Коррекция (Йеллоустоун)

– Я похож на идиота? – сказал Алексей. – Не собираюсь я никуда бежать. Сказали бы тогда, что от Кузнецова, вообще никуда не бегали бы. Если не верите, ложитесь в гостиной, там есть где пристроиться.

Он думал иначе, но прекрасно понимал, что теперь их не оставят без присмотра и не дадут убежать.

– Как они нас нашли? – спросила Лида, когда их оставили вдвоём.

Номер мог прослушиваться, но Алексей не видел в этом ничего страшного. Пусть слушают, если есть желание.

– Вознесли тебя на вершину славы и устроили выставку картин в Третьяковке. Не веришь? Об этом сказал Капустин. Забрали у Светланы портреты, после чего расхвалили в газетах и написали, что примут с распростёртыми объятиями всех, у кого есть твои работы. Наверное, напечатали твой автограф.

– Дура! – сказала о себе Лида.

– Хватит заниматься самобичеванием, – сказал Алексей. – Давай ложиться спать. Раз за нас взялось правительство, нашли бы и без твоих картин. Новые документы делали в министерстве, так что даже в какой-нибудь глуши только дольше погуляли бы.

– И что теперь?

– Слышала, что сказал Капустин? Завтра будут решать, что с нами делать. Придётся делиться информацией раньше, чем я планировал. Надеюсь, что разговор будет с первыми лицами и я в них не ошибся.

– А если нет?

– А если нет, то пусть этот мир спасает себя сам! – разозлился Алексей. – Что ты накручиваешь себя раньше времени? Сейчас мы ничего не можем сделать, только надеяться на ум Кузнецова с Вознесенским. Со Сталиным и Берией договорились, а они должны быть не глупее. Постараюсь убедить в своей правоте. А ты ложись и спи, пока не подвело живот от голода. Говорят, здесь много ресторанов, но все уже закрыты. Можешь помолиться нашему покровителю о ниспослании руководству здравого рассудка.

– Ты это серьёзно? – не поверила она.

– Ты как хочешь, а я ложусь спать! – сказал Алексей, снимая пиджак.

Когда приезжали за вещами, он сменил милицейскую форму на костюм и снял кобуру с метателем. Лида тоже начала раздеваться, достав перед этим из чемодана халат. Минут через десять они выключили свет и легли в кровати. Дневная нервотрёпка, неопределенность положения и нарастающее чувство голода долго не давали заснуть, поэтому поднялись, когда за окнами начало светать.

– Подъём! – скомандовал проснувшийся первым Алексей. – Вставай, соня, уже девятый час. Пока приведёшь себя в порядок, пока поедим... Я не думаю, что нам с тобой дадут долго валяться.

Когда около девяти вышли из номера, в коридоре их уже ждали.

– Далеко собрались? – спросил Капустин, рядом с которым стояли двое крепких мужчин в гражданском.

– Мы хотим есть! – сказала Лида. – Если я умру от голода, будущие поколения вам этого не простят. Лучше покажите, где здесь общепит, чтобы мы не искали.

– У вас есть в вещах что-нибудь ценное? – спросил Капустин Алексея.

– Только деньги и ордена, – ответил тот. – То, что вас интересует, у меня с собой.

– В вашем номере подежурят, – сказал он, делая знак одному из своих людей. – Оставьте ему ключи, а сами идите за мной. Сейчас позавтракаете, только попрошу делать это быстрее: через час нас ждут в Кремле.

Вкусный и сытный завтрак немного поднял настроение.

– Яков Фёдорович, – обратился к Капустину Алексей, когда вернулись в номер за верхней одеждой, – у меня есть необычное оружие, которое не рискнул здесь оставить. Но и брать его с собой... Придётся сдавать, а охране Кремля ни к чему его видеть.

– В номере подежурит наш человек. Оставьте своё оружие. Покажите, что оно собой представляет.

– Пожалуйста, – Алексей расстегнул и снял пиджак, после чего освободился от кобуры с метателем. – Вот эта штука, похожая на пистолет. Действует только в моих руках.

– Положите в любой чемодан и быстрее одевайтесь! – поторопил Капустин. – Нам ещё ехать до Кремля, а вам проходить контроль. Возьмите документы и идём.

До назначенного срока они успели, хоть и впритык.

– Подождите в приёмной! – сказал заметно нервничавший Капустин. – Вам скажут, когда заходить.

Сам он о чём-то переговорил с секретарём и вошёл в кабинет. Через несколько минут пригласили и их. Кроме Кузнецова с Капустиным, в большом и почти пустом помещении никого не было. Самохины прошли по красной ковровой дорожке к стульям, которые поставили для них в пяти шагах от стола генсека.

– Я хочу, чтобы вы рассказали о себе сами, – сказал Кузнецов, после того как поздоровались и они сели. – Мы знаем о вас слишком мало, чтобы начинать с вопросов.

– Я расскажу, – согласился Алексей. – Жаль, что меня не послушали и здесь нет Николая Алексеевича. Его всё равно нужно во всё посвящать. А вот насчёт товарища Капустина я в этом не уверен. Лично против него ничего не имею...

– Яков Фёдорович вёл ваше дело и достаточно много узнал, – перебил его Кузнецов, – и я ему доверяю.

– Как хотите, – пожал плечами Алексей, – тогда слушайте. Помимо обычных вулканов на Земле есть вулканические образования, которые люди назовут супервулканами. Извержение таких вулканов в тысячи раз мощнее обычных. Они бывают раз в сотни тысяч лет и сопровождаются масштабными геологическими и климатическими катастрофами. При этом иной раз гибнет значительная часть всего живого. Когда в две тысячи сорок втором году началось извержение такого вулкана на территории Соединенных Штатов, больше трёхсот миллионов американцев погибли в первые же часы. В атмосферу были выброшены тысячи кубических километров пыли, которые превратили день в ночь на несколько лет. Сильно похолодало, и во многих странах прошли дожди из раствора серной кислоты, погубившие и растительность, и животный мир. В последующие годы от голода умерли миллиарды людей. До света и тепла дожили очень немногие. Меньше других пострадали Россия и Австралия. Россия даже приняла часть населения Америки и Европы.

– Мне показалось, или вы специально говорите «Россия», подразумевая не часть СССР, а самостоятельное государство?

– Вам не показалось, Алексей Александрович. В конце века Советский Союз распался на союзные республики, в которых был реставрирован капиталистический строй. Одновременно прекратили существовать социалистические режимы во всех странах Восточной Европы. Коммунизм строили только в Китае, но он у них был очень специфический.

– А в чём причина такого распада?

– Крах экономики, вызванный действиями одного из генеральных секретарей, многочисленными ошибками других и непомерными расходами на оборону. Но этот вариант будущего уже начал меняться. Умер Хрущёв, который должен был стать этим секретарём, и очищены руководящие органы партии.

– Значит, смертью Хрущёва мы обязаны вам?

– Мне вы обязаны жизнью! – сказал Алексей. – И вы, и Вознесенский. В моей реальности вас обоих расстреляли после смерти Жданова в рамках так называемого Ленинградского дела в пятидесятом году. А перед этим в течение года пытали и допрашивали. Дело было сфабриковано Маленковым и Хрущёвым, и, кроме вас, пострадали сотни партийных работников. Сталину подсунули сфабрикованные доказательства вашей вины. Я не знаю, почему он не разобрался и не стал вмешиваться. В книгах об этом ничего не было.

– И что было после развала? – спросил побледневший Кузнецов.

– Распад Союза вызвал разрыв связей между тысячами предприятий, что ещё больше усугубило экономический кризис. Ну и Запад не оставил нас своим вниманием. Кроме того, все почему-то сразу забыли о братстве народов. У нас остались хорошие отношения только с белорусами. Не буду об этом рассказывать, потом почитаете сами. Скажу только, что после страшных невзгод и невиданного ограбления народа началось восстановление экономической и военной мощи, но прежнего уровня мы так и не достигли.

– Теперь перейдём от мировых проблем к вам. Кто вы?

– Посланцы бога, – улыбнулся Алексей. – Не верите? Я тоже не верил ни в бога, ни в чёрта. В чёрта я и сейчас не верю, а в отсутствии бога уже сомневаюсь.

– И что даёт основание для таких сомнений?