(Не)согласная невеста

Неизвестность и безысходность пугали до дрожи. Я закусила губу, заплетая перед зеркалом волосы, которые подсохли и вновь стали огненно-рыжими. В одном мачеха права – природа наградила меня хорошей внешностью: густые локоны, травяного цвета глаза, аккуратные черты лица. Все говорит о благородстве происхождения. Только вести себя, как чопорная гусыня, смиренно отдающая магию мужчине я не собиралась.

И все же против Луи Шаторье сделать ничего не могла.

Когда утром слуга грузил мой саквояж, совсем небольшой потому, что Джозет посчитала – в нем самое необходимое. Остальным обеспечит будущий муж, если он так щедр, что платит вперед, да к тому же обеспечивает обучение в Магикус Соле.

– А если я не обучусь? – спросила я, когда уже ехали в экипаже, покачиваясь на рессорах. – Если все, что вы вложили в мою подготовку окажется без толку?

Брачный посол напротив меня, все такой же спокойный, послал мне неопределенный взгляд.

– Вы обучитесь, – сказал он.

– А если нет? – настаивала я. За ночь в голове созрел план – если я провалю испытания или что там от меня требуется, они могут отослать меня домой. Не самое лучшее место, но тогда магия останется при мне. Пусть не распечатанная. Пусть скрытая. Но моя. Она пульсирует в венах, каждую секунду. Как я могу отдать ее какому-то мужчине? Мужчине, которого даже не знаю.

Взгляд посла стал испытующим, Шаторье произнес:

– Рекомендую все же постараться. Не хотите же вы, чтобы извлечение было болезненным?

Стараться мне не хотелось. Слишком много должна отдать – магию, свободу. А в замен что? Вечное рабство, покорность и смирение в тени мужского блеска. Если я и вышла бы замуж, то только встретив достойного человека. Человека, которого полюблю и который полюбит меня. А не вот так, как какая-то коза на базаре… Но угроза о болезненности напугала.

– Вы знаете, что брак с вашим женихом мне проти… Не по душе, – проговорила я в последнюю секунду решив, что слишком грубить не стоит. – Я его не люблю, не знаю и уж тем более не собираюсь расставаться со своей магией.

– Вы уверены, что она в вас есть? – поинтересовался посол и у меня почему-то по спине прокатился холодок.

– Не знаю, – соврала я, сама не поняв, почему. – Если её нет, вам же хуже.

Повисла пауза. Луи Шаторье вновь изучал меня, словно ковырялся в мыслях, оценивал и анализировал. Меня передернуло, я потерла плечи и, накинув дорожную шаль, отвернулась к окну. Выехали рано, лес остался позади, зарделась заря, окрашивая небо в бледно-голубой цвет.

– Леди де Лафей, – наконец проговорил Шаторье, – если вы провалите обучение или окажетесь пустой, вас все равно отдадут замуж. Не можем же мы так расстроить вашу матушку.

– Она мачеха, – резко бросила я.

– Как скажете, – с неприятной улыбкой отозвался Шаторье. – Но в случае, если в вас дар не обнаружится, для безопасности вас и вашего окружения подберут не мага. Понимаете, что это означает?

По позвоночнику прокатился недобрый холодок предчувствия, я шумно сглотнула.

– Вы говорите загадками.

Шаторье отодвинул занавеску и задумчиво покосился на проплывающие мимо деревья.

– Если одаренная выходит замуж за обычного человека, – стал пояснять он, – во избежание проблем мы все равно лишаем девушку магии. Согласитесь, зачем семье не магов магия? Верно? Правда, передавать магию можно только одним способом, и он весьма интимный. Такие вещи лучше совершать с мужем.

Я ожидала, что Шаторье пояснит, что имеет ввиду под словом «интимный», но он замолчал и продолжил созерцать деревья вдали.

Я нахмурилась. В вопросах взаимоотношений между мужчиной и женщиной я была невежественна, как ни пыталась выспросить у служанок подробности. Но те только хихикали и убегали под предлогом работы.

Магия внутри нервно сжалась. Я невидящим взглядом уставилась на пол экипажа. Они лишают меня не только магии, но и возможности выбора…

Отчаяние накатило с новой силой, я обняла себя за плечи и уставилась в окно на светлеющий горизонт.

Не думала, что Магикус Соле так далеко. Я знала, место расположения пансиона не известно, но представить не могла, что придется лететь на магическом дирижабле. Весь полет провела у окна, глазея на ковры лесов, полей и ниточек рек внизу. Это даже немного отвлекало от предстоящего.

На все расспросы о будущем женихе господин Шаторье отвечал:

– Вам все объяснят в пансионе. Не за чем сейчас забивать голову.

Чутье подсказывало – за такой таинственностью кроется что-то неприятное. Но, в конце концов, пришлось смириться – посол все равно не отвечал. Оставалось только таращиться в окно.

Один раз на самой границе горизонта вспыхнуло нечто темно-синее, с проблесками молнии. Оно взметнулось до самого неба и погасло.

– Что это? – спросила я, ткнув в сторону всполоха.

Лицо Луи Шаторье помрачнело, он произнес:

– Ничего такого, о чем вам стоит думать сейчас, леди де Лафей. Лучше сконцентрируйтесь на том, как поскорее проникнуться женскими добродетелями.

Я промолчала и больше не заговаривала с послом за весь путь. Слушать наставления от него стало совсем невыносимо. Я и так загнана в угол. Дома мачеха и ее прихвостень, впереди – очень смутное будущее, и я совершенно не понимаю, как выбираться из тисков, в которые меня загоняют. Дар в груди шевельнулся и потеплел, словно подбадривая. От этого сделалось еще горше – его у меня отберут. Эта мысль жгла раскаленным железом.

Я надрывно вздохнула. Была бы рядом матушка, она бы подсказала, что делать. Но здесь только Шаторье.

Едва додумала эту мысль, как раздался голос, бархатный, глубокий:

– Валенсия…

Возникло ощущение, что справа кто-то сидит, наблюдает, но когда оглянулась, обнаружила лишь пустое сидение.

На вопросительный взгляд посла, пожала плечами, мол, померещилось. Стало быть, он голоса не слышал и значит я либо схожу с ума, либо не знаю.

Посол вновь уставился в окно. Меня же из-за раннего подъема сморило, откинувшись на спинку задремала.

Сон был странным. Я вроде слышала все, что происходит в дирижабле – как поскрипывают тросы, как свистит ветер за бортом, как Шаторье с кем-то приглушенно говорит, хотя других пассажиров не видела.

И, в тоже время, я в лесу, в какой-то беседке с золотым куполом. Лес окружен горами, повсюду безмятежность и свежесть. Даже во сне ощутила, какой воздух чистый.

Когда ступила на каменный пол беседки, слева раздался низкий голос, который сразу определила, как харизматичный.

Тот самый голос.

– Валенсия, огненный цветок…

– Что? – не поняла я.

Он словно не услышал и проговорил:

– Валенсия, что же ты вытворяешь?

Резко обернувшись, увидела спину мужчины. Он стоит, глядя куда-то в лес, лица не видно, лишь волосы цвета огня до лопаток. Именно огня, а не рыжие, как у меня. Одет в темно-зеленый камзол с золотыми нитями, черные штаны, сапоги до колен…

– Вы кто? – выдохнула я, пытаясь заглянуть сбоку, чтобы рассмотреть лицо, но чем больше пыталась, тем сильнее его облик ускользал.

– Ты не хочешь замуж, Валенсия? – проигнорировав вопрос, спросил мужчина. Его ладони уперты в парапет, ощущение, что напряжен, хотя старательно это скрывает.

– Не вижу смысла туда хотеть, – отозвалась я, все еще не определив, что происходит. – Мы знакомы? Покажите лицо. Неприлично в разговоре с девушкой его скрывать.

Он усмехнулся бархатным голосом.

– А прилично убегать ночью от брачного посла и пытаться прыгнуть в реку?

– Вы и об этом знаете? – удивилась я. – Хотя стоп, я ведь сплю. Сплю ведь? Значит, мне может привидеться. Что угодно.

– Кто знает, где границы сна и яви, – многозначительно отозвался незнакомец и исчез, но тут же возник у меня за спиной.

Я вздрогнула, когда горячие, напряженные пальцы легли на плечи, а щеку опалило дыханием.

– Ты очень рисковала, Валенсия, когда бежала через грозу, – проговорил он, и по коже пробежали мурашки, я затрепетала, не понимая, как реагировать на собственное состояние. Губы незнакомца оказались у самого уха, и я с замиранием сердца гадала, что же мне приснится дальше.