Страница 9 из 11
До самого вечера мучилась вопросом, кого из этих дымчатолицых Шаторье пророчил мне в мужья. Скорее всего того неприятного типа, который со мной говорил. Но если это так, у меня действительно проблемы. Непонятно почему, но все мое нутро, едва думаю о нем, встает на дыбы. И зачем столько таинственности?
Эти и другие вопросы носились в голове, как безумные кролики. Я открыла окно, впуская свежий вечерний ветерок в комнату. Катрина одарила меня холодным взглядом, но ничего не сказала. А я глазела на звезды, которые у нас в поместье были не видны из-за раскидистых крон, и огоньки в окнах противоположного корпуса.
К счастью, больше никто не беспокоил. Видимо, Шаторье решил, что девушкам, прибывшим сегодня, требуется отдых, и не стал назначать больше никаких заданий.
Ари успела рассказать, что наша группа девушек совсем свежая, первые ученицы приехали два дня назад, она и Катрина вчера, поэтому занятий еще не было. Но говорят, наставницы здесь строгие.
– После моей мачехи уже ничего не страшно, – отозвалась я на это. – И после ее ухажера.
– Ой, – охнула она. – Расскажи, расскажи, расскажи!
Я изумленно покосилась на нее, вот уж кто точно лишен манер и чувства такта. Пожала плечами – что толку рассказывать о прошлом, если оно уже не вернется. Во всей моей ситуации одно хорошо – больше не будет нападок со стороны Джозет, и Ашиль не будет капать на меня ядом. Хотя очень досадно, что отцовское поместье попало в лапы алчных мерзавцев.
Но сейчас нужно беспокоиться о себе.
– Как-то не очень хочется, – отозвалась я хмуро. – Если вы обе не против, я лягу спать. День был длинным.
Ари разочарованно вздохнула, а Катрина перевела взгляд обратно на зеркало.
Я же, едва голова коснулась подушки, провалилась в черноту.
Обычно от усталости сплю, как барсук зимой в берлоге, без сновидений. Но сейчас с изумлением вновь обнаружила себя в лесной беседке, какую уже видела во сне, когда летела на дирижабле.
У балкончика все тот же мужчина спиной, золотые волосы шевелятся от ветерка, спина прямая и гордая.
Я покрутила головой – все такое реальное, такое живое, что сложно поверить, что это лишь мои грезы. Запахи травы, свежесть ветерка, спокойствие и красота…
– Опять этот сон… – проговорила я себе, – удивившись еще и тому, что понимаю, что сплю.
– А если не сон? – спросил золотоволосый не оборачиваясь.
– Я сплю, – уверенно сообщила я. – Значит, сон.
– А что если сны – лишь варианты реальности? – протянул мужчина и тут же продолжил: – Хотя не важно. Не будем забивать голову. Как ты себя чувствуешь, Валенсия?
Происходящее выбивало почву из-под ног, даже сейчас, во сне, нераскрытая магия в груди любопытно зашевелилась, вопреки моим опасениям.
– Странно что вы интересуетесь, – опасливо заметила я. – В прошлый раз вы вели себя немного…
Я смутилась, вспомнив, как его горячие пальцы скользили по моей коже. Даже если это мой сон, все равно щеки теплеют.
Он проговорил:
– Прошу простить за прошлый раз. Я не должен был. Просто…
Он попытался что-то сказать, но спина его резко напряглась, пальцы впились в край парапета.
Я испуганно спросила, не представляя, как в случае чего помогать призраку во сне:
– Что с вами?
– Я… – выдавил он, но запнулся, тяжело задышав.
Только спустя минуту молчания, вновь пришел в норму, плечи расслабились.
Осторожно, чтобы золотоволосый вновь не отвернулся, я зашла сбоку и попыталась заглянуть в лицо. Но едва оказалась слева, он исчез и материализовался за спиной, как и в прошлый раз.
– Кто вы такой? – спросила я. – В прошлый раз вы не ответили. Но сейчас это повторяется… Вы… божество?
За спиной послышался приглушенный смех.
– Нет, Валенсия, я не божество, – отозвался золотоволосый, а я все не решалась обернуться, чтобы посмотреть ему в лицо. – И вы не представляете, каких усилий мне стоит быть хотя бы здесь.
– Здесь? Здесь это где? – не поняла я, вопросы возникали, как грибы после дождя.
Он напрягся, словно пытается подобрать слова, но потом вновь обмяк и покачал головой.
– Не могу…
Я не выдержала.
– Да чего не можете?
– Присядь, – как-то разочарованно произнес золотоволосый. – Расскажи, как тебе в пансионе?
Сейчас после увиденного говорить о пансионе хотелось меньше всего. В мой сон является мужчина, силится что-то сделать или сказать, прикасается так, что обдает жаром. И после этого хочет говорить о пансионе?
– Почему вас это интересует? – удивленно спросила я. – Мне больше другое интересует. Кто вы, что здесь делаете, почему все это происходит?
Послышался горький смешок.
– Должны же мы о чем-то говорить, если… то, о чем говорить нужно, не доступно… – отозвался золотоволосый, я ощутила легкое прикосновение его пальцев к волосам.
– Недоступно? Почему? Почему недоступно?
– Не могу…
Его пальцы очень легко проскользили по моим локонам, по телу пробежали мурашки. Присутствие золотоволосого так сильно отличалось от присутствия того кавалера на смотринах.
– Я вас пугаю? – спросил он шепотом прямо в ухо.
– Не знаю… – растеряно отозвалась я. – Кажется, нет. Это ведь не по-настоящему.
– Это как посмотреть, Валенсия, – отозвался он.
Затем мягко коснулся пальцами моего локтя, меня буквально звездами обсыпало от этого невинного жеста.
Очарованная, позволила провести себя к лавочке. Когда села, думала, он опустится напротив, и я, наконец, увижу его лицо. Но к глубокому разочарованию, он сел позади, причем перекинув ногу через лавку, и я теперь спиной чувствую тепло его тела. Во сне!
– Почему вы не показываете лица? – спросила я и попыталась обернуться.
Но на плечи легли ладони, мягкие, но тяжелые, он остановил меня.
– Не все сразу, – сказал золотоволосый. – Не хочу тебя напугать.
– У вас уродство? – вырвалось у меня и тут же зажала ладонями рот, ругая себя за бестактность. Конечно, манерами я никогда не отличалась, но сейчас почему-то совсем не хотелось обижать этого призрачного собеседника, единственного из всего окружения, кто добр ко мне. Хоть и слегка фриволен.
С другой стороны, это ведь сон. А в моем сне что хочу, то и делаю.
Над ухом раздался мягкий голос и по коже пробежали мурашки от его дыхания.
– А если уродство? – спросил он. – Если сейчас меня можно увидеть не в самом приятном виде? Что тогда?
– Тогда мне очень жаль. И я не хотела обидеть. Честно.
– Значит, вы бы не пожелали пробудиться от кошмара, если бы увидели не то, что рассчитывали? – вновь поинтересовался он.
Его голос обволакивал, струился чем-то тягучим и мягким по коже. Я с трудом верила, что это лишь сон – все слишком реально. И эти мимолетные прикосновения, этот жар дыхания, тепло тела. Очень хотелось на него посмотреть, но золотоволосый явно дал понять, что не желает, чтобы я его видела. Во всяком случае, пока.
– Я не из трусливых, – ответила я. – Тем более, если это мой кошмар.
– Так значит, все же кошмар? – усмехнулись над ухом. – Неужели я вам так неприятен?
Я минуту подумала, говорить или нет, но потом решила – это всего лишь греза.
– Наоборот, – произнесла я. – Наверное, от нервов я сбегаю куда-то в страну сновидений. Вы плод моего воображения и попытка найти защиту от безжалостной судьбы. Так что если это кошмар, то самый приятный из всех, что видела. Особенно если сравнивать с реальностью.
– Реальность так ужасна? – поинтересовался золотоволосый как-то печально, и хватка на плечах ослабла, он убрал руки, но не отодвинулся, и я продолжала ощущать его тепло.
– А как вы думаете? Меня насильно выдают замуж за какого-то богатенького хама, который требует манер, а сам как-то забыл о приличиях.
– Как и я, – заметил золотоволосый, наклонившись к уху и опалив его дыханием. – Я ведь тоже не рассыпаюсь в поклонах.
По коже прокатились мурашки, дар в груди шевельнулся, как любопытный проснувшийся котенок, кивнула и проговорила, сглотнув: