Страница 4 из 10
Достаточно зайти к ним в дом, чтобы понять окончательно, что Орловых здесь держит. Где ещё можно получить столько тепла, заботы, нежности? Один ужин чего стоит. С их деньгами можно не напрягаясь нанять лучшего шеф-повара в мире, а эти русские с удовольствием сами стоят у плиты, готовя своим мужчинам аппетитные яства.
А младшая сестрёнка Яра, это удар под дых. По его рассказам представлял мелкую егозу с разодранными локтями, острыми коленками и жидкими косичками. Сначала даже не понял, что это та заноза, о которой он без умолку твердил по пьяни. Невысокая, стройная, с крепкой, чётко очерченной задницей и высокой грудью, длинные волосы струятся, как золотое руно, а кристальные, голубые глаза, словно два горных озера с ледяной водой, отражающие солнечные блики.
Как она извивалась на танцполе. Захотелось подойти, вдавить в пах, почесаться яйцами, смять груди, вспороть членом. Подошёл, вдавил, чесанулся пару раз, а затем она встрепенулась и понеслась в дамскую комнату. Уверен, побежала трусики сушить. Возвращался к Яру и улыбался, вспоминая её слова: «Мне двадцать два, братик. Могу официально пить, курить и трахаться». Мы с тобой всё попробуем, п покурим, и выпьем, и потрахаемся. Много, качественно, до визга, до искр в глазах.
Рассказ Яра выбивает почву из-под ног. Аля? Это нежное, хрупкое создание? Этот райский цветочек и на мотоцикле? Да не, не верю. Она приближается к нам, а я пытаюсь представить её на стальном коне, как её стройные ножки сжимают брутальное железо, или обтекаемого, красного красавца, как её спина прогибается во время старта, как её попка приподнимается и отпячивается в повороте. Стояк сдерживают плотные штаны, иначе гематома на лбу была бы обеспечена.
– Чего так долго? – рявкает Яр, давя своей братской заботой. – Несварение?
– Придурок, – окатывает его таким взглядом, что ещё чуть-чуть, и он начнёт дымиться. – Парней из команды встретила. После завтра соревнования, договорились завтра провести тренировку.
– Что за соревнования? – сгораю от любопытства.
– Да так, – отмахивается она. – Аэробика.
Замечаю, как Яр ухмыляется, и понимаю. Нихрена это не аэробика. Для экстрима на байдарках и мотоцикле рановато, для покорения горных вершин требуется больше времени, чем один день. Из того, что поведал мне Яр, остаются парашюты и Айкидо. Ни то, ни другое я не пропущу.
– Нет. Ты посмотри, какую кабаниху поставили ей в пару, – восклицаю, сидя на скамейке в огромном зале. Середина разделена на сектора синими матами, и на каждом люди в белых кимоно швыряют в кувырке друг друга. – Она выше её на голову и здоровая, как мамонт.
– Не дрейфь. Алька с лёгкостью справится с тобой, не то, что с этой несчастной.
Аля справляется. Сначала с ней, перевернув в броске через себя и заломив руку, потом завалив шустрого мужика, постоянно подпрыгивающего и хамски улыбающегося, затем пободалась с серьёзной женщиной, которая не знает, как улыбаться, отправив её за черту после нескольких минут прощупывания друг друга.
Пустующих матов оставалось всё больше, пока на центральном не сошлись два претендента на первое место. Альке в пару достался молодой, крепкий парень, хрустящий позвонками при наклоне в стороны головой. А дальше Яру приходиться меня держать.
Им подают палки, размером с черенок от лопаты, они сходятся на середине, кланяются друг другу, он что-то тихо ей говорит, она отвечает одними губами.
– Не дёргайся, – вцепляется в меня Яр. – У них запрещено наносить настоящие удары. Только касание.
Они кружат, как коршуны, нанося редкие очереди ударов, останавливаются в нескольких сантиметрах от тела, издавая резкий клич на выдохе, судья кружит вокруг, засчитывая очки, зрители замерли в ожидании победителя.
– Блядь! – методичную тишину прорезает Алькин крик. – Козёл!
По её лбу течёт кровь, огибает бровь, ползёт по щеке, судья что-то кричит, болельщики запирают дыхание, Я рвусь начистить рыло мудаку, а у Али будто щёлкает тумблер. Она рычит, и в глазах прыгают черти. Наносит удар, второй, охаживает урода по спине, искромётно проходит по ногам, тычет на подлёте в плечо, замахивается, приближаясь к лицу, и останавливает снаряд в сантиметре от виска, издав свистящий крик. Благодарит проигравшего, судью, отвешивает поклон нам и уходит в сторону раздевалок.
– Куда? Она же победила? – возмущаюсь её уходом.
– У неё дисквалификация, как и у этого упыря, – цедит Яр, убивая взглядом поверженного козла. – Пойдём, заберём нашу злючку.
Из раздевалки Аля вылетает пулей, натягивая на ходу куртку, бубня и выплёвывая грязные словечки. Такой нежный, пухлый ротик, а такую грязь изливает. Придётся отучать от насилия барабанных перепонок. Член мне в помощь.
– Не злись, сестрёнка, – хватает её Яр и проходит пальцами по пластырю на лбу, проверяя качество наклейки. – Ты лучшая. Все это знают.
– Сука! Подлая тварь! Из-за него я просрала хакама*. Мне оставалось получить победу в двух соревнованиях и сдать экзамен на мастера, а теперь придётся полгода ждать. Чёрт! Не нужно было останавливаться. Надо было подрихтовать ему его слащавую рожу!
От неё расходятся сильные волны негатива, прёт злость, содрогая воздух, а в глазах Яра плещется вопрос. Убедился? Потянешь размер её амбиций? Хотелось ли мне когда-нибудь иметь девушку, превалирующую меня по силе? Конечно, физически сильнее я, но с её мастерством… Как она укатала этого урода. И это меня не пугает. Я всё равно её хочу. Просто нужно спрятать все черенки от лопаты.
* Хакама – традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку, шаровары или подрясник, первоначально носимые мужчинами. Изначально под словом «хакама» подразумевался кусок материи, обёртываемый вокруг бёдер. Хакама у мужчин крепятся на бёдрах, у женщин – на талии.
Глава 5
Алёна
Меня распирает от злости, трясёт от бешенства, колбасит от безысходности. Марат, тварь! Всё никак не успокоится! С шестнадцати лет не даёт прохода! Поначалу задирал, дёргал, обсмеивал, говорил, что тупым и мелким девчонкам в айкидо не место. Таким, как я нужно в парандже у плиты стоять, или ублажать в постели мужика.
Через два года ему новая вожжа под хвост попала. Мальчик вырос и решил приударить. На мой ответ, что не готова стоять в парандже у плиты, этот урод рассмеялся и на всеуслышание заявил, что в парандже ходят приличные девушки, а моя участь ублажать, расставлять ноги и заглатывать поглубже. Победила его тогда на одной злости. Еле растащили.
Следующий год мы бросались друг на друга, как кошка с собакой, переводя тренировочные бои в кровавые разборки. Стыдно, но я пару раз становилась обычной бабой, пускающей в ход ногти. Знаю, не спортивно, не профессионально, глупо, но так хотелось оставить на наглой роже свои следы.
А потом этот ушлёпок переехал и перешёл в другую школу. Началась эра спокойствия, без смешков, подколов и злобных взглядов. Очередная стычка произошла на промежуточных соревнованиях. В пару мы не попали, зато после с кайфом обложили друг друга крепкими словцами. Так наши встречи и проходят. Соревнование, разборки, словесная перепалка.
На татами* наша разборка перенеслась впервые. Одно дело, выяснять отношения в не ринга, другое дело на нём. И что мне нужно было делать? Поклониться, получить приз за первое место и гордо удалиться? Ага! Сейчас! Не для этого Алёна яйца растила! Пришлось показать зарвавшемуся мужлану у кого эта часть больше, массивнее, крепче, и кому надо ублажать, расставлять ноги и заглатывать поглубже.
Правда, из-за этой суки получение мастера отодвинулось на полгода, как и моя тренерская деятельность для детдомовских детей. Ну ладно. Полгода против его унижения. Ерунда.
Мы выходим из комплекса, бурно обсуждаем мой провал. Вернее, я рычу, а парни меня успокаивают и уговаривают отметить победу в ресторане. На перечислении пятого ресторана нас прерывает свист.