Страница 7 из 9
Словно хочет раздеть.
– Я всегда так выгляжу, – киваю в ответ, усмехнувшись. – Уже жалеешь, что бросил? – пытаюсь его уколоть, но тщетно.
– Всегда жалел, – соглашается он. – И сегодня расскажу почему, – он проходит к двери кафешки и открывает передо мной дверь.
– Ой, брось, ты никогда не являлся джентльменом, – вместо «спасибо» говорю я, всячески пытаясь обесценить каждый его шаг.
Потому что его забота мне нравится, и это меня невыносимо бесит.
– Да, я всегда был хулиганом, грубияном и ещё кучу оскорблений, которые вертятся у тебя на языке. Давай ты сразу предоставишь список, а затем мы нормально поговорим и обсудим, что случилось шесть лет назад? – он ухмыляется.
Открываю и закрываю рот: мне нечего сказать. Гад вновь переиграл меня. Подлец слишком хорошо меня знал.
– Давай говорить будешь ты, а я послушаю? – мстительно прищуриваюсь я. Хочется просто убить этого недоумка. О, у меня в голове вертится ещё столько оскорблений!
– Тогда я принесу даме и себе поесть. Тебе как обычно?
– Я не хочу… – начинаю спорить я. – Да и вкусы поменялись, так что, мне не понравится еда из этого заведения.
– Ты теперь жена миллионера и тебе не пристало есть всякую гадость? – подкалывает меня он, и я закатываю глаза.
Ещё не жена. И не миллионера вовсе.
– Но не отстанешь ведь. Возьми мне картошку фри и какой-нибудь бургер, только перестать так отвратительно шутить, – а сама пытаюсь не улыбнуться и не показать, что его шутки мне всё ещё кажутся смешными.
– И газировочку? – протягивает он.
– Лимонад, – бурчу я, пытаясь не рассмеяться. – Цирк уехал, а клоун Соловьёв остался.
– Конечно! Важно, чтобы моему главному зрителю было смешно! – после этой показательной фразы он уходит делать заказ.
А я гадаю, как пройдёт наша встреча.
Акт 4: Неуместное свидание
12
Соловьёв
Тайком улыбнулся. Всё шло, как по маслу. Да, внешне Иванова стала светской львицей, готовой загрызть любого, кто встанет у неё на пути. Но в душе она оставалась всё той же умной и красивой девушкой, которой нужна любовь, ласка, взаимоуважение и поддержка. Сколько масок она не надела бы, я же видел её настоящей.
Заказал огромную порцию картошки фри, купил два отдельных лимонада (подумал, что из одного стакана со мной она есть не станет) и два гамбургера.
Многое поменялось в городе, но это кафе всё ещё радовало вкусной и недорогой едой.
– Ваш официант принёс вам заказ, – улыбнулся я, поставив поднос перед королевой красоты. – Приятного аппетита.
– Я не есть сюда пришла, – она зло посмотрела на меня, сверкнув глазами.
– Конечно. Обсуждать наши отношения, – кивнул я.
Решил, что если буду постоянно соглашаться, зеркаля её и повторяя её слова, она скорее раскрепостится и перестанет колоться, как ёжик или, чего хуже, кактус.
– Бывшие отношения, – сделала ударение на слове «бывшие», и я вздрогнул. Ей богу, львица. Вот только и я не заблудившийся заяц, которого можно съесть.
– Да-да. Бывшие. Совсем забыл. Спасибо, что поправила.
– Может, ты уже расскажешь мне, что случилось тогда, шесть лет назад? Если не было спора, то что это было? Вячеслав сказал, что я понравилась ему ещё тогда, поэтому он тебя подзадорил этими словами, но настоящего спора между вами не было, – Лизе явно не терпелось перейти к делу.
Она настолько хотела сбежать от меня? Я был настолько неприятен, что её тошнило от моего общества? Или любопытство сжирало её изнутри?
И этот пройдоха Вячеслав! Да ему в те года каждая первая девушка нравилась! Бабником был ещё тем! И, кажется, им и остался. Выкрутился, зараза!
– Да, мы были очень дружны, – кивнул я, не став порочить честь бывшего друга.
У меня не было доказательств, а без них Иванова только сильнее возненавидела бы меня. Всё-таки это её будущий муж. Пока что. Но такими темпами точно станет бывшим.
– У нас были схожие ситуации. Отцы алкоголики… Я потерял своего в шесть с половиной лет и, ты знаешь, свалился в тяжёлую детскую депрессию, отчего пришлось перенести посещение школы на год. Вячеслав, с которым я немного враждовал в детском саду, начал меня поддерживать, а затем мы пошли в один класс…
– Эту историю я знаю, – оборвала меня Лиза. – Потом твоя мать вышла замуж повторно, а Вячеслав потерял своего отца в пятнадцать лет, когда и вынужденно ушёл в колледж. Учился и работал, помогал матери и ухаживал за младшей сестрой.
– Да, не было спора. Мы лишь пошутили, а я всерьёз заинтересовался тобой. Ты отличалась от других. Ты была очень красива, в тебе было бесконечно много света и тепла. Ты была умна и добра, в отличие от тех девушек, которые окружали меня…
– А ещё мне было совершенно плевать на тебя, – вновь оборвала меня Лиза, отправив очередную картошку фри в рот. Вздрогнул, потому что у меня потекли слюни. И совершенно не от еды. – Как и сейчас. Именно поэтому ты хочешь меня вернуть. Интересуют неприступные, да?
– Нет, – начал злиться. – Меня всегда интересовала только ты, – согласиться не удалось, и я выругался про себя.
– Ой, давай без сказочек, а? Здесь больше нет глупой школьницы. Если бы ты хотел быть со мной, ты бы не испортил мне выпускной, – бросила она очередную злую фразу, на которую я уже не смог не среагировать.
– Конечно же не бросил бы и не испортил нам вечер, – начал чеканить слова, потому что не мог накричать на неё в общественном месте. – Но мой отчим настаивал на моей свадьбе с другой.
Слова сами слетели с моих уст, перед тем как я осознал, что только что произнёс. А ведь хотел начать наш разговор с совершенно другого.
13
Иванова
Смотрю на бывшего не моргая. Его отчим хотел, чтобы пасынок женился на другой? Это так многое объясняло, но…
Молчу, потому что больше нет сил язвить. Молчу, потому что наше счастье могло разрушиться не из-за глупой оплошности Соловьёва, даже не из-за дурацкого спора, а из-за наставления отчима, с которым девятнадцатилетний парень совладать был не в силах.
– Теперь ты позволишь мне рассказать? – после небольшой паузы интересуется Соловьёв.
– Я тебя внимательно слушаю, – наконец, говорю я.
Хочется просто знать правду. Как бы я не пыталась отрицать, но Ярослав мне всё ещё небезразличен. И это ужасно, потому что я выхожу замуж за другого.
За его школьного друга!
– Задолго до того как я ушёл с экономических курсов, отец пытался подсунуть мне Карину – дочь его партнёра. Отцы хотели укрепить оба бизнеса. Но я отказался. Я не разменная монета, я – человек со своими потребностями.
– Отчим действительно хотел вылепить тебя по своему подобию, – неожиданно произношу слова поддержки. Но это то, что я думала всегда.
Ярослав кивает, прерывается. Тяжело дышит. Я вижу, как ему тяжело это рассказывать.
– Это было очень тяжело. Мать была полностью на стороне отчима и тоже хотела видеть во мне будущего бизнесмена. Я отказался от курсов, чем разозлил отчима. А затем я начал рассылать во все возможные университеты, в том числе и за границей, свои документы. Я надеялся, что глупого спортсмена хоть где-то возьмут.
– Ты не глупый, – еле удерживаюсь от того, чтобы дотронуться до его руки. Еле сдерживаюсь от того, чтобы его погладить.
Нельзя позволить себе лишнего.
Нельзя.
– Спасибо, – Соловьёв кивает и по-доброму улыбается. – В конце концов, один из университетов Чехии согласился взять меня на стипендию. Это окончательно разозлило моего отчима: я обошёл его. Сделал что-то без его ведома и разрешения. Он вырастил меня, и я должен был отдать ему долг.
Сглатываю. Тяжело слышать, что бывают такие родители. Мои всегда поддерживали меня, стараясь сделать, как лучше. Даже сейчас у нас чудесные отношения.
Некоторое время мы молчим. Очень тяжело заговорить, прервать тишину. Мне хочется ненавидеть отчима, ведь, кто знает, мы могли быть сейчас счастливы с Ярославом, если бы не его преграды.