Коррекция (Йеллоустоун)

– Думаете, Кузнецов справится? – спросил Берия Сталина, когда они двумя часами позже ехали в Кунцево.

– Если не справится, очень меня разочарует, – ответил Иосиф Виссарионович. – Он об этом знает, так что будет стараться. Ты хорошо подготовил совещание. Задёргался один Молотов, как мы и ожидали. Как идёт проверка?

– По большинству не возникает никаких сложностей, – пожал плечами Берия. –Во многих случаях следствие не проводили даже формально. Никому из них и в страшном сне не снилось, что за это придётся оправдываться. Заодно чистим и свой аппарат на местах. Понятно, что не там, где брали под козырёк, а инициаторов.

– Четыре часа, – посмотрел на часы Сталин. – Сейчас должны передавать моё обращение. Завтра оно появится во всех газетах.

– Нужно усилить охрану дачи, – сказал Берия. – Большинство, безусловно, горячо поддержит, хотя будут опасаться перегибов. Но будут и несогласные.

– Несогласные появятся, когда начнём чистить руководство компартий в Союзных республиках, – сказал Сталин. – Но я предупредил Радионова, так что пусть только попробуют проявить своё недовольство. Никому не дадим развалить страну. А дача и так хорошо охраняется.

– С Молотовым и Маленковым так и не решили?

– Пусть пока работают, – недовольно сказал Сталин. – Убрать недолго, лучше использовать. Я даже Мехлиса не тронул, хотя надо было. Толковых молодых не так много, как хотелось бы, пока они ещё наберутся опыта... Да и я уже плохо привыкаю к новым людям. Хрущёв был сволочью, но из своих. А через две недели умрёт Жданов. Его многие не любят, но мне без Андрея будет тоскливо. Если сейчас убрать остальных, с кем я останусь? С тобой? Скажи, Лаврентий, как там Василий? Он не появляется уже месяц.

– Пьёт меньше, это многие заметили, и на язык стал более сдержан, вот только женщины...

– А как на это смотрит Катерина?

– Возится с дочкой, а на мужа, похоже, махнула рукой. Она ведь опять ходит беременная. А может, ничего и не знает, потому что он стал осторожней. Да, совсем забыл за делами. Звонила Светлана и хотела вас навестить, так что я распорядился послать машину.

Через десять минут подъехали к воротам дачи, которые охрана тут же распахнула. Их машина свернула к дому, а остальные ЗИСы выгрузили «девятку» и уехали в гараж.

– Дочь здесь? – спросил Сталин встретившего его в прихожей Рыбина.

– Приехала, товарищ Сталин, – ответил Алексей. – Узнала, что вы не возвращались, и ушла в Малый дом. Позвонить?

– Не надо, я сам. Самохин оставлял бумаги?

– Да, всё в комнате на вашем столе.

– Что можно столько писать? – спросил Берия, который вслед за Сталиным вошёл в рабочую комнату.

– Ты прочёл только одну книгу, – сказал Сталин. – Начнёшь читать остальные – поймёшь. Мало того что сильно изменилась жизнь, ещё и непонятна связь между записями. Ничего, через неделю закончит, а потом ещё посидит над моими вопросами.

– А для чего это, если мы всё поменяем?

– Всё не измениться, многое повторится, особенно в других странах. И потом это ты увидишь, как оно там будет, а мне интересно заглянуть в будущее самому. Не мешай, займись чем-нибудь, я хочу позвонить дочери.

Светлана ждала в небольшом домике, построенном в ста метрах от главной дачи, сразу взяла трубку и после короткого разговора пошла к отцу. Зная, что дочь не любит Берию, Сталин вышел встретить её в прихожую и отвёл в свой кабинет.

– Что должно было случиться, чтобы ты вспомнила об отце? – спросил он, садясь на диван.

– Могу я соскучиться? Ну ладно, услышала, что ты поселил на даче красавицу, и решила оценить. Это правда?

– Правда, – не стал он отрицать.

– А как же Валя?

– Сколько раз я просил об этом не говорить? Не помнишь? Женщина, о которой ты говоришь, замужем.

– И когда вас останавливала такая мелочь? Твой Власик...

– Всё, я сказал! Ты приехала поругаться? Эта Лида больше чем вдвое моложе меня и живёт наверху со своим мужем. За месяц я видел её несколько раз, да и то мельком. Да, красива, но меня интересует не она, а её муж. И её никто не интересует, кроме мужа. По ней сохнет Лаврентий, и это не похоже на простое увлечение.

– Да ну? – удивилась дочь. – Я могу её увидеть?

– Оставайся и увидишь. Они с мужем после шести гуляют и любят сидеть в беседке между дачей и Малым домом. И не надо на меня так смотреть: я за ними не слежу. Если ты не забыла, я иногда тоже гуляю. И их прогулки видны с веранды.

– Ты когда будешь обедать?

– А ты проголодалась?

– Ещё нет, но скоро проголодаюсь. Твой обед совпадает с моим ужином, почему бы не посидеть вместе? Только если не будет Лаврентия.

– Не будет, – проворчал Сталин. – Что ты на него взъелась? Сейчас я с ним поговорю, и уедет.

Самохиных она встретила около шести, как и говорил отец, в большой беседке. Красивый, широкоплечий парень лет двадцати в форме майора ГБ сидел рядом с изящной женщиной, тоже одетой в форму, но без погон. Светлана видела Лиду со спины, а когда та повернулась на звук шагов, была поражена её красотой и какой-то необычностью.

«У Лаврентия не было шансов – подумала она, заходя в беседку. – Вот почему так устроено, что кому-то даётся всё, а на других природа экономит?»

–Здравствуйте, – первой поздоровалась она. – Узнала, что у отца гости, и захотелось на вас взглянуть. Если не считать отцовых соратников, гости здесь редкость.

–Здравствуйте, Светлана! – поздоровался парень. – Я Алексей, а это моя жена Лида. Мы не набивались в гости к вашему отцу, просто ему так было удобно.

– Вы недавно поженились? – спросила она. – Я не дала бы вам, Лида, и семнадцати.

– Да, недавно, – ответила Самохина, переглянувшись с мужем. – Но, вообще-то, мне больше лет, чем кажется.

– Вам, наверное, скучно здесь одной, когда муж на службе?

– Пока не почувствовала, – засмеялась Лида. – Алексей уходит только на полдня, а потом работает в наших комнатах. Я ведь художник и сейчас заканчиваю портрет мужа и буду рисовать вашего отца. Кроме этого, время уходит на занятия спортом. И книг я набрала в вашей библиотеке. Нет, пока не скучаю.

– И отец согласился? – удивилась Светлана. – Его рисовали многие, но почти все по фотографиям. Он ужасно не любит позировать даже фотографам.

– Хорошему художнику не нужно долго позировать, – сказала Лида. – Главное для него – это понять характер, суть человека, а для остального делаются несколько эскизов. Муж у меня позировал час. Правда, портрет я рисую уже месяц. Фактически закончила, остались детали.

– Покажете? – неожиданно для себя спросила Светлана.

– Пойдёмте, – поднялась со скамейки Лида. – Для меня общение с новым человеком – это подарок судьбы. Сижу на этой даче уже полтора месяца и не общаюсь ни с кем, кроме мужа и Лаврентия. Охранники не в счёт: мне не о чём с ними говорить.

– А как вы относитесь к Берии? – заинтересовалась Светлана.

– Мужу он неприятен, – засмеялась Лида, – но это и понятно: кому понравится влюблённый в твою жену мужчина! А мне его жалко. Рядом со Сталиным нет ангелов, но Лаврентий сохранил остатки порядочности. Правда, он их запрятал поглубже, потому что так проще жить. А я не из тех дур, которым нравится пленять мужчин и разбивать им сердца. Красота должна дарить радость, а не причинять страдания. Ладно, пойдёмте, пока не разлетались комары. Покажу вам картину, и будем ужинать.

Портрет Алексея Светлане понравился. Самохин был на нём как живой и смотрел с такой любовью и нежностью, с какой на неё саму не взглянул ни один мужчина. Внезапно стало так тоскливо, что на глаза навернулись слёзы.

– Это он так смотрит на вас? – дрогнувшим голосом спросила она. – Вы счастливая! А у меня ничего такого не было. Один раз влюбилась, когда училась в десятом классе, в еврея лет на двадцать старше. Отец вообще не любит евреев, а здесь прямо взбесился. Схватил меня за руку, подтащил к зеркалу и кричит, мол, смотри, дура, нужна ты ему такая, когда вокруг него вьются артистки? Ему не ты, ему я нужен! Конечно же, он был прав. Позже вышла замуж за другого, родила сына и разошлась. Вот и вся личная жизнь.