Страница 32 из 57
— Какое? — Я разглядывала семнадцатилетнего парня на фотографии, который уже был высоким, плотным и подтянутым, каким оставался до сих пор.
— Что он получает специальность, а отец оплачивает его танцы. Только в итоге кто-то что-то нарушил. Витя бывает категоричным. Вот и разозлился… и перестал платить. А Ромка не очень разбирается в вопросах построения близких отношений со всеми, включая отца. Да и, откровенно говоря, их всегда опасался. Вот сынок и уехал в Италию к моей матери. — Бьянка горько вздохнула, а потом с гордостью сказала: — Но доучился заочно. — Перевернула страницу: — Здесь как раз ему двадцать, и он в Италии.
Я посмотрела на фото молодого парня и испытала уважение к его поступку. Да, я понимала, почему отъезд сына вызвал у матери разочарование. Ведь он ее бросил — уехал. Но тем не менее… несмотря ни на что, выполнил свою часть договоренности с отцом. И как становится мне сейчас очевидно, приехал к матери, только чтобы узнать о ее здоровье.
— Он затем танцевальную студию свою открыл, — Бьянка решила назвать и повод для гордости своим сыном.
— Ага, а потом всю работу свалил на окружающих, предпочитая только жопой вертеть, — раздался категоричный голос над головой. Подняла взгляд и увидела, что Виктор Геннадьевич уже подошел к нам. Рома стоял за ним и, услышав фразу отца, закатил глаза. — Затем снова сбежал на солнце греться, пока его компания совсем не развалилась.
— Ребята все еще занимаются с учениками, — раздраженно прошипел Рома отцу.
— То, что тебе повезло с друзьями, не значит, что из тебя вышло что-то толковое.
Даже меня передернуло от раздражения, хотя Виктор не мой отец, каково же Роме? Но, похоже, Бьянка и мой стриптизер (а стриптизер ли?) слишком часто слышали что-то подобное. Даже не посмотрели на плюющегося ядом Виктора. Рома, наоборот, улыбнулся, смотря в мои ошарашенные от всего увиденного глаза. А Бьянка поправила выпавшую из альбома фотографию.
Да тут такая стойкая семейка, что смогли бы работать патологами не хуже меня.
— А кем вы работаете, Люда? — спросила Ромина мать, как будто прочитав мои мысли. Ну вот.
Причитания, раздавшиеся со стороны входной двери, спасли меня от ответа. Похоже, я тут не единственный гость. Родители ушли встречать прибывшую.
— Пожалуйста, уговори маму провериться. Ей все хуже и хуже, — прошептал мне Рома.
Я кивнула. Скорее своим мыслям, чем обещая. Даже для моей мамы мне потребовались годы словесной работы. С добавлением травмирующего события в ее жизни, чтобы она наконец поняла, что религия не равна отсутствию лечения.
А когда увидела, кто зашел в комнату, подскочила с кровати от удивления. Та самая жена Турова, которая ругалась на изучение его тела после долгой и мучительной смерти из-за отсутствия своевременного лечения.
— Ты… — зашипела зашедшая, узнав меня. — Как ты смеешь, осквернительница, являться в это место?
И последовал ответ на вопрос Бьянки о том, кем я работаю. Только в божественных красках. Я даже заслушалась, как же искусно вещает эта злобная тетка. Кажется, я знаю, кто надоумил Ромину мать не ходить к врачам.
— В этом морге скрывают преступления. Танькину мать точно убили, а эта… скрыла!
Я напряглась. Видимо, слухи зашли уже слишком далеко. Или эта женщина не постеснялась узнать подробности, потому что даже выведала, к какой умершей они относятся.
— Не следует говорить такое прилюдно, не имея никаких доказательств на руках, — сказала, чтобы хоть как-то себя защитить. Мне только поддерживать слухи не хватало. Ведь не зря же их Яшка распустил (а больше некому), значит, я действительно могу потерять сына.
— А чего я такого сказала? Это просто мое мнение, — не унималась тетка.
— Это не мнение, а клевета на хороших работников. В частности и на Люду, которая, я уверен, никогда бы так не поступила, — сказал Рома твердо, отчего я тут же поежилась от ощущения собственной гнилости. Ведь я была виновата. Еще как виновата в той ситуации.
— Ты не можешь быть в этом уверен! — взвизгнула Турова.
— А вы не имеете права распространять такую сплетню, еще и убеждать людей в своей правоте. Предоставьте для начала доказательства. Нет? Возьмите свои слова обратно, — разошелся Рома, с трудом сдерживая злость. По стиснутой челюсти видела, как ему хочется заорать.
— Батюшки, вы посмотрите. Собственное мнение не дают высказать. А я ведь имени не называла ее, это ты тут на личности перешел. Главное, сам вечно говорит о свободе, но когда это его не касается, так сразу — защитничек. Да и кого? Она сама себя от этого защищает? А ведь по всему городу говорят. Нет, помалкивает, бесчестье творит, прости хоспади, в трупах ковыряется.
Логично, «эта» действительно не мое имя, а моя фраза не тянет на тот скандал, который тетка смогла бы засчитать как «защиту».
— Ни профессия, ни отсутствие словесной защиты с ее стороны не дает вам права на нее клеветать. А так как вы явно не настроены на нормальный разговор… мы уходим.
— Ты смотри, какой гордец. Целый концерт устроил, лишь бы нашу семью расстроить. Эгоист! Лицемер! — раздалось уже в спину.
Мы проходили мимо Крылова Виктора, и я опять нарушила данное себе обещание не лезть в чужую жизнь. И не давать советов. Но как не подойти к Роминому отцу и не сказать? Тем более я же обещала хоть как-то помочь с обращением Бьянки к врачам.
— Держите свою жену подальше от той женщины, — прошептала Виктору, на мгновение остановившись рядом. Ну почему с живыми так сложно?
Уже начав обуваться, я кое-что вспомнила и сняла уже надетый сапог. Нас никто не провожал, в комнате явно продолжался спор и выяснение, кто я такая и насколько ужасна. Я же обязана была вернуться в логово льва. Проще сделать это быстро. Чуть ли не бегом вернулась к Роминым родственничкам и строго сказала:
— Похороны Турова послезавтра.
— Что? Игорь мертв? — удивленно спросил Виктор. А Бьянка побледнела и грузно осела на кресло.
Твою дивизию, они даже не знали! Очень хотелось сказать, что жена Игоря не только поленилась им сказать об этом, так еще и отказалась от организации захоронения. В комнате снова поднялся гул голосов, полный злобы и раздражения.
М-да, они, конечно, не царская семья. Но расстрел бы тут не помешал.
Обернулась, чтобы уйти, и столкнулась с удивленным взглядом Ромы. Слышал.
— Можешь дать номер телефона дочери этой… — взмахнула рукой, не зная, как назвать Турову.
— Агата. Моя тетя. Мамина сестра. — Наконец-то хоть кто-то догадался мне представить эту женщину.
Роминой двоюродной сестре я позвонить так и не решилась. Стриптизер уловил мой отчаянный взгляд еще в такси. И сразу позвонил сам. Но девушка начала спрашивать насчет похорон, и мне пришлось взять трубку и ответить на ее вопросы. Она узнала мой голос, стала неистово благодарить. Меня же интересовал другой вопрос:
— Как малыш?
Девушка на той стороне трубки рассмеялась и счастливо заявила, что удалось спасти и малыша, и матку.
Боже, это же настоящее чудо!
— Но сообщила о событии только мужу, — виновато сказала Ромина сестра.
Что ж, познакомившись с ее матерью, не виню ее за эту скрытность. Хотя, когда вернула Роме трубку, девушка сразу раскрыла карты, что он стал дядей.
Одна жизнь ушла, но другая появилась.
Глава 16. Я вообще живых всех боюсь
Эта неделя нас очень сблизила.
Нас — это в смысле меня и алкоголь.
На похороны Турова я не пошла, а мои попытки найти мужа походили на них не меньше. Еще и Ромка постоянно подшучивал, что если я ни с кем не буду видеться, а только удаленно общаться, то и детей смогу завести тоже только по Ватсапу. За эти слова стриптизер получил полотенцем по заднице. А нечего ей крутить каждый день на кухне. Да еще и Мишку подбил на свой ТикТок.
Мой главный мужчина как раз сейчас получил тарелку супа и возмутился:
— Мама! Ты же знаешь — я ненавижу морковку!
— Да она там даже не чувствуется, — попыталась вразумить капризное чадо.