Страница 19 из 22
– И чего им так нравится серый цвет, – размышлял Максим, разглядывая своё отражение в зеркале. – Я бы, например, не отказался от тёмно-синего или чёрного.
Заказав себе лёгкий завтрак, юноша получил порцию омлета с ветчиной и овощной салат, вместе с ними на столе появились чашка горячего крепкого кофе и булочка: братина уже знала его вкусы. Неторопливо перекусив, он на скорую руку заправил кровать и вышел из комнаты. В ярко освещённом коридоре никого не было, но со второго этажа доносились голоса, и юноша поднялся туда, минуя ряды одинаковых дверей. В трапезной находились все студенты, кроме Альки и Влада. Драгомир поведал ему как страшную тайну, что по четвергам эти двое выполняют секретные поручения Гореслава и часто появляются только после обеда. Максу отчего-то стало скучно, будто отсутствие странной девчонки могло повлиять на его настроение.
Кира как всегда сидела на подоконнике, обхватив руками колени. Максиму очень хотелось спросить у подруги Альки, куда та подевалась, но как только он сделал несколько шагов в сторону окна, по лестнице спустились преподаватели и начали разбирать ребят. Вышезор увёл с собой созидателей и воинов, а Милалика – девчонок и Радея. Только Максим остался одиноко сидеть в трапезной, и Гореслав Ростиславович поманил его к себе.
– Я хотел бы сегодня побеседовать с тобой один на один, потому и попросил Вышезора Мстиславовича занять воинов – сообщил он, провожая парня к Скороходу.
В кабинете ректора стоял полумрак. Гореслав как всегда предложил Максиму присесть за стол и неожиданно снял со стены крупную фотографию в деревянной раме, протянув её юноше.
– Посмотри, возможно, ты узнаешь кого-то на этой фотографии, – произнёс ректор с затаённой надеждой в голосе.
Макс аккуратно взял предложенное фото и провёл по нему рукой. Рама оказалась тяжёлой и слегка запылённой, отчего парень громко чихнул. На фотографии стояли четверо, примерно такого же возраста, как и он сам. В центре, приняв эффектные позы, повернувшись спинами друг к другу, располагались две удивительно похожие рыжеволосые девушки с приятными улыбками, отличались они только цветом глаз: у одной глаза были зелёными, как весенняя листва после дождя, а у другой – черными, как безлунная ночь. По бокам находились парни. В одном, черноволосом и худощавом, Максим узнал Гореслава Ростиславовича, только моложе, лет на пятнадцать-двадцать и без бородки, другой, синеглазый с волосами пшеничного света, ему кого-то напоминал. Растерянно пожав плечами, юноша вернул фото ректору.
– Не торопись, – улыбнулся Гореслав Ростиславович, отстраняя от себя руку с фотографией, – ты ещё не всё увидел.
Ректор провёл по фото, изобразив спираль. Что-то вспыхнуло, ослепив на мгновение, и юноша вдруг оказался в той же комнате, но рядом с весёлой четвёркой. Макс опасался, что его сейчас заметят и прогонят, но никто не обращал внимания на стоящего в стороне мальчишку. Сообразив, что его не видят, Максим решился подойти ближе, чтобы разглядеть каждого.
В кабинете было просторно и светло, будто из него вынесли всю мебель. Даже шкафы казались более светлыми, да и книг в них поубавилось. Возле распахнутого окна стоял странный аппарат – массивный ящик на высокой треноге, накрытый куском тёмной ткани. Напротив, на фоне бордовой портьеры расположились ребята. Высокий бородатый мужчина в длинном сюртуке тёмно-синего цвета расставлял их для фотографирования.
Между двумя девчонками стоял светловолосый юноша, скрестив руки на груди и широко расставив ноги, от счастливой улыбки на его щеках появились ямочки. Казалось, он был очень доволен своим положением, впрочем, Максим и сам бы не отказался позировать рядом с такими красивыми и яркими девушками.
Обе девчонки, лукаво улыбаясь, прислонились к блондину, положив руки на его плечи. Они были похожи, как сёстры – близнецы, если бы не разница в цвете глаз. Создавалось ощущение, что обе они по уши влюблены в блондина с васильковыми глазами.
За их спинами примостился молодой Гореслав, пытаясь встать на цыпочки, чтобы попасть в кадр. Он выглядел расстроенным и, то и дело тяжело вздыхал, бросая печальные взгляды на черноглазую.
– Нет, нет и нет! Так не пойдёт! – раздражённо замахал руками фотограф. – Пусть девушки встанут в центр, а вы – по бокам, тогда и композиция получится более правильной, и никто не будет загораживать друг друга.
Он схватил блондина за руку, силой вытаскивая из кадра, и соединил девушек, которые от неожиданности громко стукнулись лбами. Девчонки задорно рассмеялись, потирая ушибленные места и перешёптываясь друг с другом. Они никак не хотели принимать предложенные фотографом позы.
– Прекратите это немедленно! – окончательно рассердился бородач, топнув ногой. – Если вы не встанете, как я сказал – останетесь без группового снимка.
По его лицу стало понятно, что это не пустая угроза, и он намерен исполнить её.
Фотограф, повинуясь одному ему известным причинам, поставил Гореслава поближе к черноглазой, а блондина оттащи в сторону второй красавицы, несмотря на его активное сопротивление. Теперь на лице будущего ректора засияла довольная улыбка, зато черноглазой это почему-то совсем не понравилось.
– Можно мы поменяемся местами, – смутившись, спросила она, поглядывая на блондина, будто ожидая его поддержки.
– И какая вам разница? – искренне удивился фотограф.
Девушка подошла к нему и что-то горячо зашептала в самое ухо. Бородач улыбнулся, кивая головой, и примирительно произнёс:
– Ладно, вставайте как хотите, только не портите мне композицию.
Он подождал, пока ребята примут нужные позы, как на знакомой Максиму фотографии, и скрылся под накидкой у аппарата.
– Не шевелитесь и не моргайте, сейчас вылетит птичка, – донёсся из-под тёмной ткани его приглушённый голос.
Птичка действительно вылетела, ослепив Максима яркой вспышкой, и он снова оказался на диванчике напротив Гореслава Ростиславовича.
– Ты спрашивал, откуда я знаю твоих родителей? Так вот, мы когда-то вместе заканчивали академию. Как ты уже понял, на фото я, – печально пояснил ректор, указав на юношу справа.
Макс кивнул с некоторой прохладцей.
– А с другой стороны – Радомир Светозар, твой отец.
Юноша встрепенулся – так вот кого напоминал ему этот кудрявый парень с васильковыми глазами? Всматриваясь в лицо блондина на фото, он размышлял, как мог этого сразу не заметить! Именно этого человека, только постарше, Макс видел лежащим на красном песке арены, только на арене ристалища он совершенно не напоминал жизнерадостного весельчака. Макс перевёл взгляд на темноглазую огненно-рыжую красавицу рядом с ним. Ну, конечно, ошибки быть не может – это его мама!
– «Значит Гореслав когда-то был влюблён в неё», – почему-то пришло на ум, но он тут же постарался прогнать несвоевременную мысль.
– Надеюсь, Велену ты тоже узнал? – будто в подтверждение его мыслей, Гореслав Ростиславович указал на черноглазую девушку.
– А кто вторая? – поинтересовался Максим, не отрываясь от фотографии.
– Это – Селена, моя двоюродная сестра, – отчего-то печально ответил ректор. – Все, кроме твоего отца, родом из Нави. Моя сестра дружила с Веленой с детства и старалась на неё походить. По крайней мере, в академии они часто прикидывались близнецами. Она погибла вместе с семьёй и в её смерти тоже виновен Алабор.
Юноша поймал себя на мысли, что, кажется, понимает, отчего Гореславу было так тяжело смотреть на фотографию: всех, кто был на ней, кроме самого ректора, уже давно не было в живых. Словно в подтверждение, Гореслав Ростиславович опустил голову и вокруг его глаз пролегли тёмные тени, точно прошлое оставило свой отпечаток не только в душе, но и на лице.
– Почему дед… Алабор решил их убить? – в голосе Максима прозвучали металлические нотки, словно кто-то резко и неумело натянул струну.
– Я не знаю всей истории, только то, что слышал от других. – Гореслав Ростиславович сел рядом и, закрыв глаза, стал водить руками по фотографии, словно хотел у неё получить ответы на свои вопросы. Он устало откинулся на спинку диванчика и начал свой рассказ. – Твой дед из древнего знатного рода. Говорили, что с детства он мечтал быть созидателем, как его родители. Древние семьи всегда держатся друг за друга, это важно для сохранения родовых талантов. А у некоторых до сих пор принято женить детей, чтобы преумножить волшебные способности, и лишь в редких случаях у молодых есть право выбора.