку стула и уставилась на пламя электрического камина.

Ей тоже кусок в горло не шёл, но она не хотела об этом говорить. И о том, что Максим был прав, она тоже успела подумать и не раз. Но как бы там ни было, повторять чужих ошибок Кира не собиралась. У неё был проверенный алгоритм ломки «сложных». Сначала боль, потом страх… У каждого есть свой страх, надо только понять, в чём он состоит. Боль выводит «объект» из зоны комфорта, его самоконтроль ослабевает, он начинает допускать ошибки. Выдаёт свои чувства, помогает дознавателю выявить его. Страх. Расшатанная страхом нервная система уже не способна работать адекватно и рано или поздно даёт сбой.

Ошибка большинства всего лишь в том, что они не думают головой. Страх может не иметь никакого отношения ни к боли, ни к смерти — это лишь два самых распространённых варианта. Но также часто встречается страх за близких или страх потери.

Кире только предстояло определить, каким будет страх этого лерона. Но она заранее была почти уверена, что это не боль — не тот типаж. «Знать бы, кто он такой…» — с досадой думала она. Работа с биографией могла помочь, но, как и сказал Корней — никаких источников по прошлому отдельных леронов нет. Остается двигаться методом тыка и пытаться нащупать всё самой.

Нравилось ли ей то, что она делала? В половине случаев — нет. Кира просто знала, что делает работу, которая нужна Земле и которую кроме неё не сделает никто другой.

Вспотевший от боли, ни разу не сомкнувший глаз за ночь, Сай неподвижно замер в своём кресле. На записи с камеры, установленной в подвале, Кира видела, что он пробовал ремни на прочность почти до самого утра — и поражалась его упрямству.

Сай стискивал пальцы и рвался из пут, и на лице его была написана та же самая ненависть, которая так зацепила её на первой плёнке. Сай не был слепым исполнителем. Может, он и правда не знал, на кого работает. А может, и вовсе был безумным одиночкой. Но в одном она не сомневалась — рядовым он не мог быть абсолютно точно.

2

— Решил что-нибудь?

Погружённый во впечатления от собственной боли, Сай едва расслышал, как открылась дверь.

Дознавательница стояла в метре от него, такая же спокойная, скрестив руки на груди. Вчера она была немного растрёпана и одета скорее по-домашнему — хоть Сай не так уж хорошо представлял, как одеваются дома женщины с Земли. Сегодня на ней был деловой костюм по моде Конфедерации, чёрно-красный, с юбкой до колена и отделанный блестящей кожей по воротнику. В этом облачении она выглядела ещё холодней и неприступней — и ещё привлекательней, что уж скрывать. Сай потратил несколько секунд, размышляя о том, не был ли это некий особый приём его врагов — сломить его волю женской красотой?

— Перед тем как вернуться на свободу, — охрипшим от боли голосом неторопливо произнёс он: — я был слугой у одной красивой госпожи. Примерно такой как ты.

Кира вздрогнула, хриплые интонации мурашками пробежали по позвоночнику, создавая вместе со словами странный, пьянящий коктейль. «Вот оно», — почти обрадовано подумала она. «Сейчас мы выясним, кто тут на кого будет давить».

— Она любила развлекаться, — Сай перевёл рассеянный взгляд ей за плечо и как будто бы целиком ушёл в воспоминания. — Например привязывала к моим пяткам раскалённую пластину, пока я её… — он замолк. Кира тоже молчала, глядя на него. «Он и сам догадался, какую допустил ошибку», — поняла она. — Я могу готовить завтрак, пока меня щекочет такая боль, — холодно, снова закрываясь, закончил он. — Советую выбрать другой препарат.

— Я подумаю, — Кира чуть сместилась в сторону, надеясь снова поймать его взгляд — но никак не могла, глаза пленника продолжали смотреть в темноту. — Видишь ли в конечном счёте мне не нужна твоя боль. Мне нужен разумный диалог. И я готова испробовать самые разные средства, пока не пойму, что одно из них позволит мне добиться своего.

Пленник всё ещё не смотрел на неё, и Кира не выдержала. Шагнула к нему, подцепила за волосы и, оттянув голову назад, заставила смотреть себе в глаза.

— Что ты думаешь об этом? — спросила она.

— Ничего.

— Если ты не скажешь, как связаться с сопротивлением, тебя попросту убьют.

Ни капли эмоции не проскользнуло в его глазах.

— Тебя будут убивать медленно, — продолжила Кира. — Может быть, это даже буду я. Ты должен был понять, что мы больше не в исследовательском центре. Обо всём, что произойдет в моём доме, никто не узнает. Никто никогда не вспомнит о тебе и никогда не найдёт.

— Я знаю, — равнодушно откликнулся он.

— Думаешь, тебе нечего терять?

— Да.

— У тебя нет ни близких, ни друзей? — она старательно ловила малейшие оттенки эмоций в его глазах, но там по-прежнему не было ничего.

— Никого.

— Так не бывает. Я думаю, ты врешь. Иначе, зачем ты стал бы так рисковать собой?

Тишина.

— Я не верю, что можно идти на смерть ради такого абстрактного понятия как «народ».

В глазах лерона внезапно загорелся интерес.

— А для чего ты здесь? — холодно спросил он. И Кира вздрогнула. Потому что её много раз спрашивали, нравится ли ей то, что она делает. Но никто никогда не задавал вот этот вопрос: — Разве не потому, что этого хочет твой народ?

На мгновение Кира запаниковала, ей захотелось выпустить пленника и отойти подальше, спрятать в тени лицо… Но она тут же справилась с собой.

— Это не важно, — спокойно произнесла она. — Мои личные мотивы никак не могут тебе помочь. Ты когда-нибудь видел, чтобы человека убивали несколько часов?

— Да.

«Вот чёрт», — подумала она, и какое-то время молчала, просто разглядывая его изуродованное шрамами лицо. Раздумывая, на что ещё можно надавить. На самом деле она уже чувствовала, что знает один простой и действенный вариант, но пока что была не готова его применить.

«Голод…» — вяло подумала она. «Можно его не кормить. Но это будет долго… И вряд ли даст результат. Вот если бы всё же отыскать кого-то из родных…»

— Как её звали? — после долгой паузы, наконец спросила она. — Женщину, которой ты принадлежал.

— Мариша, — отозвался Сай неожиданно легко.

— Когур?