Страница 9 из 20
У него промок плащ. Больше не хотелось курить, а этот ублюдок всё не ехал. Роэ был уверен, что он опаздывает специально. Демонстрирует свою независимость. Пусть, пусть… Ничего. Виталий Леонидович мог смирить гордыню, он терпеливо ждал. И дождался.
Было уже пятнадцать минут седьмого, когда большая, тёмная машина Мартынова бесцеремонно и с нарушениями правил вывернула на Садовую с улицы, которая вела к цирку.
Дорогая машина остановилась прямо у тротуара, но Гена так встал, что Роэману пришлось сделать несколько шагов к ней. Ладно, он не гордый, он пройдёт. Виталий Леонидович попытался открыть заднюю дверь. Но та была заперта. Через чёрные тонированные стёкла ничего не разглядеть. Тогда он дёрнул ручку передней пассажирской двери. Эта дверь открылась. Ясно. Мартынов не открыл ему задние двери, не хотел, чтобы он сидел сзади.
«Осторожный, ублюдок».
Глава 6
– Короче… Давай сразу определимся, – начал Мартынов, едва Виталий Леонидович закрыл дверь.
Роэман молча смотрел на него, ждал продолжения. И приняв молчание за согласие, Гена продолжил:
– Я больше суетиться на тебя не буду, можешь даже не звонить, я теперь сам по себе. Хочешь выяснить отношения – я готов, хоть тут, хоть на той стороне.
В машине почти нет света, только тот, что от приборной доски. Пару секунд эти два опасных мужчины смотрят друг на друга.
– Ну ладно…, – наконец согласился Роэман.
Согласился легко, и эта лёгкость, кажется, удивила Мартынова:
– То есть, без претензий? – уточняет он.
– Да…, – Роэман делает паузу. – Только вопрос с червём нужно решить. И будем считать, что ты мне ничем не обязан.
– Решим… Без проблем. Сейчас всё и сделаем, – кажется, Гена даже рад, что всё так разрешилось. – А как решать? Чем?
– Чем хочешь, – отвечает Роэ.
Мартышка наклоняется к рулю и откуда-то из-под сиденья достаёт старенький, ещё советский туристический топорик.
– Подойдёт? Или у меня нож есть.
– Нет, это подойдёт.
– Бледная узнает, что я помогал?
«О, тебе хочется не только отвязаться от меня, тебе хочется ещё и услужить госпоже?». Но сейчас Роэ не будет с ним торговаться.
– Госпожа узнает о тебе.
Больше говорить им было не о чем. Мощный мотор взревел, и большая машина, чуть не устроив ДТП, отъехала от поребрика и пересекла Невский проспект почти на красный сигнал светофора. Виталий Леонидович ещё пару дней назад всё высказал по этому поводу Мартынову, но теперь он только пристегнул ремень безопасности.
«Чёрт с ним, главное сейчас с ним не поссориться, пусть сделает дело, а там… А там будет видно».
– Света… Света…, – её тормошили за плечо, и это, конечно, был Коля. – Света, вставай, ты будильник проспала.
Первым делом она пошарила у себя под одеялом: тесака не было. Значит, он остался во сне? Ну и хорошо… Хорошо, там ему и место. Девочка с трудом разлепила веки и, ещё плохо соображая, пробормотала:
– Зубы чистить.
– Мы уже почистили! – сообщил ей Максим. – И оделись.
– Молодцы, – Светлана уселась на постели. Она ещё раз поглядела на кровать. Нет. Кровопийца точно остался во сне. Она моргает глазами, чтобы хоть как-то сфокусировать зрение. Сегодня ей почему-то было непросто вставать. В квартире тепло. А за окном темно и идёт дождик.
– Сколько времени? – она потянулась к телефону, что лежал в изголовье, у подушки. Но в нем сел аккумулятор, забыла поставить заряжаться на ночь.
– Мы не знаем! Сейчас, – сказал ей Максим. У братьев на двоих был один старенький телефончик. Макс нажал кнопку и произнёс: – Семёрка, точка, двойка и восьмёрка.
– Полвосьмого, – Светлана потянулась. Нужно было вставать, вести братьев в садик.
Она вывалилась из кровати и, шлёпая по полу босыми ногами, вышла в коридор, где чуть не столкнулась с Ивановой.
– Доброе утро, Ольга Александровна, – Света хоть и поговорила с ней насчёт денег весьма серьёзно и, кажется, даже поставила её на место, тем не менее не хотела злить эту неприятную бабу, тем более что сиделка относилась к своей работе вполне ответственно. Поэтому Светлана была с ней предельно вежлива.
– Доброе, – буркнула Иванова и прошла мимо.
– Как мама? – ей вслед спросила девочка.
Та остановилась и повернулась к ней.
– Без изменений, незапланированных инъекций не потребовалось, давление было низковато, но в пределах нормы, пульс стабильный, только что её переворачивала, пока не ушла, могу обтереть.
– Будьте добры, – произнесла Светлана. – А то я опаздываю.
Взгляд сиделки нужно было видеть: ты всегда опаздываешь. Она молча повернулась и ушла в комнату мамы. А Светлана поспешила в ванную, мыться и собираться.
Не холодно, но дождик. Хмурое, хмурое, серое, серое утро. День едва выкарабкивался из-за домов. Машины выезжают из дворов, собачатники выгуливают собак. Дождь, снег, всё равно – собакам нужно гулять. Пенсионеры, закутавшись в плащи из плёнки, уже куда-то собрались. А девочка пожалела, что не взяла зонт. До садика они добрались кое-как, от садика до магазина она добежала, а вот из магазина до дома девочка уже бежала как следует, но и это ей не помогло. Дождь пошёл такой сильный, что промокла за минуту. Спортивный костюм, старые кроссовки – всё промокло моментально. Света забегала в подъезд мокрая и с мыслью, что ей нужна новая одежда. И обувь. И не обязательно спортивная. Ведь деньги у неё есть. Главное – что по этому поводу сказать папе. А вот это была задачка.
Сказать, что нашла? И не сказав ему, не посоветовавшись с ним, потратила? Нет, этот вариант не подходил… А что тогда? Где девочка в шестнадцать лет может взять деньги? Заработать. А где заработать так, чтобы не выходить из дома? Ничего приличного ей в голову не приходило. А тем временем Иванова коротко повторила всё о состоянии мамы и ушла. Девочка быстро переоделась в сухое и стала разбирать покупки, предварительно поставив вариться макароны.
Папа никогда не опаздывал ни на работу, ни с неё. В двадцать минут девятого он уже звенел ключами в прихожей. Сейчас хлопнет входная дверь, потом он сядет на пуфик в прихожей, поставит костыли к стене и разуется. После этого можно будет услышать, как бухают по полу резиновые насадки на костылях и его слова: «Светик, ну как вы тут, как мама?».
– Светланка! Ну как вы, как мальчишки? Как мама? – вид у него уставший, он с резки салатов всегда приходит такой. Стоит в проходе кухни, опираясь на костыли.
– Нормально, па. Мальчиков отвела. У мамы кризисов не было. Вот сосиски тебе варю, – она показывает отцу упаковку сосисок.
– Ух ты, «Окраина?» Они же дорогие, – сразу замечает отец.
Его не проведёшь, он ведь ещё и в магазине работает в охране.
– По «уценёнке» взяла, – сразу нашла что сказать Света, хотя в этот раз она заплатила за упаковку сосисок больше трёх сотен рублей.
– Ладно, давай, – он садится за стол, ставит костыли рядом, – попробуем, что это за деликатес.
Они завтракали вместе. Светлане очень нравилось завтракать с отцом, он по утрам не был грустен. Шутил, разговаривал с нею, даже если приходил с «салатов» уставший. Макароны, дорогие сосиски, кетчуп, чай, «свердловские» булки с маслом. За окном уже рассвело, дождь кончился. Всё было вкусно, а после Светлана мыла посуду, мыла медленно, надеясь, что папа не отправит её в школу. Но насчёт этого отец был неумолим.
– Светланка, оставь, я домою.
– Па, уже второй урок начался, пока дойду – третий начнётся. Смысл? – заговорила девочка. – Я с мамой побуду, а ты сможешь выспаться.
– Нет, Света, мы с тобой на этот счёт уже не раз говорили, школу мы бросать не будем, – он всё мечтал, что Светлана поступит в институт.
В «Лесгафта».
Девочка не стала с ним спорить. Это было бесполезно. Стала собираться в школу. Только вот в чём идти? Её одежда промокла, а ту, которая была сухой, лучше в школу не надевать. Этого старья ей одноклассники точно не простят. Она взяла рюкзак с единственной в нём тетрадью, и… взяла половину оставшихся у неё денег. Поцеловала папу, который сел подремать в кресло рядом с мамой. В школу она идти точно не собиралась.