Наследие Черной Воды

— Должен сказать, мистер Блэкуотер, я несколько шокирован, увидев представителя Священного Дома в нашей скромной клинике. Несущих наследие редко можно встретить…

- Отчего же? Встретить как раз легко. Достаточно устроиться на работу в Министерство Чародейных Дел или структуры Совета Мудрых.

— Увы, и туда, и туда мне ход закрыт. Грехи молодости, знаете ли, — он развел в стороны ладошки, демонстрируя сожаление. — Происхождение, опять же, подкачало. Я волшебник во втором поколении, особых связей у меня нет.

- Тем не менее, ваша клиника считается довольно успешной. Вас хвалят за новаторские методы и, если не ошибаюсь, недавно вы получили королевский грант?

— Клинику не совсем корректно назвать моей, мистер Блэкуотер, я всего лишь наёмный руководитель. В остальном вы совершенно правы. Его величество в феврале отметил наш многолетний вклад в развитие системы народной медицины и выразил надежду, что разработанные нами методики распространятся во всей стране.

- Ну, вот видите. После монаршего одобрения грехи молодости можно считать забытыми.

— Не всё так просто, — покачал головой врач. — Медицинское сообщество чрезвычайно консервативно в некоторых вопросах. Впрочем, нет смысла обсуждать мою персону, мистер Блэкуотер, по сравнению с вами я всего лишь один из толпы безликих обывателей. Да и клиника наша, как бы я ей не гордился, далеко не Палаты Мидаха. Поэтому, простите, ваше появление здесь удивляет и даже тревожит.

Разговор забавлял и поражал диссонансом между лёгкостью фраз и холодной сосредоточенностью, царящей в эмоциях Фишера. Следует признать — он молодец. Менталистика непросто даётся людям, нужен подходящий склад ума, доступ к знающим учителям и упорство для её освоения. Начальные уровни осваивают многие, серьёзных результатов, как сидящий напротив меня слабый волшебник, достигают единицы.

- Мое появление здесь объясняется просто. Я ищу Леро, хотя бы одного из них, и рассчитываю узнать от вас их текущее местонахождение. Вам они известны в качестве глав секты «Высшей истины», кажется, они называют себя верховными магистрами или как-то так.

— Но, мистер Блэкуотер, я давно разорвал все связи с обществом, — после короткой паузы ответил директор. — Вы же наверняка знаете, его запретили. И я, будучи разумным человеком, после запрета старался не иметь дел с бывшими знакомыми из той сферы.

Памятуя о принятом решении стараться быть дипломатичнее, я оглядел кабинет, остановив взгляд на чистом куске пола возле окна. Да, подойдёт. Ковра там нет, а кровь уборщица отчистит.

Фишер вздрогнул, несмотря на погруженность в транс, когда безголовое тело с грохотом приземлилось на лакированный паркет. Ещё сильнее его спокойствие поколебала голова с жутко оскаленными зубами, легшая на бумаги в центре его рабочего стола.

- Это один из двух помазанников, последний раз заходивших к вам три месяца назад. Второго тоже могу показать, но от него осталась только нижняя часть, он вам весь кабинет изгваздает. Поэтому, пожалуйста, не надо говорить, что больше не связаны с «Высшей истиной» и ничего не знаете. Вообще не стоит пытаться мне лгать. Вы неплохой менталист по человеческим меркам, но только по человеческим. Я вашу ложь прекрасно чувствую.

Понятия не имею, каким образом действовали люди Хилла, сумевшие предоставить мне досье на двух иностранцев. Я детективам всего-то пару паспортов отдал, взамен недавно получив список мест, которые они посещали. Правильнее сказать, всего списков было три: один от Гектора с перечислением бывших участников «Истины» и два от Хилла. У последнего, предполагаю, в Особом отделе Скотланд-Ярда прикормленный человек сидит, потому что мне предоставили копию отчета о противоправной колдовской деятельности на территории Великобритании с приложенным перечислением чародеев, замеченных или подозреваемых в таковой. Фишер фигурировал во всех трёх. Он, помимо медицины, активно участвовал в работе профсоюзных организаций и входил в постоянный состав социал-демократической партии.

Насчет способности чувствовать его ложь я не солгал. Врожденная склонность Черной Воды, тонкий контроль, включает в себя повышенную чувствительность к любой магии, а самой менталистикой я занимался с детства под руководством опытнейшего мастера. Да, просочиться сквозь защиту Фишера я, возможно, не смог бы. Но на определение простейших реакций моих умений хватало.

— Конечно, куда мне до представителя Священного Дома! — неприятно усмехнулся Фишер. Он не удержался в трансе, его аура полыхнула горечью, обидой, злобой вкупе с десятками иных эмоций.

- Ну а что ж вы хотите? — не удержался я от философствования. — Тысячелетия направленной эволюции и доброкачественных мутаций дают себя знать. Мы не лучше, мы — выше. Впрочем, прочь лирику. Ваше решение? Будете отвечать на вопросы?

— А если я откажусь?

- Ваше право. Тогда мы перемещаемся в поместье Черной Воды, в пыточную камеру, и через какое-то время я узнаю, что мне нужно, а вы превращаетесь в овощ.

— Похоже, у меня нет выбора.

- Можете попробовать отравиться. Эти двое погибли качественно, допросить их не получилось, так что, в определенном смысле, в нашей схватке они победили. Откуда вы их знаете, где познакомились?

Вздохнув, Фишер принялся рассказывать. Он с юности интересовался явлениями, находящимися на особом контроле властей и церкви, а развитое чувство справедливости закономерно привело его в ряды тайных обществ. Разной направленности, связанных с политикой или игнорирующих её. По молодости его бросало из крайности в крайность и на каком-то этапе жизненного пути метания закончились для него печально — запретом продолжать обучение магии. Для него закрылись библиотеки Министерства и дополнительные курсы при нём, никто из законопослушных чародеев не соглашался взять его в ученики. Тут-то Фишера и подобрала «Высшая истина».