Страница 3 из 8
Я понимаю, что Товий Сергеевич прав. Я вполне могу остаться в столице. Работать. Жить.
Не думаю, что Ильяс захочет меня разыскать.
— Решай, воробушек! Можешь поехать, куда ты там собралась, к тете? Поезжай, отдохни. Вернешься и все решим. Хорошо?
— Да, спасибо!
Он целует меня в макушку, а я вспоминаю папу, его объятия, его большие добрые руки, снова хочется плакать. Но нельзя.
Я теперь должна думать не только о себе, но еще и о крохотном птенчике, который сейчас уже живет внутри…
— Кстати, Надя, деньги у тебя есть?
— Да, Тамерлан Александрович все выплатил. Даже… с премией.
Я действительно удивилась, когда мне на счет упали деньги. Лишние пятьдесят тысяч для меня совсем не лишние. Я их сохраню. Моему малышу пригодятся.
Товия вызывают в отделение, мы прощаемся.
— Возвращайся, Наденька, возвращайся!
— Хорошо, я вернусь!
Улыбаюсь и ловлю свой взгляд в зеркале, которое висит в кабинете.
Маленький встрепанный воробушек — это про меня. Я не очень высокая, всего сто шестьдесят сантиметров, худая, ключицы торчат, локти острые. Волосы я сейчас крашу в ярко рыжий, почти красный. Отмечаю, что мне совсем не идет.
Некрасивая, бедная девочка. Да, я сама ему так о себе говорила, моему Ильясу, то есть… не моему… И это правда.
Ну и плевать!
Я ни о чем не жалею. Как Эдит Пиаф. Она тоже была воробушком…
Глава 3
— Где она, Там?
— Я уже тебе сказал. Надя поехала к родным. На две недели, в отпуск.
Я слышу голос брата, усталый, измотанный.
Он серьезен.
Иногда мне кажется, что мы с ним оба инвалиды. Мне сломали тело, а ему душу.
Я сломал.
Когда влез в его отношения с Зоей, его Светлячком.
Даже думать о ней мне больно. Именно с этого все началось. Именно эту вину я собирался искупить, навсегда оставшись в этом кресле, без возможности видеть.
Если бы не Надя…
Милая, скромная девочка, которая терпела все мои капризы…
И вот теперь её нет…
— Там, послушай…Я… я должен поехать за ней. Мне нужно с ней поговорить.
— Ильяс, она вернется и поговоришь. Успокойся!
— Ты не понимаешь! Она… если она что-то сделает…
— Ты идиот, Илик! — Я отлично считываю его интонацию, он говорит так, как будто реально считает меня идиотом. В принципе, я его понимаю. — Ничего она не сделает!
— Откуда ты знаешь? После того, что я сказал, она…
— Знаю! Такие девушки как Надя никогда не поступают так… низко. Она… она всегда чем-то напоминала Зою.
— Не надо, Тамерлан, прошу… — я знаю, что воспоминания причиняют боль.
Я живу с физической болью, которая помогает не забывать о душевной. Хотя и притупляет. Мне порой кажется, что мне проще чем Таму.
Может…
Может я не прав? Может быть я должен встать на ноги и… постараться загладить вину свою иначе? Не пустыми переживаниями и страданиями, не жизнью обреченного на вечное заключение в этом чертовом кресле.
Теперь, когда я узнал про Надю, узнал, что она ждёт моего малыша я… я просто уверен, что должен встать на ноги! Вернуть зрение!
Жить!
Ради нее. Ради нашего малыша…
Господи, почему три дня назад я был таким тупоголовым кретином?
И почему вообще слушал бредни Алисы?
— Я все равно хочу поехать за ней, Там. Помоги мне!
— Что мне нужно сделать?
— Её телефон не отвечает, мне кажется, она внесла мой номер в черный список.
— Я не удивлен. — чувствую движение, кажется, брат садится в свое кресло.
Как и все слепые я стал более чувствителен к звукам. Теперь я не вижу мир, я его слышу. Наверное, не так хорошо, как те, что слепы от рождения. Все-таки…
Врачи сразу говорили, что шансы восстановить зрение есть. Я вижу свет иногда, хоть и не хочу его видеть.
— На ее месте я бы тоже так поступил.
— Тамерлан, ты не хочешь мне помогать?
— Хочу. Извини, брат, я… Я что-то в последнее время устал.
Он не просто устал. Он буквально раздавлен. Все то, что произошло за последний год…
Его отношения с Зоей, которые я разрушил. Его свадьба с Мадиной Алиевой…Весь тот ужас, который произошел после.
Тамерлана чуть не убили тогда. Мы думали, он не выкарабкается.
Отец был совсем плох — так ударило по нему то, что случилось.
Я, конечно, не думал, что кто-то решит свести счеты и со мной.
Я ведь помогал Алиевым! Помогал им «нагнуть» собственного брата!
Чёрт…
Не могу даже придумать название самому себе? Придурок, кретин, идиот.
Если бы я знал! Никогда не пошел бы на поводу у своей идиотской зависти.
Решил отомстить брату за то, что он у меня понравившуюся девчонку увел!
А ведь я даже не любил Зою! Просто… она была как запретный плод. Сладкая и недоступная.
А Тамерлану уступила.
Я видел, как она сопротивляется, боится своих чувств! И брат боялся. И мне казалось, что они все-таки разойдутся, ничего не будет!
Тамерлан, как будущий глава клана должен был выгодно жениться. Зачем ему простая девочка из обычной семьи? Не нашего круга.
Брат на все наплевал. Он хотел жениться на Зое! Я видел их в Сочи, когда они были вместе — казалось между ними протянуты нити, нити, которыми они привязаны! Какими взглядами они смотрели друг на друга! У меня волосы вставали дыбом на теле от того напряжения, что искрило между ними!
Мне бы порадоваться за брата, а я…
Вернулся в Москву, и встретился с Алиевым, главой клана, отцом Мадины. Алиев сам на меня вышел. Следил что ли? Знал, что у меня есть проблемы с братом.
Он и к отцу уже подкатил. Напугал. Вывернул все наизнанку. Угрожал, что если Там откажется от свадьбы его уничтожат.
Как будто наш Тамерлан стал бы бояться Алиева?
Отец тогда просто не понимал, что Тамерлан уже достиг такого уровня, что Алиевым до него было как до звезды… Отец был человеком старой закалки. Он знал клан Алиевых, был уверен, что те так же сильны как раньше.
А они, по сути, оказались пустышками. Им нужны были деньги. Они думали, что их власть, их прошлое поможет…
— О чем задумался, Ильяс?
— Ни о чем. — почему-то показалось, что брат прекрасно понимает, о чем я думаю.
— Ясно…
— Тамерлан, помоги! Узнай, где она. Доктор же должен знать? Она же его… родственница? Или…
— Или. Товий просто был другом ее покойного отца. Я что-нибудь придумаю, Илик. Не переживай. Найдем твоего воробушка…
Не переживай! Если бы это было так просто!
На следующий день я еду в клинику. Сам хочу поговорить с доктором, с Товием Сергеевичем. Меня везет медбрат, тот который сменял Надю. Кирилл.
— Ну, здравствуйте, Ильяс Александрович.
Товия я видел, еще когда мог видеть. Когда Там с дырой в животе попал к нему в клинику. Огромный, добродушный, не лез за словом в карман и сейчас, я думаю, не полезет.
— Доброе утро, Товий Сергеевич.
— А оно доброе? Мне бы вас, батенька, на дуэль вызвать… За честь, так сказать, как в старые времена.
Я молчу, понимая, что доктор прав, очень сильно прав. Я заслужил. Даже не дуэль, показательную порку.
Я даже не могу объяснить, что хотел как лучше!
— Я бы понял, Ильяс, если бы ты просто ей дал от ворот поворот, это нормально, ну, попользовался глупышкой маленькой…
— Я не пользовался…
— Не перебивай старших. — я чувствую, что он говорит без толики иронии. Ему неприятно общаться со мной, но ничего поделать он не может. Он врач. Я пациент. — Если бы просто воспользовался наивностью, молодостью…Жалостью, в конце концов. А как ты хотел? Инвалид слепой? Конечно, тебя каждая баба жалеть должна.
Стискиваю зубы, чтобы не заорать. Она не жалела! Она… она любила, кажется…
— Это можно простить. Но то, что ты про ребенка сказал.
— Я же не знал, что она и правда…
— Не знал? То есть от чего дети бывают ты еще не выучил?
— Выучил.
Чёрт. Он прав, тысячу раз прав, и…
— Я хочу найти ее. И жениться на ней.
— Зачем ты ей нужен? Калека?