Страница 17 из 17
— А что ночью со мной не так было?
Не стал ничего говорить, а, просто, многозначительно хмыкнул, вставая из-за стола. И хоть спала Фанни образцово-показательно, но моя маленькая недоговоренность будет отличной местью. Представляю, что себе накрутит в голове эта неадекватная!
После обеда опять были тренировки с Сумом Ручьём. Весёлый Путь так и не поддался…
10. Нескучные школьные будни.
Дни складывались в недели. Постепенно учебный процесс набирал обороты, не оставляя времени на глупости. Рифмы, законы, тренировки, а потом добавились фокусы и пение.
Вот на последнем Фанни поразила не только меня, но и преподавателя — Вейса Заклинателя. Несмотря на тщедушное телосложение и не самые большие “меха” грудной клетки, она запела таким чистым и сильным голосом, что все просто замерли с открытыми ртами. Столько эмоций от этой “Монсеррат Кабалье” было в нотах, что хотелось просто слушать и ни о чём не думать. Ещё несколько минут после пения Цветочка никто не смел шелохнуться, зачарованные щемящей простотой и одновременной сложностью незамысловатой песенки. Бугай Парб даже хлюпал носом от переизбытка чувств.
— Шикарно… Просто восхитительно! — первым зааплодировал Вейс. — Меня называют Заклинателем из-за волшебного голоса, способного пробудить в любом человеке самое прекрасное и сокровенное, но ты, Фанни, больше заслуживаешь подобного прозвища!
— Да ничего особенного… — ответила карлица, глядя исподлобья и явно ожидая подвоха. — Пою, как умею.
— Не скажи, дорогая! А что ты ещё умеешь?
— Людей копировать.
— Это как?
— А так…
И она голосом Замруда произнесла:
— А теперь, ученики, запомните важную истину…
Потом повторила за Сумом Ручьём:
— Тебе, Парб, легче бревно снести, чем по нему пройти!
И закончила командиром Буртом:
— Запорю, засранцы!
Её небольшие пародии вызвали шквал аплодисментов. Честное слово, если закрыть глаза, то можно было поверить, что все трое находятся здесь. Ай да, малявка! Гениальная пародистка!
Остался недоволен только Большой, пробурчав себе под нос:
— Другого не могла выбрать… Опять надо мной издевается.
— А меня можешь? — робко спросил Штих Носач.
Хороший, кстати, парень. Из толлов будет. Немного замкнутый, но из тех тихонь, которые приходятся к месту везде, вызывая душевное равновесие беззлобным характером и умной головой, пусть и “снабжённой” длинным носом.
— Не, Штих… Тебя не смогу, — честно ответила Фанни. — Так гнусавить не получается. Даже нос себе зажимала, но всё не то.
— Жаль…
— Зато могу Илия. Хотите?
Естественно, никто не отказался.
— Я — крутой красавчик,
Хоть умишко с пальчик!
По бревну хожу -
на себя в грязь гляжу!
Отражением любуюсь,
Сам с собой целуясь!
Явно кривляясь и жеманничая, произнесла она совсем непохоже на оригинал. Народ заржал. Придётся дать ответочку.
— Неправильно, — с улыбочкой ответил я. — Надо так:
”По бревну хожу -
на Фанни в грязи гляжу.
Её короткие ножки
Опять упали с Весёлой Дорожки!
Сколько Сум Ручей
Потратил на неё речей,
А она не смогла -
Потому что мала!
Дайте для роста зелья ей жбан,
Чтоб не смотрел свысока таракан!”.
Опять все засмеялись, кроме одной, пунцовой от гнева, барышни.
— Сволочь! — проникновенно произнесла она.
— Хорошее прозвище! Тебе подойдёт, — тут же парировал её выпад под очередной хохоток зрителей.
Больше не вступая в полемику, Фанни молча села, надувшись как мышь на крупу.
Понять её можно — специально наступил на “больную мозоль”. На Весёлом Пути за несколько недель освоились все, кроме карлицы и Большого. Ему мешали огромные габариты, а ей, наоборот. Когда метр двадцать “в холке”, то тяжело брать преграды полосы препятствий. Это несказанно злило Фанни, но, несмотря на все свои титанические усилия, даже перепрыгнуть с бревна на бревно у малявки не получалось, а уж на высокую стену забраться — тем более.
Вообще, тяжести и невзгоды шутовской жизни постепенно сближали нашу разномастную толпу. Даже веренгцы почти не ерепенились, день за днём становясь частью коллектива. Единственным исключением была Цветочек, державшаяся особняком, но не со всеми, а только со мной. Парб Большой и то удосуживался большей снисходительности, чем моя скромная персона, будто бы это я хотел “разделать” её тогда, а не он. Не могу понять причин такого отношения, но жизнь Фанни мне портила при любом удобном случае. Честно говоря, надоело — вот и не сдержался сегодня от ответной оплеухи, хотя дал себе установку не обращать на бешеную внимания. С остальными учениками у меня наладились вполне приятельские отношения. Особенно со Штихом Носачём, с которым быстро нашли общий язык, частенько болтая по пустякам, и… странно звучит, но с тем же Парбом. Интересный персонаж! Если после первых двух дней знакомства у меня сложилось о нём мнение, как о закоренелом подонке, то постепенно оно менялось в лучшую сторону. Безграмотный, привыкший жить по законам своей “дыры” и уповающий в решении любых вопросов только на собственную силу, Большой имел живой ум и отменную дипломатическую чуйку, которая, правда, тут же улетучивалась, стоило кому-нибудь из “Великой Веренги” оказаться рядом — знатный лидер в своей стае, он не давал усомниться землякам в “преданности идеалам”. И пусть пересекались мы с ним как бы нехотя, но общение получалось достаточно познавательным и без дешёвых понтов. Даже несколько раз на пару замяли серьёзные конфликты между группами учащихся.
— Илий! Илииий… — прервал мои воспоминания Вейс Заклинатель. — Не хочешь ли и ты нам продемонстрировать своё вокальное искусство?
— Не хочу, учитель. Я совсем не умею петь. В последний раз, когда пытался — дело в бане было, то вода тухлятиной запахла от моего голоса.
— Не сомневаюсь! — вставила своё мнение Фанни.
— Хотя… — задумчиво продолжил я. — Может, это и не от моего таланта. Там за стенкой Цветочек мылась — принесло от неё, наверное, запашок.
— Сволочь!
— Повторяешься. Учи новые слова, малая!
— Я…
— Не стоит тут упражняться в остроумии, — попенял нам обоим учитель. — Давай, Илий, пой!
Пришлось подчиниться и доказать собравшимся, что на моей исторической родине водятся самые большие медведи, любящие наступать на ухо малолетним вокалистам. Опозорился по полной программе, исполнив “Ой мороз, мороз!”.
— Поразительно… — потерев сморщенный лоб, произнёс Вейс. — У тебя явный талант — ни разу не попасть в ноты дано не каждому. Можно, конечно, научить даже такого некоторым вещам, но не стоит — лучше будешь удивлять всех антипением. Ужасно звучит, но зато никого не оставишь равнодушным! Люди будут платить деньги, лишь бы ты замолк.
— А я сразу предупредил!
— Да… За честность ставлю тебе отлично, но больше не ходи на мои уроки. На этом занятие окончено — хочется посидеть в тишине. Поразительно! Самая талантливая и самый бездарный, которых я встречал в своей жизни, оказались в одной группе!
После обеда опять тренировки с Сумом Ручьём, превратившиеся для меня в интересную игру. Кроме Весёлого Пути, он учил нас акробатическим трюкам и, что самое важное, владениею холодным оружием, приговаривая при этом: “Когда заканчиваются слова, меч становится не менее красноречив! Поразить хорошей шуткой мало — иногда надо добить сталью!”.
Навыки, вложенные в подсознание Кортинаром, постепенно переходили в отточенные рефлексы уже на уровне тела. И пусть не мог пока на равных противостоять учителю, но он всё чаще и чаще выбирал меня в спарринг-партнёры, с удовольствием отмечая мой прогресс и перенимая некоторые приёмы рукопашного боя, коими я делился с охотой.
— Отлично! — закончив тренировку, похвалил Сум, откладывая в сторону узкий длинный меч и дагу — кинжал для второй руки. — Ещё не гвардеец, но близко к этому! Надо с тобой позаниматься индивидуально, и тогда к концу обучения ты сможешь выйти на очень высокий уровень!
Конец ознакомительного фрагмента.