Ведун

Выжила она тогда, во время одного из самых сильнейших землетрясений, успела из дома выскочить, до того, как тот полностью разрушился.

Когда мы домой в анклав вернулись и дед разобрался какой у нее дар, так он на нее нарадоваться не мог.

Дар у нее с растениями работать — Природник.

При помощи деда научилась на них воздействовать, да так наловчилась, что… слов нет. Сегодня она чуть ли не главный селекционер у нас в анклаве, вышедшие из-под ее рук саженцы или семена всегда приживаются и всходят, а потом дают обильные урожаи. При этом домоседом она не стала, мотается с нами, вслед за своим Мельником, в рейды, ищет измененные и просто новые растения, изучает их.

Зимний сад в нашем доме в теперешнем виде — полностью ее работа. Здесь она сначала училась, а потом постоянно улучшала все имеющиеся растения и приносила новые. Так всё улучшила, что всё тут чуть ли не в джунгли превратила… принадлежащие теперь чужим людям.

Перевел взгляд с темноты за окном на расстеленное на полу покрывало, куклы на нём и еще какие-то понятные только маленькой девочке вещи. Нине, дочке Сергея и Виктории, понравилось здесь играться, вот и организовала себе игровую, застолбив за собой это место.

Берет пример со своей мамы.

Всего несколько дней, как они сюда заселились, но Вике видимо и этого хватило, хорошая она хозяйка. Дом весь перемыла. Одна! В то время, как мы с дедом для этих дел бригаду женщин нанимали. Дом вымыла, мебель в некоторых помещениях переставила местами, множество вещей, бывших наших и приобретённых видимо ими уже здесь — лежат в абсолютно других местах, на что взгляд мой постоянно натыкался. Да вообще много она переделала, дом даже пахнет теперь по-другому, чужим запахом. И это очередная рана мне на сердце, не чувствую я теперь здесь себя хозяином — гостем только. Поэтому и уступил бывший наш с дедом дом им.

Пусть живут, раз уже начали обживаться. Всё равно мне на Радагу возвращаться и кто знает, как оно там у меня всё пойдёт, получится ли снова вернуться обратно. Так что пусть хоть что-то правильное случится: мечтал дед, чтобы под этой крышей детский смех звучал, пусть так и будет.

Ночь начала сменяться рассветом, так что пора мне уже в дорогу выдвигаться. Вышел тихонько во двор и не оглядываясь направился прочь: ночь длинная была, успел уже и с домом, и со своим прошлым попрощаться.

Саня Мещерский сегодня окончательно умер, теперь будем жить жизнью Тишиловича.

Перескочив забор, так как ключи от калитки брать не стал, Сергею их оставил, направился к дому Талицких. Очередной прыжок, теперь уже через их забор, и не останавливаясь направился к стоявшему под деревьями столу.

Не успел расположиться и сигариллу закурить, как Иван Андреевич из дому вышел. Значит и вправду есть сигнализация на случай непрошенных визитеров, правильно я догадался, когда в прошлый раз тишком отсюда выбирался. Всё он видел, просто препятствовать не стал, проверял меня.

— Утра доброго, дядь Вань, — бодрым голосом поприветствовал я его, глядя на помятое, еще не разгладившееся от соприкосновения с подушкой лицо Талицкого.

— Какое оно доброе, бестолочь, — пробурчал он в ответ, усаживаясь в плетеное кресло. — Куда собрался?

Возле меня на земле стоял плотно упакованный всем необходимым рюкзак, ну и оружие, так что нетрудно догадаться, что я попрощаться зашел.

— Не знаю, дядь Вань, — дернул я плечами. — Куда глаза глядят пойду, нужно мне развеяться хорошенько. — И не давая ему ничего сказать, торопливо уведомил его: — Дом я Девятаевым оставил! Свои вещи, какие за собой оставляю, я там… — объяснил, в каких комнатах их складировал, — …так что ты их запечатай, пожалуйста. Я потом за ними вернусь, заберу. С Сергеем мы обо всём этом договорились.

— Я так понимаю уговаривать тебя бесполезно?

Я, не отвечая, кивнул согласно, делая глубокую затяжку и выдыхая в сторону струю дыма.

— А с друзьями попрощаться? Мне Маринка ничего не говорила о твоем уходе.

В этот раз я отрицательно мотнул головой.

— У нас отношения немного в тупик зашли, — пояснил я ему. — Они вроде и верят, что я — это я, и в то же время сомневаются в этом. Нужно паузу взять, чтобы они…

— Да верят они, просто…

— Вот из-за этого — просто, мы и можем разругаться, — перебил я его. — Нужно им дать время, чтобы они окончательно в меня живого поверили.

«Перевезли найденные ценности в анклав и уже без всякой паранойи меня теперешнего приняли. Или не приняли, всё может быть».

— Ну и мне, как и говорил, нужно развеяться, нервишки в порядок привести, а то делов наделаю, не разгребем потом.

В это время к моему бывшему дому подъехала машина.

— Всё, дядь Вань, пора мне, — торопливо затушив «бычок» в стоявшей на столе пепельнице, оставшейся здесь еще после моего «домашнего ареста», только помытой. — Машину заказал вчера, к заставе меня отвезет.

Всё правильно по времени рассчитал: и объяснить Талицкому всё успел, и на нравоучения не нарвался.

— Бестолочи вы, — поднявшись с кресла, пробурчал Андреевич. Шагнув ко мне, крепко обнял и тут оттолкнул… — Надолго не пропадай, мы с Анной будем волноваться, всё же не чужой ты нам человек.

— Ничего обещать не буду, дядь Вань, — подхватив вещи, пожал я неопределённо плечами. — Сам еще не знаю, куда меня занесет: может к морю подамся, а может куда в другое место. Одно обещаю, вернусь я обязательно.

Если бы еще и женщины присутствовали, то прощание наше надолго бы затянулось, а так, пожелав мне удачи, Андреевич провел меня за двор, пожали друг другу руки, он еще раз меня обнял и подтолкнул к машине. Езжай мол.

В этот раз меня не пацаненок, а взрослый мужик вез: у меня настроения болтать не было, и он, повезло, тоже неразговорчивым оказался, так что до заставы мы в молчании добрались. Там тоже всё нормально прошло, никто меня задерживать не стал. Так что, поправив рюкзак за плечами, перехватив поудобней СШК, я отправился в путь.

— А ты откуда взялся?