Мальвина

Вероника на очередные фонтанирования идей особого внимания не обратила. Она простыла, в горле постоянно чесалось, а голова гудела от насморка. Жутко хотелось чая и в тёплую постельку. А нужно было монтировать фильм про работу наркополицейских. Единственное, что радовало, – текст уже был начитан. И думать головой, которая в эти дни напоминала чугунок, уже не требовалось.

Монтаж шёл очень медленно. Монтажёра постоянно отвлекали. То новостийный сюжет не успевают сделать и надо помочь, то рекламный ролик новый. Вероника раздражалась, потому что «потом никому не объяснишь, почему не смотировали в срок». В конце рабочего дня ещё и компьютер завис. Долго ждали, когда программа восстановится, но потом инженер отрицательно покачал головой, давая понять, что в этот день на продолжение работы можно уже не рассчитывать.

– Хватит, пошло всё лесом!

– Дим, давай сядем за комп Тимофея – он всё равно на сегодня закончил, – Ника уставшее опустила голову на стол и пробубнила фразу в столешницу.

– Ага, делать мне больше нечего! Они компы нормальные купить не могут, а я буду полночи проекты восстанавливать!

Работать с Димой Ника не любила. Он постоянно нервничал и уходил курить. Монтажёр тоже считался посредственный. К тому же, часто матерился, что Нику доводило до белого каления. Она, конечно, при случае могла очень смачно выругаться, но её речь обычно соответствовала ситуации. Мат монтажёра Димы её раздражал. Она постоянно думала, как бы побыстрее закончить. Но он особо не спешил работать. В добавление он ещё курил какие-то невероятно вонючие сигареты, и её постоянно тошнило, когда она находилась близко. От его одежды тащило, как от помойного ведра, и Ника старалась на монтаже садиться максимально отдалённо. Помогало плохо, её всё равно тошнило.

Так и в этот раз она лежала головой на столе и чувствовала, как её раздражение смешивается с противным сигаретным запахом. К её радости и негодованию одновременно, Дима начал надевать куртку и собрался покинуть эту «гнилую контору». Он уже застёгивал молнию, когда в монтажку зашёл Рома.

– Вы уже закончили? – Рома увидел одетого монтажёра.

– Да куда там, – Вероника не подняла головы, она совершенно не знала, что ей теперь делать.

– Пусть эти придурки сначала технику нормальную купят, а потом фильмы требуют! Я лично валю отсюда! – Дима начал закуривать прямо в кабинете.

– Ты бросишь журналиста? Ей фильм завтра сдавать! – Рома гневно вытащил сигарету из его рук.

– Да мне похеру! Достала меня эта система!

Рома отошёл от двери, давая Дмитрию выйти.

Лицо Вероники никак не изменилось. Она поднялась со стола и сидела на стуле с нейтральным выражением.

– Как ты?

– У меня болит горло и текут сопли.

– Я не об этом. Что ты будешь делать с фильмом?

– А что я могу с этим сделать? Монтажёр – даже самый плохенький – уже ушёл. Комп унесли. Идти к Медведю сейчас бессмысленно – он весь в порыве алкогольной страсти. Вряд ли он вообще сможет разобрать мою речь. Поэтому я и говорю – надо идти домой, полоскать горло и ложиться спать. Это-то я могу сделать без дополнительной помощи.

На этих словах Вероника поднялась со стула, поправила свитер и пошла к двери.

Рома протянул руку к её плечу и остановил её. Она удивлённо на него посмотрела.

– Много вам оставалось? За сегодня реально было успеть?

– Оставалось закрыть три закадра и титры. И музыка ещё.

– Давай я доделаю. Всё равно я снимал сам и в теме.

– Ты оператор, ты не обязан монтировать за других. Да и комп же забрали.

– Смонтируем на этом – Тимофея всё равно нет.

– Ну, от такого щедрого предложения я, конечно, не откажусь. Но я не совсем понимаю, нафига тебе эти проблемы, – Вероника улыбнулась и смягчила голос.

Рома включил компьютер Тимофея. Проект нашли быстро, и – о, чудо! – он оказался полностью сохранённым!

– Ну, хоть что-то хорошее Дима сделал – нажал кнопки «Сохранить» перед тем, как всё сдохло.

– Ром, спасибо тебе, – Вероника взбодрилась, её перестало тошнить, и даже сопли как-то немного поутихли.

– Подожди пока, сейчас ещё надо разобраться, где тут что. Я давно не монтировал.

Шёл второй час «благотворительного» монтажа. Вероника вошла в кураж и азартно выбирала кадры, которые «лучше подходят». Рома смеялся и спорил с ней. Но всё равно послушно клеил. Наконец он сам выбрал музыку на подложку и начал выравнивать звук. Всё, закончили, рендер. Вероника подпрыгнула на стуле и довольно захлопала в ладоши. Рома засмеялся, взял её ладонь в свою и приложил её руку к своим губам. Ника сразу затихла, но ладонь не убрала. Это всё было так мило и так сексуально одновременно, что она поймала себя на желании не останавливаться.

Но всё-таки собралась и вернула руку на место. Она пристально смотрела на Рому.

– Почему ты так смотришь? – голос Ромы был тихий и низкий.

– Это очень приятно, – Вероника не сдержалась и разрешила себе сказать это вслух.

– Тебе нравится, когда тебе целуют ладони?

– Мне было приятно, когда это сделал ты, – взгляд Ники стал задумчивым и немного печальным. «Я вообще разрываюсь на куски, когда ты до меня дотрагиваешься».

– Поехали домой, трудоголичка, – Рома перевёл всё в шутку, хотя в его мыслях он уже целовал её далеко не в ладони.

Внешне Рома Синичкин совсем не соответствовал своей фамилии. Он был крепким и сильным, и уже давно не походил на мальчика из юмористического тележурнала. Он отвёз Нику и сидел в машине у своего подъезда. Курить он давно бросил, и теперь даже немного жалел об этом.

«Сейчас бы подымил, глядишь, мысли бы по полкам разложились… И усталость, может быть, не так сильно мучила.

Ой, что я несу!? Какая сигарета смогла бы заглушить мой бесконечный стояк на неё!?»

Рома даже от переизбытка эмоций ударил ладонями в руль. Потом крепко его сжал и в итоге всё-таки убрал руки.

«Может быть, права жена-то? Может, я и вправду влюбился? Просто не хочу себе в этом признаться. Ведь куда проще всё свалить на сексуальное влечение. Ничего себе объяснять не надо. Физиологический процесс. Бывает. А если это гораздо больше, чем вожделение?

Нет, ну, я же не пацан так вляпаться! Уж сколько всего было в жизни, какая уж тут любовь!

И всё-таки она не выходит у меня из головы, будь она неладна!

Вижу её и дурею на глазах.

Надо это останавливать… Но как, как останавливать? Она, в общем-то, и повода ни разу не дала, что может быть на что-то согласна. Глазищами своими смотрит только. Но так это не преступление.

Жена всё как будто чувствует. Ещё только этого не хватало. Без измены изменивший…»

Рома Синичкин откинулся на спинку сидения, оно немного скрипнуло, и он снова вернулся в прежнее положение. Яркий фонарь неприятно светил ему прямо в лицо через лобовое стекло, и это ещё больше отвлекало и раздражало мужчину. Всё вокруг казалось каким-то серым и мерзким. Поздняя осень всегда вызывала в нём унылое ощущение. С детства он не любил такую погоду, и всегда мечтал оказаться в финале осени где-нибудь в тёплых краях. Сейчас он не хотел даже туда. Он хотел расслабиться и перестать думать о Веронике Войновой. Но мысли о том, что он её хочет, а получить даже сам себе не разрешает, долбила его мозг, как будто рында во время пожара.

«Пойдём от обратного. Разве я разлюбил свою жену? Нет, это абсолютно точно. Нет. Но ведь нельзя любить и одну, и другую? Значит, то, что меня тянет к Нике, это что-то другое…

Или можно? Можно любить двух баб? Разной такой любовью…»

Рома выключил машину, быстро стало заметно прохладнее. Промокшие ноги неприятно подмерзали, и он вышел из машины. У дома никого не было. Даже окна в многоэтажке нигде не горели. Все спят. Завтра – будний день, и всем на работу. И ему тоже. А он даже ещё с работы предыдущего дня домой не зашёл. Ещё хотелось бы поспать. Но на это времени уже почти не остаётся.

Он потёр глаза и зашёл-таки в подъезд. Дома все его девчонки давно спали. Он выпил какой-то сок из холодильника и тоже отправился в кровать.