Хочу тебя вернуть

— Каркает со злости. Не обращай внимания. — Пытается успокоить меня Тайгир, но червячок сомнений уже кажется, нашёл себе место в моей душе.

На регистрацию Амиран тоже не пошёл. Впрочем, из-за этого никто и не переживал. Если вообще заметили его отсутствие. Да и сложно было находить поводы для тревоги, наблюдая за Каримом. Племянник светился, улыбка с его лица просто не сходила, глаза горели.

— А можно их заставить пообещать мне братика или сестричку? — обратился он к регистратору, заставив этими словами Зульфию покраснеть, а Боярова хитро заулыбаться.

Жених поманил Карима к себе и что-то ему прошептал, от чего Карим удивлённо посмотрел на маму, потом на Романа и с серьёзным выражением на лице кивнул.

— Что тебе сказал Роман Александрович? — полюбопытничала Фируза, когда племянник отошёл обратно к нам.

— Сказал, что такие красивые девушки, как моя мама, очень стесняются говорить про детей, и от этого появление у меня братика или сестрички будет задерживаться. Нет, ну что за глупости придумали? Я братиков хочу, и сестричек. И собаку ещё! — возмущался непонятным женским поведением Карим.

— Ну, вот если хочешь, тогда придётся помолчать. — Тихо сказал ему Тайгир.

— Странные эти женщины! Особенно красивые! — тяжело вздохнул Карим.

Вечером злой, как чёрт, Амиран улетел вместе с Лейлой и Фирузой. Градус его настроения повысился после новости о беременности Лейлы. Он попытался поговорить с Тайгиром, но тот только отрицательно качал головой. Мне казалось, что Мир сплюнет с досады, но тому видно пресловутое воспитание не позволило.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. И что тебе будет, что ответить её мужу, когда он узнает о том, что на момент развода она уже была беременна! Из-за женской блажи… — высказался Амиран.

— Я и сейчас могу ответить. Захочет вернуть жену, горы свернёт. Заодно голову включит! — не уступил Тайгир.

Амиран только рукой махнул. Но подсаживал Лейлу в вертолёт очень осторожно, ещё и плед ей передал. Всё-таки Тайгир был прав, к семье отношение у Амирана особое.

А мы задержались ещё на неделю. Только когда Роман Александрович счёл, что можно меня отпускать, мы смогли уехать. Впереди ещё был огромный план лечения и восстановления.

Вертолёт, машина… Дорога привела нас в город только к вечеру. Рассматривая в окна машины, проносящиеся за стеклами огни города, я не удержалась и ухмыльнулась.

— О чём задумалась? — Тайгир накрыл мою ладонь своей.

— В который раз уже возвращаюсь в этот город. Сначала боялась столкнуться с тобой, потом думала, мол, да какая мне разница, встречу я тебя или нет? — вспоминала я свои прошлые возвращения.

— А сейчас…

— А сейчас у меня только одна мысль. Попробуй, выгони! — посмотрела я на Тайгира.

Он смотрел на дорогу и чему-то улыбался. Темнота скрывала все следы прошедших лет, и я словно снова оказалась в машине с одним наглым и самоуверенным парнем, сбившем меня на переходе.

— Я ему не позволю. — Притянул он мою руку к своим губам.

— Что? — не сразу поняла я.

— Не позволю городу тебя выгнать. Он мёртв без тебя. — Целует он мои пальцы. — И я мёртв… Без тебя.

Глава 24.

Далеко не сразу я заметила, что мы едем по непривычному мне маршруту.

— Мы ведь едем не в квартиру? — уточнила на всякий случай у Тайгира.

— Нет. Я же говорил, что дом тебя ждёт. — Напоминает он.

Он отвлекается от дороги буквально на несколько мгновений, ровно на то время, чтобы окинуть меня взглядом. Что-то непонятное мелькает в его взгляде, незнакомое.

Мы выезжаем из города. Этот район знает каждый в нашем городе. Закрытая для чужаков территория, здесь начинаются выкупленные такими людьми, как Агиров и Тахмировы земли.

— Вы с Амираном тоже где-то здесь живёте? — всматриваюсь в темноту я.

— Нет. Наш старый дом ещё дед строил, в старой части города. Исторической, как сейчас говорят. — Голос Тайгира окутывает, его звучание расслабляет и успокаивает. — Отец уже собирался новый дом строить. И построил. В посёлке рядом с побратимом, Фархатом Агировым. Это отец Сабира. Там они все и погибли. Два рода сразу обезглавили. А нам потом не до переездов и строительства было. Я совсем сопляком тогда был. Старшие братья одни за другим принимали главенство в семье и гибли. Мы и предположить не могли, что это все не только из-за передела и попыток отобрать у нас наследство отца, но и из-за того, что в собственной семье шакала не видели. Да и Амиран любит старый дом. Хотя, когда мы Киру забрали, следом за Арланом переселился в бывший домик для прислуги. Там уютно было.

— А в старом доме неуютно? — уточнила, хоть и предполагала ответ.

— Большой дом, обставленный… Но… То ли Расим там так изгадил всё, то ли изначально души в нём не было. — Задумался о чём-то Тайгир. — Но старый дом, словно никак не прогреется. Тепла не наберётся. Так и стоит вроде надёжный, крепкий, а словно никому не нужный.

— Какой хозяин, такой и дом! — вырвалось у меня, прежде, чем я сообразила, что я говорю.

— Тут ты права. — К моему удивлению согласился со мной Тайгир. — Амиран тратит себя на то, чтобы у семьи было всё в порядке. Вечно у него беспокойство за меня, Арлана, теперь Кира и её мелкие. Мне кажется, что если бы Сабир у него пацанов не отбирал, Амиран их с рук и не спускал бы. А своей жизнью не живет. Я понимаю, что у тебя для него добрых слов нет, но у брата большое сердце. Только никому не нужное.

— Тайгир, это твой брат, и ты видимо видишь то, чего другие никогда в нём и не заподозрят. Но Амирана вынести, это уже подвиг. С его вечными нотациями и нравоучениями, с вечным желанием сунуть свой нос во все дыры! — честно ответила я. — Всем вокруг навязать свои дебильные правила!

— Дебильные? — переспросил Тайгир, и мне показалось, что прозвучал намёк на то, что я переступаю грань дозволенного.

Напоминание, что в мире Тайгира, я представляю из себя ровно столько, сколько мне готов позволить сам Тайгир. Ощущение ошейника взбесило.

— Да! То, что сделал мой отец, это похищение! За это сажают! Про его ублюдочного сыночка вообще молчу, но и за это сажают! Про то, что осмелилась сотворить мать Агирова с Кирой… Меня до сих пор трясти начинает. И знаешь, подай Кира заявление, этой мамаше светил бы строгий режим лет этак на дцать! — высказывалась я начистоту. — Но твой братец всё это прекрасно объясняет правилами и традициями, возведёнными в статус закона. Так вот. Это не закон! А все ваши правила перечислены в уголовном кодексе с пометками, сколько и за какой ваш закон полагается! Понимаешь? Изолируют последователей таких законов от нормальных людей! А Амиран возмущается, когда люди хотят просто нормально жить! Объясни мне, почему Лейла должна терпеть муд@ка, за которого вышла замуж?

— Я хоть раз сказал, что она должна его терпеть? — спокойно спросил Тайгир, и я сдулась.

Как появилась эта волна злости непонятно откуда, так и схлынула.

— Прости, сама не знаю, что на меня нашло. Просто… — попыталась объяснить я.

— Просто Амиран попытался устроить и нашу жизнь в своём понимании правильного. И его вмешательство было в начале той цепи событий, в результате которых ты чуть не погибла, — опять притянул мою ладонь к себе Тайгир. — Ты не можешь его открыто обвинить в случившемся, потому что объективно, это вина твоего отца и его сына. Но в душе, считаешь его виноватым. Отсюда и злость, и всё эти мысли. И мы приехали.

Я вышла из машины и огляделась. Закрытые территории, куда никто не мог заехать случайно. Куда невозможно было попасть без приглашения. Здесь люди селились на большом расстоянии друг от друга, возводили вдоль границ своей земли высоченные стены шириной с хороший тротуар. Устанавливали ворота, ничем не уступающим тем, что перекрывали доступ в ангары с военной техникой. Выставляли вооружённую до зубов охрану, устанавливали современнейшие системы безопасности, круче, чем на объектах с секретностью.

Интересно, какую тайну пытались сохранить местные "хозяева"? Что они тоже люди, не смотря на вот это всё? Что и за высокие стены заглядывает горе и счастье?