Коррекция (Йеллоустоун)

– А станет он тебе помогать?

– Потом договорим, голосуй скорее! – поторопил жену Алексей. – «Эмка» едет.

Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.

– Садитесь на задние сидения, – сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. – Быстрее, товарищи, не копайтесь!

Алексей открыл заднюю дверцу, помог сесть жене, передал ей тюк и сел сам.

– Спасибо, товарищ майор, – поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.

– Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который её оценил, – хмыкнул тот. – Ради вас я не остановился бы.

– Спасибо, солнышко! – демонстративно обратился к жене Алексей.

– И как это солнышко зовут? – повернулся к ним улыбающийся лейтенант. – Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добрый, только редко это показывает.

– Болтун, – сказал ему майор и спросил у пассажиров: – Отдыхаете или как?

– Я капитан милиции, – сказал Алексей. – Сейчас в отпуске. Мы не москвичи, а едем от моих стариков. Специально отвёз жену попробовать деревенской жизни. Её зовут Лидия, а я Алексей.

– Зотов, – представился фамилией майор. – Вам куда надо?

– Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, – попросил Алексей. – Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.

– Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, – обратился к Лиде лейтенант. – Как вам деревенская жизнь?

– Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, – ответила она. – А жить... Слишком много работы, и всё делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведённые, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живёт с детьми, тем немного легче.

– Да, работать приходится, – сказал майор. – Здесь ещё повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезём, но высадим так, что сами доберётесь трамваем.

После того как их высадили военные, Алексей повёз жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь открыл сам.

– Выдали только один, – сказал он о ключе. – Пока не будем разделяться, а потом закажем второй для тебя.

– Я думала, что будем жить отдельно, – растеряно сказала Лида, – а придётся ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?

– Не бери в голову, – успокоил муж. – Нам здесь долго не жить, да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и займёмся покупками, поэтому думай, что нам нужно.

– Сейчас я могу думать только о тебе! – сказала жена, глядя ему в глаза. – Ты что обещал? А обещания надо выполнять! А то уйдём и освободимся только к вечеру, когда появятся хозяева. Или тебе это не нужно?

Он взял Лиду на руки и унёс в свою комнату на выделенную им полуторную кровать. Часом позже они закрыли квартиру и пешком отправились к ближайшей станции метро.

– Идти минут двадцать, – предупредил Алексей, – даже больше, но транспортом добираться неудобно, а по пути есть хорошая столовая, поэтому сразу и пообедаем. Не знаю, как ты, а я сильно проголодался.

После не слишком вкусного, но сытного обеда минут сорок добирались до квартиры, где Лиду сфотографировали и сказали, что паспорт нужно будет забрать во второй половине завтрашнего дня. Потом часа три ходили по магазинам, покупая необходимое.

– Я совсем не узнаю Москву, – призналась жена. – У нас сохранилась часть старых зданий, но рядом столько всего понастроено, что совсем другой вид.

– Я тоже не знаю эту часть города, – сказал Алексей. – Мы жили в другом районе, да и служил далеко отсюда. И в моё время тоже было много новостроек. Всё купили? Тогда давай возвращаться на такси. Надоели мне эти хождения. Денег осталось немного, поэтому скоро нужно будет продавать что-нибудь из украшений. Ты много их взяла?

– Порядочно. И мелких камней нет. Где будем искать такси? Я уже устала.

– Нужно пройти ещё квартал. Заодно купим в гастрономе чего-нибудь на ужин. Смотри, какие собрались тучи, а у нас с тобой нет ни зонтов, ни плащей.

Они немного не успели: когда такси въехало во двор, дождь уже лил вовсю.

– Вы все промокли! – увидев их, воскликнула хозяйка – Разве можно в такую погоду без зонта?

– Да, взяли бы у нас, – поддержал её муж. – Быстро переодевайтесь. Есть во что?

– Ничего страшного, Виктор, – сказал Алексей. – Есть у нас во что переодеться и дождь тёплый, так что не простудимся. Забыли мы о зонтах, да и гроза началась очень быстро. Слышите гром? Нет, чай пока не надо, мы позже сами поставим.

Они переоделись, положили половину купленного в шкаф, а всё, что было сверху и промокло, развесили по комнате сушиться.

– Отстань от меня с этим полотенцем! – отмахнулась от мужа Лида. – Не стану я ничего накручивать на голову. Волосы сами высохнут, и с ними будет меньше мороки. Давай лучше ляжем на кровать и закончим утренний разговор. Хозяева не мешают, а делать всё равно нечего.

– Я уже почти всё рассказал. Ладно, ложись к стене, а я буду с краю. Тебе неясно, с какой стати мне будет помогать сын Сталина?

– Я на его месте указала бы тебе на дверь.

– Тебе просто непонятна ценность той информации, которая у нас есть. В моих книгах нет ни слова о детях Сталина, но я читал о них в других и многое запомнил. В двадцать шесть лет Василий уже генерал-лейтенант авиации, а в этом году его назначат командующим ВВС Московского военного округа. Вскоре умирает отец, и его отправляют на понижение. Фактически это конец карьеры, поэтому Василий наплевал на этот приказ. В том же году его уволят в запас без права ношения военной формы. Обращение в китайское посольство с заявлением, что его отца отравили, и просьбой о выезде в Пекин привело к аресту. Василия обвинили во всех смертных грехах, и через два с половиной года он признал самые нелепые обвинения. В тюрьме просидел восемь лет и вышел на свободу инвалидом. Как ты думаешь, будет он благодарен тем, кто попытается предотвратить такое будущее?

– Во всё это ещё нужно поверить, – скептически заметила Лида.

– Поверит. Во-первых, он прекрасно знает систему. Во-вторых, дадим почитать часть книги. И не надо улыбаться. Это для нас с тобой в ней нет ничего особенного, а для его современников это сплошь конфиденциальная, а то и секретная информация. Текст по тому, что уже произошло, могло бы составить ведомство Берии, но у них не хватит фантазии, чтобы описать будущее. А в книге на каждой странице по две-три фотографии. А для пущей убедительности свяжемся по коммуникатору. Я думаю, что объёмное изображение твоей головы над моей рукой будет убедительным аргументом. У них нет пока даже обычного телевидения.

– Ну хорошо, – согласилась Лида. – Он тебе поверил, схватил твою книгу и помчался к отцу. И Сталин это съест?

– Ещё как! Он умнее сына и гораздо больше знает, а когда поймёт, что у него только часть книги, захочет узнать больше.

– Только не говори, что к ним пойдёшь! – Лида схватила его за руку. – Там палач на палаче, и никто не будет придерживаться никаких договоров! И ты для них ценен только до тех пор, пока не отдал всё! Затянул меня в чужой мир и хочешь бросить?

– Ты расцарапала мне руку. Успокойся и выслушай внимательно. Моя ценность не ограничивается микрофишами, я знаю о будущем намного больше. Конечно, история страны пойдёт по-другому, а это скажется и за её границами, но многое сохранит свою ценность. Сталин ценил полезных людей, а я могу стать очень полезным.

– Он, может, и оценит, да и то не факт! Не забыл, сколько ему осталось жить? Всего пять лет! А потом начнутся разборки, в которых тебя уберут!

– Для того и нужно идти, чтобы разборки начались не через пять лет, а сейчас, и с теми, с кем нужно разбираться! Тогда через пять лет не будет никаких разборок. А за это время я постараюсь стать своим. Если я просто отдам книги и исчезну, Хрущёва уберут, и не его одного. А если сейчас расчистить политбюро и часть ЦК, Берия усидит и долго сохранит влияние, а может быть, заберётся на самый верх. И не факт, что при этом уцелеют те же Кузнецов с Вознесенским! Но тебя я с собой не возьму. Устрою в безопасном месте и снабжу деньгами лет на двадцать. Если не будет Хрущёва, не будет и его денежной реформы. А ты станешь одной из лучших художниц Союза. Я тебя люблю, но это нужно сделать, иначе вообще всё лишается смысла. Ну сделают раньше эти реакторы и электромобили – толку-то!