Спаси и сохрани

– Здесь! Нашли!

– Все за мной!

Факелы мчались прямо на Ивана.

Не понимая зачем, объятый внезапным наитием, Сусликов отпрыгнул в сторону. Нужно срочно спрятаться!

Руки раскапывали яму в земляной стене.

– За мной! Сюда!

Шаги всё ближе, дым всё гуще. Почва плохо поддавалась, налипая вязкой кашей. Тут Ваня наткнулся на что-то твёрдое. Обламывая ногти, выкорчевал валун – земля провалилась, камень осел и выкатился без особых проблем. На его месте образовалась ниша – слишком плоская для взрослого человека, но достаточная, чтобы в ней уместился подросток.

Факелы мелькнули в считанных метрах. Ваня поджал ноги, забился в укрытие и притаился, чуть дыша, за валуном.

Мимо проносилась толпа с десяток деревенских мужиков. Жилистых, коренастых, одетых в лохмотья и с оружием наготове. Лица перемазаны сажей. Вспученные глаза, перекошенные рты, тёмные бороды.

– Где она?

– Лови её! Лови!

– Она свернула туда!

Гул проклятий и ругательств заполнил подземелье. Толпа сменила направление, очертания бегущих исчезли в темноте.

Она? А разве они охотятся не за ним? И вообще, кто эти люди? Почему они так странно выглядят? Откуда они здесь?

Ваня выждал несколько минут. Похоже, опасность миновала. Высунулся, но погоня внезапно вернулась.

Часть факелов погасли, догорев до основания, часть – вяло и горкло чадили, почти не добавляя света. Кто-то растерял всё оружие. Кто-то был ранен. Бородатые лица осунулись, глаза ввалились. Путники вразброд слонялись по тоннелям.

– Четвёртый круг уж наворачиваем.

– Сил моих больше нет!

– Будь она проклята!

– Это нас бес водит…

Один из мужиков остановился и принялся плевать через левое плечо. Его взор случайно упал на лежащий у стены камень. Бородач пригнулся, вороватым жестом выхватил из голенища сапога самодельный нож – массивная рукоять и узкое длинное лезвие – и подкрался к тому месту, где калачиком свернулся Иван.

Мальчик почти слился с землёй, стараясь стать ещё меньше и ещё незаметнее. Его сердце колотилось настолько рьяно, что, казалось, его звуки слышит не только он сам, но и этот таинственный преследователь.

Бородач занёс нож и, готовый в любой момент нанести удар, сунулся в нишу. На миг их глаза встретились – перепуганный взгляд Вани и уставший, а оттого ещё более свирепый взгляд одного из преследователей. Деревенский мужик опустил нож и ощупал земляное днище. Его рука прошла через Ивана, Сусликов даже ничего не почувствовал.

Вообще ничего, будто никого, кроме Вани, в подземелье не было.

За спиной у преследователя раздался девичий плач – горький, как остывший чай. Вырываясь из груди трепещущим потоком, он взлетал под самый потолок, расправлял крылья и уносился вдаль. Умирая где-то в дебрях подземных ходов.

Бородач встрепенулся. Выпрыгнул на середину тоннеля – откуда только силы появились? – и устремился в скрытом от Ивана направлении. Сусликов переборол страх и выглянул из ниши. В конце лаза он различил невысокую стройную девушку – преследователь бежал к ней.

– Скорее! – закричал Ваня, махая девушке рукой. – Уходите отсюда!

Но настигнуть жертву не вышло – человек с ножом бежал, а расстояние не менялось. Движения его делались всё более размеренными, в какой-то момент он сбился на шаг, а затем и вовсе остановился. Его волосы заметно поседели, клочьями падали на плечи, обнажая быстрорастущую лысину. Фигура сгорбилась, как придавленная невидимой ношей, защёлкали суставы, и без того скромное, латаное одеяние измочалилось в труху. На голом теле безразмерным чехлом, повторяющим по форме клюв пеликана, повисла морщинистая кожа. Человек завопил от отчаяния – голос хрипел и становился тише. Упал на колени. Кожа начала грубеть и отваливаться…

Не прошло и десяти секунд, как таинственный преследователь превратился в высохший, полупрозрачный скелет. Припав к земле, скелет в последний раз потянулся рукой и рассыпался. Девушка шумно вздохнула – дым, роняя лепестки пепла вперемешку с костной мукой, начал рассеиваться.

Ваня не успел ни прийти в себя, ни осознать увиденное. А девушка уже стояла прямо перед ним. Из-под длинных волос выбивалось пение – мальчик слышал голос, но не мог понять слова. С плеч девушки стекала вода.

– Нет… Нет…

Ваня хочет отступить, но не может.

Из небытия протягивается ладонь. Сусликов зачем-то хватает её, но ладони больше нет. Вместо неё – мокрые волосы. Распущенные косы перепутываются и наматываются на запястье. Следом медленно проступает лицо…

Ваня закричал и взмахнул локтём. Мощный толчок – тело перешло в горизонтальное положение. Мальчик почувствовал, что падает. Падает бесконечно долго, захлёбываясь тьмой.

И только тогда Ваня очнулся.

Открыл глаза, но светлее не стало. Тело ныло и в некоторых местах саднило. Теперь понятно, как чувствует себя боксёрская груша после добротной тренировки.

Сколько уже так пролежал? Час? Два? День? Времени, что ползёт улиткой на уроках и мчится со скоростью «Формулы 1» в каникулы, здесь, похоже, не существовало. Ноги и руки затекли, но мальчик не шевелился – вдруг повредил себе что-нибудь? На уроке ОБЖ однажды говорили: когда случается перелом, человек может сначала ничего не чувствовать из-за шока, но стоит чуть двинуться, как наступает адская боль. Ваня надеялся, что его скоро хватятся и начнут искать. Ну, или в мерзком Генке проснётся совесть. Хотя откуда совесть у модных столичных мажоров? Денег она не приносит, славы тоже.

А ведь он сам совсем недавно мечтал стать таким же…

Надежда на быстрое спасение неумолимо таяла, а к мальчику подбирался идущий от земли холод. Телом потихоньку завладевал озноб.

Тут что-то взобралось Ивану на грудь. Сусликов осторожно приподнял руку – так, конечности слушаются, боли вроде нет, значит, всё цело. Ткнул наугад в темноту. Попал во что-то мягкое и тёплое. Провёл воображаемую линию в одну сторону и упёрся во влажный кончик, провёл в другую – сжал нечто, похожее на ржавый металлический шланг.

Уши резануло возмущённым писком.

Крыса! Огромная серая крыса! Прямо тут, у него на груди!

Сусликов завопил и вскочил на ноги, сбросив противного грызуна. У ног тут же началось шевеление. Похоже, хвостатый гость привёл с собой многочисленную родню. Кто знает, сколько крыс сейчас таилось в темноте?

Продолжая кричать, мальчик кинулся вперёд. Хотя ориентироваться в глухой черноте было невозможно – право, лево, вперёд и назад перемешались и стали условностью. Периодически Ваня натыкался на одну из стен. Отшатываясь, бросался в другую сторону, пока и там не натыкался на препятствие. Так и бежал – от стены до стены, зигзагами, как пьяный.

Крысы бежали за ним.

Наконец их писк замолк. Ваня выбился из сил, шёл уже еле-еле, цепляясь одной коленкой за другую. Неужели подземелье и правда такое большое? Неужели помощи ждать бессмысленно – его и за год здесь не отыщут? Глупо умирать вот так, да ещё в расцвете юношеских лет.

Ваня сделал неожиданное открытие. До сегодняшнего дня он мало задумывался о смерти. Смерть представлялась чем-то далёким, полусказочным, эдакая выжившая из ума старуха с косой, что приходит к людям либо в играх, либо в фильмах. А если в жизни, то к кому-то малознакомому.

А что, если переход на ту сторону – это такой же длинный тоннель? Такие же арочные своды земли…

Стоп!

Глаза не могли привыкнуть к мраку настолько, чтобы различать пейзаж по сторонам. Без источника света, пусть даже самого слабого, это было невозможно. Но свет, кажется, был! Тьма ёжилась, словно живое существо, и нехотя отступала, пропуская жидкий, полупрозрачный луч. Луч трепыхался на едва уловимом ветру.

Ваня наклонился и взял свет в руку. Слабая струйка вспыхнула сильнее – каким-то неестественным бирюзовым оттенком – и поспешила уползти дальше. По ощущениям она напоминала гладкую и легко скользящую ткань, вроде шёлка. Ваня решил, что это очередной мираж. А тьма позади уже начала смыкаться обратно.