Страница 29 из 45
— Я писала на номер Влада! Не Леше, — выкрикиваю с жалобным стоном. — Это какое-то чудовищное недоразумение…
— Согласен. Вы не хотели его смерти. Но случилось, то, что случилось. А раскаяние, как я неоднократно вам говорил, снизит срок.
Я пыталась ему донести свою правду. Только верно говорит следователь, мои слова звучат слишком неправдоподобно. А как доказать, что ты не виновата? И почему распечатка показывает номер Леши, а не Влада? Я ничего не понимаю, от этого становится еще хуже. Как во всем этом разобраться?
— Подумайте хорошо над моими словами, Илона Марковна. И завтра сообщите мне ответ. На сегодня закончим нашу беседу, — он снова смотрит на часы. Явно куда-то спешит.
— А Владислав, Марк, они обо мне спрашивали? — смотрю на следователя с надеждой. Мне нужно увидеть любимого, я хочу донести до него правду! Хоть боюсь, никто мне не поверит, слова следователя звучат гораздо убедительней.
И что за видео? Я ж не входила ни в какой подъезд. Но Сергей Иванович, так уверен в своих словах… Что вообще происходит?! Меня словно подставляют, просчитывают наперед ходы. Только кому это надо? И зачем? Безысходность, такая черная и дремучая прижимает меня к земле, и не дает даже вздохнуть. Моя жизнь итак, напоминала вечные хождения по мукам, а теперь я оказалась в аду, и все двери наглухо замурованы.
— Я пока не готов разрешить вам свидание, — поджимает губы.
— Пожалуйста! Мне необходимо с ним увидеться! — мне нужно, как глоток воздуха, поговорить с Владом. Хочу и до дрожи боюсь, если в его глазах увижу недоверие… Тогда он растопчет последнюю жалкую надежду, похоронит меня заживо, под обломками моей жизни.
— Я тоже прошу вас перестать упрямиться, и какой ответ получаю, — смотрит на меня с вызовом.
— Сергей Иванович, одна встреча, прошу, — я готова на коленях его молить.
Следователь дает знак, и меня уводят в камеру. Четыре ободранные стены, запах тюрьмы и безнадежности. Неужели это конец и мне отсюда ближайшие годы не выбраться?
До утра я так и просидела, глядя в одну точку. Пытаясь разобраться в странных событиях, которые никак логически не могла объяснить. Мне принесли еду, к которой я так и не притронулась.
А потом за мной пришли. Я уже мысленно готовилась к очередному разговору с Сергеем Ивановичем, но в маленькой комнатке увидела Влада… Он пришел… нам разрешили встречу… Замерла на пороге. Я так об этом мечтала, а теперь мне так страшно, как никогда не было в жизни. Почему-то мне кажется, от этого разговора зависит моя судьба.
Глава 46
Ее приводят ко мне. Маленькая, худенькая, дрожащая, глаза распахнуты, смотрит на меня. А я тону, накрывает с головой ее эмоциями, радость, страх, сомнения, боль, хочется прижать, утешить, закрыть собой и никогда не отпускать.
Новость огрела меня по башке, мощно так приложила. В тот день на работе с утра все валилось из рук. Сердце не на месте. Позвонил Светке, она радостно сообщила, что с сыном все хорошо, дома тоже. Вроде бы должен успокоиться, а покоробил ее радостный голос. Позвонил Марку — не отвечает.
Последние события взрывают мозг. Алексея зарезали. И это именно тогда, когда гаденыш собирался пролить свет на происходящее. Чую, вокруг происходит нездоровая хрень. А не могу найти нить, за которую стоит потянуть. Надо сегодня же расспросить масю обо всем. Она тоже что-то скрывает, конкретно недоговаривает, а меня задолбало ходить как ежик в тумане. Хочу ясности. Кого я обманываю, я хочу нереального — стереть прошлое, забыть обиды. Я хочу жить с той, которую невзирая ни на что люблю. Себя обманывать глупо. Я пытался заглушить в себе чувства, пробовал продолжать жить без нее. Получалось хреново, но я барахтался на поверхности.
А с ее появлением моя одержимость расцвела буйным цветом, заслонила мир и затмила собой любые логические доводы разума. Врать себе и закрываться от правды не вижу смысла.
Реагировала она на фотки, будто реально видела их впервые. И тот же Алексей сказал — не было связи.
А потом это странное поведение в машине. Она утверждала, что я вызвал ее ночью. Уверено так мне доказывала. А меня той ночью вырубило. Даже не помню, как до постели добрался. Только к утру глаза продрал. Хотя обычно заснуть не могу, мысли не дают покоя.
Наплевал на работу. Закинул заяву на отпуск. Не до службы сейчас. Рванул домой. А там Светка меня с порога встречает. Воркует. На кухню уводит. Что-то болтает, не замолкает, аж голова раскалывается. А сердце все сильнее колет. Дышать сложно. В глазах темнеет. И тревога растет.
— Я рад, что вам весело, — на кухню заходит Марк.
— Привет! Что случилось? — лицо у сына осунувшееся, серое.
— А ты типа не знаешь? — рычит на меня.
— Нет.
— Ой, я забыла сказать, — всплескивает руками Светка.
— Что?!
— Илону полиция на допрос увезла.
— Я же звонил, тебя спрашивал, все ли дома нормально? — сжимаю кулаки, сдерживаю в себе желание придушить ее. В глазах темень, внутри что-то оборвалось.
— Из головы вылетело, — разводи руками. — Да, чего переживать. Поговорят с ней и отпустят.
— Я им пытался дозвониться, но мне ничего не говорят. Вот собираюсь сейчас вызвать такси и ехать, — сын настроен решительно.
— Я тебе звонил, какого трубку не брал?
— Реально? — берет телефон, просматривает звонки. — А точно, не заметил, — хмыкает.
Не ускользает от меня, что я у него записан как «Урод». Пропасть между нами становится все больше. Ненависть Марка растет, независимо от того, что я делаю. А во мне растет чувство вины, я люблю его жену. И не могу уничтожить в себе то, чем дышу.
— Сейчас выясню, отхожу к окну.
Набираю несколько человек. Пробиваю по своим каналам.
— Ее подозревают в убийстве. Задержали, — говорю заплетающимся языком. Падаю. Дальше провал.
Очнулся в больнице. Никогда не жаловался на здоровье, а тут подкосило. И тут же как током шибануло, подскакиваю, капельницу с себя снимаю. Мася там одна, девочка моя за решеткой, напугана.
Только с кровати слез, перед глазами все поплыло. Сердце защемило. Рухнул на пол. Подняться не могу. Будто в какой-то момент из здорового мужика в развалюху превратился.
Врач прибежал. Мне дрянь какую-то вкололи. Скрутило так, что и губы разлепить не мог. Позже немного очухался. Пришел в себя. Оказывается, у меня сердечный приступ. Голова соображает, а ходить пока не могу. Время не теряю, пробиваю инфу. Вскоре мне и распечатки ее звонков приносят, все подробности дела. И все очень складно по версии следствия выходит. Настолько, что тошно. Не вяжется это у меня в голове. Вспоминаю ее реакции на смерть Алексея, не сыграть такого. И странная уверенность, что я ее ночью в парк звал. Непросто уверенность — обида, что не пришел. У меня ощущение, что нас оплетают паутиной, настолько умело, что мы этого не замечаем.
Не могла Илона убить. Не верю в это. Не тот типаж. Говорят непреднамеренно, тоже навряд ли. И чем больше доказательств, тем сильнее в обратном убеждаюсь.
В палату ко мне Марк заходит. Неожиданно. Светка только звонила, ни разу свой зад не принесла. Это к счастью.
— Привет, — сын иначе смотрит, взгляд мягче стал. Под глазами круги.
— Здаров, — наблюдаю за его реакцией.
— Врачи говорят, ты на поправку идешь, — говорит тихо, будто слова подбирает. Самое сокровенное озвучить решается.
— Сегодня думаю свалить. Хватит валяться.
— Отлично, — руки на костылях побелели, так их сжимает.
— Марк, говори, с чем пожаловал, — понимаю, что не про мое самочувствие пришел узнавать.
— Илона… она попала. Мне ничего не говорят, я пробовал узнать. К ней не пускают, — говорит быстро, чувствую, речь заготавливал, в голове неоднократно прокручивал. — И я понимаю, что без помощи ей не выбраться. Мне плевать, виновата она или нет. Просто прошу тебя, вытащи ее, — смотрит мне в глаза. — Деньги, которые мне на операцию, лучше на нее потрать. А я и так проживу. Главное — ее свобода…