Страница 24 из 45
Но получилось все немного иначе. Нам не дали поговорить. И я успела озвучить только первый пункт. Всю ночь не спала. Лежала, глядя в потолок. Крутиться боялась, чтобы не разбудить Марка. Он озверел в доме отца. Перед сном часа три слушала его бурчание. Муж изливал на меня свой яд. Упрекал в моем поведении. Его разозлило, что все внимание было адресовано мне. Да, тут я виновата. Но кто знал, что от потрясения я грохнусь в обморок? Что я настолько теряюсь рядом с Владом, что неспособна контролировать эмоции. Я тоже думала, что стала сильнее… увы…
Муж заснул. А я вспоминала, как Влад держал меня на руках. Как мгновенно ожила в его руках, смотрела и не могла оторвать взгляда. Понимая, что моя одержимость этим мужчиной стала только сильнее. Чувство повзрослело, окрепло, и теперь вросло в меня так, что никаким силам не подвластно его искоренить.
Вскочила чуть свет и пробралась на кухню. Пока все спят можно выдохнуть. Рядом с мужем даже воздух спертый, удушливый. А тут малыш с няней. Он отказывается кушать, вредничает и неотрывно смотрит на меня, и такое тепло разливается в груди. Дикое желание обнять кроху и больше никогда не отпускать. У меня нет особого опыта общения с детьми, но тут я нашла с ним общий язык сразу. Денис поел только когда я составила ему компанию. Разговаривал не умолкая. За полчаса успел рассказать, какой у него замечательный папа, какая нянечка строгая, но он все равно ее любит. И ни одного слова о маме, словно ее вообще не существует. Странно. А потом стал гонять по дому, а я как девчонка за ним, и такая радость переполняет, столько нежности в сердце. Денис поистине самый прекрасный ребенок, которого мне когда-либо доводилось видеть. Или это все потому, что он сын любимого мужчины? Но вот с Марком моя теория определенно не работает… похоже, он скоро уничтожит даже ту симпатию, что я когда-то к нему испытывала. Болезнь нас не красит, а ему досталось испытаний. Мне должно быть стыдно за свои недостойные мысли.
Влада на диване я не заметила. Он лежал, накрывшись пледом с головой. И когда пробегала, он резко поднялся, как призрак. Встал на моем пути и мир замер, остались только мы и маленький Денис у меня на руках. Иллюзия счастья, которая никогда не станет явью.
Представляю, что вот так у нас мог быть сын, и мы бы жили все вместе. Голова идет кругом. Что-то пытаюсь ответить, оправдать свое поведение. Мне почему-то кажется, что Влад взбесится, оттого что приблизилась к его сыну. Но этого не происходит. Он словно тоже в замешательстве, смотрит на меня с отчаянием и голодом, а в глубине глаз — давно забытая теплота.
Когда няня забирает малыша. А произношу то, что меня тревожит.
— Прости, я не знала, что Марк твой сын, — мне так важно, чтобы он знал хотя бы это. Чтобы не видел во мне врага. Опускаю голову, боюсь увидеть в его глазах ненависть.
— Я знаю… — эти два слова… в них искренность и нежность. В этот миг время повернулось вспять, мы снова в прошлом, и между нами нет недомолвок. Как же хочется закутаться в его объятия, на долю секунды ощутить его тепло… Так хочу добавить, что между мной и Марком ничего нет. Нам надо поговорить, жизненно необходимо. Влад… как же я скучала, вопит мое сердце, душа разрывается, от невозможности даже прикоснуться к тому, о ком я ни минуты не переставала думать.
Звонок домофона разрушает мгновение, безжалостно топчет его. Вот и Светлана бежит по лестнице. Жизнь показывает мне мое место, за забором, на обочине. Их мир счастья мне недоступен. А я воровка, всегда ею была…
Леша… я так рада другу… и мысленно вою: «Почему сейчас!». Леша растерян, сбит с толку, но не показывает этого, косится в сторону Влада. Пытаюсь сделать вид, что все хорошо. Улыбаюсь, смеюсь, сквозь льющиеся в душе кровавые слезы.
Влад же меняется мгновенно. Желваки ходят ходуном, губы плотно сжаты, а во взгляде… ненависть, которой я так боялась.
Глава 39
— Это мой друг… мы в детском доме вместе воспитывались, — запинаясь, объясняю. Представляю их друг другу. Влад знал о Леше, но не был лично с ним знаком. Дико неудобно себя чувствую, под испепеляющим взглядом Влада, словно совершаю какое-то преступление.
— О, такая связь, она на всю жизнь. Никого ближе и роднее нет, и быть не может, — восклицает Светлана.
— Все верно, мы самые близкие люди, — Леша подхватывает меня на руки, кружит по комнате.
Он ведет себя странно, неуместно, и смотрит на меня так… как никогда не смотрел. Глаз не сводит, и эта широкая улыбка, что как маска приклеилась к лицу. Он ведь понял мою ситуацию, прекрасно знает, в чьем доме я оказалась, зачем устраивать этот цирк?
— Да, как брат, — подчеркиваю последнее слово. Украдкой смотрю на Влада — карие глаза до краев полны презрения.
— Ближе, — продолжает свою непонятную игру Леша.
— Вы извините нас, мы пойдем во двор, пообщаемся, — беру его за руку и увожу прочь, пока он еще чего не ляпнул.
— Конечно, и зачем в сад, можно прогуляться, погода сегодня чудесная, — щебечет Светлана.
На ее лице читается странное ликование. Я как будто попала в театр абсурда, и не понимаю правил, как марионетка, блуждаю в хитросплетениях темного лабиринта.
— Отличная идея! Я так соскучился, — выдает Леша.
— Пошли, — волоком вытаскиваю его из дома.
Иду к беседке. Сажусь на скамью, упираюсь локтями о стол.
— Что это значит, Леш?
— Я рад тебя видеть. Могла и предупредить, что приезжаешь. Я бы встретил, помог. Муженек-то о тебе позаботиться не может, за ним самим подтирать надо, — наигранная улыбка обожания пропадает. Он устало опускается на скамью напротив меня.
— А откуда ты узнал?
— У меня свои источники. Птичка, ну куда тебя занесло? Какого лешего ты творишь? — сдвигает брови на переносице.
— Встречный вопрос, что за представление?
— Хотел показать, что в обиду тебя не дам. Ты понимаешь, что Влад — это твоя болезнь, а от заразы ты должна держаться как можно дальше. Илон, все, довольно, отдала калеку в руки папаши, пора валить. С генеральским баблом горе-пацан не пропадет. Поставят на ноги. Миссия выполнена, — он говорит цинично, холодно, и в тоже время пытается скрыть нервозность.
Жизнь меняет нас всех. Но Леша, словно превратился в чужого человека. Смотрю и не узнаю. И эта обновленная версия мне не нравится.
— Я не могу… Только не сейчас…
Самое паршивое, что в его словах есть доля правды. Я приношу только боль и отцу, и сыну. Марку я никогда не дам любви, и лишь вселяю ложные надежды. Влад… там пропасть… И я только вскрываю свои старые раны и мешаю ему жить… От меня только проблемы… это гадко и больно признавать. Как и то, что я мазохистка, раз хочу остаться. Я действительно зависима, безнадежно больна Владом. И если судьба свела нас вместе, даже в такой извращенной форме, я хочу побыть с ним. Просто находиться рядом, задыхаться от боли и наслаждаться тем, что просто могу его видеть. Отдаю себе отчет в своем сумасшествии, и не могу вырваться. В данном случае моя любовь побеждает все. Нельзя. Неправильно так любить. Но иначе я не умею.
— Именно сейчас. Собирай вещи и я увезу тебя, как можно дальше. Или ты реально на что-то надеешься?
— Леш, я люблю его, да так, что оживаю просто, когда смотрю, когда вдыхаю его запах, он для меня весь мир… мой недоступный мир. Прошу, просто не лезь. Не устраивай эти спектакли. Ничего не делай. Просто поддержи, понять меня не прошу, знаю, это невозможно, — обхватываю его руку своей. Сжимаю так, что белеют костяшки пальцев.
— Птичка, любовь — это отрава. Эта зараза, что разрушает нас изнутри. И нифига это не счастье. Спасайся, пока непоздно, пока этот безжалостный локомотив не раздавил тебя. И тогда даже я буду бессилен. Просто поверь мне, сваливай, беги без оглядки, — столько отчаяния в его голосе, столько личной боли, словно этот пресловутый локомотив уже давит его самого. И он отчаянно хочет меня о чем-то предупредить. Крик души… недосказанные фразы… и вина… да он смотрит на меня виновато, словно просит прощения. Жуткий коктейль взаимоисключающих эмоций.