Говорящая с ветром

Уходя в бой или дозор, в шов воротника каждый дроу пятого дома вшивал небольшой прозрачный камешек. В случае беды, он мог сам прокусить её и мгновенно умереть. Но основное назначение этого артефакта было в другом.

В огромной пещере, которую здесь называли залом памяти, на тонких цепочках висели каменные капли, примерно с мой большой палец размером.

— Ради создания этих артефактов, ещё в прошлом мире пришлось воровать в других домах одарённых. Но ни один дроу пятого дома не остался без погребения. — С грустью и усталостью произнесла Ильрейс.

Она шла среди этого каменного дождя, нежно прикасаясь к свисающим каплям. Что-то шептала им, обращалась по имени. Я подняла голову, весь потолок пещеры был оплетён светящимися линиями, словно кровеносной системой. Но среди молочно-серебристых капель мелькали тёмно-серые. К таким и подходила Ильрейс.

Рисовала на них перечёркнутую стрелу и каждый раз произносила слова прощания.

— Что это? — спросила у неё.

— Этих, мёртвых, капель всё больше. Но ни одного из детей своего дома я не оставлю падальщикам. — Ответила правящая. — Когда дроу погибает, они, эти капли, темнеют. А я бужу пламя. Огненное погребение, единственный путь для дроу за грань. Иногда я думаю, может не зря именно в пламени погиб наш мир? Может народ дроу был скорее мёртв, чем жив, и наши потуги устроиться в новом мире только гневят богов, создавших все миры, сколько их есть?

— Если бы это было так, то Прядильщица не потратила остатки своих сил, ради того, чтобы найти во вселенной мир, готовый принять её детей, и не позволила бы порталу Марины Лангран открыться в своём мире. — Я искренне верила в то, что говорила, тем более, что от самой Прядильщицы знала о её боли из-за гибнущих дроу.

— Твои слова успокаивают мои страхи, но не несут покоя моей душе. Я видимо перестала быть дроу. Я боюсь битв и сражений. — Устало прикрыла глаза перед очередной мертвой каплей Ильрейс. — Я не боюсь умереть сама. В моем возрасте смерть уже становится подругой, встречи с которой ждёшь с нетерпением. Я боюсь гибели других… Последние дни меня мучает кошмарный сон, что будто я захожу в этот зал, а здесь только одна единственная светлая капля. Моя.

— Этот сон никогда не сбудется! — горячо заверила я, потому что самой стало страшно от этой картины.

— Верь в это, Лилит. Потому что у меня нет сил ни на веру, ни на надежду. — Ильрейс вдруг остановилась перед крупной алой каплей, что была здесь единственной. — Иди сюда, позволь нашему дому позаботится о своей дочери.

Я подошла и протянула к этой капле ладонь, на которую тут же упал маленький овальный камешек яркого цвета.

— Даже твой артефакт наполнен пламенем. — Улыбнулась Ильрейс.

Под её пристальным взглядом я сама вшила в воротник своего кителя алый камень. Только после этого правящая отпустила меня к менталистам, отрабатывающим взаимодействие друг с другом. С учётом добавившихся менталистов третьего дома, у нас сейчас получалось две полные звёзды менталистов.

Удары ментальной волны, когда они вставали в свои пятёрки, просто разносили крупные камни в мельчайшую пыль, весящую пеленой в воздухе. Мы готовились к первому выходу на поверхность, для испытаний нашей работы.

Менталист, встречавший меня утром у порога моей комнаты, и проводящий за моей спиной весь день, постоянно поддерживал связь с Бореем и Файером, ушедшими с отрядами.

— Илая, — окликнул меня Гэлад. — Среди подрывников оказался один, сопротивлявшийся ментальному амулету. Видно вшили недавно или не учли какие-нибудь способности. Борей почувствовал это, и во время атаки, смог приглушить амулет. Наши тени вырубили самца и раздели до нитки. Успели вовремя, подрывной артефакт взорвался. А вот самого подрывника доставят сегодня вместе с нашими раненными, пока его держат в бессознательном состоянии.

— Я стесняюсь спросить, а бессознательного состояния подрывника наши бравые тени как добились? Кулаком? Или чего покрепче применяют? — уточнила я.

— Эммм… Применяют смешанную технику воздействия. — Нашелся с ответом Гэлад.

Почти все большие пещеры были заняты. Тени тренировались применять что-то кроме своих клинков не только на поверхности, но и в пещерных коридорах. Длинные копья могли прекрасно удержать противника на расстоянии от наших бойцов, а особо изворотливых должны были встретить щиты и клинки, тут без них не обойдёшься.

В коридоре, где мы планировали зажать противника, тоже шли тренировки. Тени учились быстро проникать на карнизы, что нависали над самим коридором, и отходить по команде, заменяя друг друга.

Используя в качестве образца бронебойник, напоминающий осадный арбалет широко распространенный в моем мире в средних веках, который здесь использовали во время охоты на тварей, чей хитин отличался особой прочностью, наш кузнец выдал нам более, чем рабочую версию ручного арбалета. Короткие и острые болты, пущенные с карниза, отлично пробивали броню и понравились дроу простотой использования.

Лютый видимо решил максимально оправдать своё прозвище и лютовал, выжимая из меня семь потов на каждом занятии, а устраивал он их как только считал, что у меня появилось свободное время. Радовало только то, что и он, и Ралиэль шли на поправку. И судя по тому, как они размахивали клинками, поправлялись они в ускоренном режиме.

Впервые заинтересовалась, а есть ли в этом мире такое понятие, как регенерация? И главное, есть ли она у дроу? Судя по скорости выздоровления того же Лютого или моего Выигрыша, да! Но почему тогда не зарастают шрамы? Или тут другой механизм?

Я пыталась ухватиться за любую мысль, лишь бы не думать о предстоящей вылазке. Нет, я не боялась боя, ран или того, что тело подведёт, и я останусь с клинками посреди битвы, не зная, что с ними делать. Меня тяготило решение, которое я должна была принять.

Я хотела увидеть Мириэль, убедиться собственными глазами, что с ней всё в порядке. Я сроднилась с ней, я не заставляла себя воспринимать её, как близкого человека. Я не считала себя ей чем-то обязанной. Но я ощущала её родным для себя человеком, она действительно была моей сестрой. Понимающей с полуслова, готовой и поддержать, и просто выслушать. Я переживала за неё и волновалась.

Но решение мне придётся принять не как сестре, а как наследнице дома, на который напали. Менталисты и их волновые удары нужны сейчас совсем в другой стороне, там, где идёт четвертый дом со своими подрывниками.

Видно, не такие уж тёплые отношения между двумя домами, раз один не усилил другой такими смертоносными отрядами. А чего собственно ещё ждать, когда всё вокруг строится на выгоде? Уверена, проиграй пятый дом, и четвертый с удовольствием добьёт вчерашнего союзника. На такие мысли меня натолкнуло явное несоответствие в количестве бойцов у этих союзничков. Больно весомый перевес у четвертого дома.

— Илая, доставили раненных и пленного подрывника. — Сообщил подошедший Ралиэль.

Я обернулась и растерялась, потому что привыкла его видеть почти раздетым, и даже не представляла, что он может выглядеть настолько сурово и внушительно.

Лилит.

Доставленный подрывник действительно был в бессознательном состоянии. Но синяк был только один, видимо след от удара Алоры, которым она вырубила его во время схватки. На лице парня была повязка, плотно прилегающая и закрывающая его полностью.

— А он не задохнётся? — уточнила я, глядя на странную бугрящуюся конструкцию.

— Нет, илая. — Заверил меня один из мальчишек, что помогали в госпитале. — Это же сухой мартник.

Мальчишка убежал, оставив меня в недоумении. Вот что ещё за мартник? Я начала сама разматывать эту повязку. Неплотная, как оказалось, ткань, была двухслойной, а между слоями лежала какая-то сухая трава. Получается это и есть мартник? Но буквально через минуту, пока я ощупывала бугор на его затылке, внутри таких бугров прятались те самые амулеты подчинения, парень зашевелился и начал приходить в себя.

Подсунула ему повязку с травой под нос, и он тут же снова обмяк. Вот это травка! Дзен деловито перебирал лапками, поворачивая голову лежащего на животе парня, как ему было удобнее.