Станешь моей?

– Салют, значит, салют! – идёт он со мной на руках на балкон.

Я знаю, как мне сейчас люто завидуют, что я поступила необдуманно, неразумно, неосторожно и при этом выиграла такой «приз»: бесконечное внимание Адама. Но, обвивая руками его шею, думаю о другом: что я чувствую себя в его руках как дома, но это дом, в который возвращаешься после долгого отсутствия. Мне словно чего-то в нём не хватает. Я запомнила его другим. То ли мебель переставили, то ли картину перевесили. Не могу понять, что опять не так.

Но он не такой!

Он знает всех девушек по именам, даже новеньких. А оставшись без наушника с утра не мог вспомнить даже моё «парное» своему имя. Неужели из-за меня специально выучил?

Он пахнет тепло. Южной ночью. Солёным ветром. Цветущими апельсинами. А в обед на меня веяло свежестью арктических ледников. Озоном. Небом перед грозой. Сменил духи?

А ещё он какой-то приторно правильный и любезный. Где резкость? Где красование собой? Где доминирующая мускулинность? Где «плохой парень»?

Или его плохое «я» просыпается только наедине? В спальне, где девушку можно ударить наотмашь, а потом засунуть в неё свой нелиберальный карающий член? А когда этот «петух» находится в курятнике, то невольно включает режим «хороший отец», привлекающий самочек на подсознательном уровне? Он добросовестный, спокойный, надёжный, склонный к сотрудничеству – отличный кандидат для воспроизведения потомства.

– Как зовут твоего брата? – ставит он меня к перилам балкона и упирается в них руками в двух сторон так, что я невольно оказываюсь в кольце его рук.

– Давид, – откликаюсь я. – Но я зову его Додик.

– Жестоко, – усмехается он.

– Это моя месть ему за то, что он мелкая сволочь. Ему, конечно, не нравится. Но он всё равно вредный маленький гад, врун и ябеда. А ещё я его дико люблю.

– Не поверишь, у меня тоже есть брат, – смеётся Адам, – правда старший. И такой же засранец. Но хуже всего, что я его тоже люблю.

Дальше нам не дают говорить залпы фейерверка и восхищённые вопли девчонок.

В ночном небе снопами рассыпаются разноцветные искры, с треском разлетаются и опадают каскадами. Но я, воспользовавшись тем, что Адам ушёл (не может же он уделять внимание мне одной) бросаю перила и хромая, возвращаюсь в комнату.

– Не любишь салют? – с удивлением вижу я у шоколадного фонтана Кейт.

– А ты? – покрывает она жидкой глазурью клубнику, насаженную на тонкую палочку. И как ни странно, на неё даже брызги не летят.

– С некоторых пор все эти выстрелы напоминают мне похороны, – морщусь я от неприятных воспоминаний как с почестями хоронили папу.

– А мне войну, – откусывает она ягоду. Пачкает губы. Капает шоколадом на грудь. В общем, зря я засомневалась в её аккуратности.

– Первый крюшон был хуже, – наливаю я себе глоток нового. – Хорошо, что ты его перевернула.

– Хочешь секрет? – разглядывает она ополовиненную клубничину и после тёмного засовывает её под струи белого шоколада. – Я специально.

– Зачем?

– Слишком этой Аниты много. Она и в аквапарке на нём висла, всё делала вид, что расстроена из-за тебя. А Адам всё её утешал, обнимал, подбадривал. Не знаю, как только ты догадалась с ней пойти. О чём думала?

– Кейт, если она и знала про ядовитых ежей, то всё равно в воду я полезла сама, она меня не заставляла.

– Значит, повезло ей, – хмыкает она, капая на отворот пижамы и белым шоколадом тоже. – Уверена, она бы тебя всё равно затащила в море или задумала что похуже. Она между прочим в вещах твоих рылась. Сегодня в обед. А я её застукала. Так знаешь, что она мне сказала? Что это ты её попросила.

– А как ты догадалась, что я её не просила? – присаживаюсь я на высокий барный стул, но, чувствую пора мне возвращаться в палату. И нога ноет. И голова гудит. И пить мне, доктор предупредил, можно не больше бокала, а я второй цежу.

– Да очень просто! – разглядывает Кейт заляпанную одежду. – Я же твоя подруга. И я сама приходила к тебе, а меня не пустили. Значит, и эту, – брезгливо кивает она в сторону, где вероятно стоит Анита, – тоже бы не пустили. И вообще ведёт она себя отвратительно. Поэтому душ из крюшона заслужила.

– Да ты коварная, – улыбаюсь я.

– Нет, просто справедливая. Я за честную борьбу. Пусть Адам выбирает сам, – выбрасывает она палочку.

– Да, пусть, конечно, – отставляю я недопитый бокал. – И пусть он тут пока выбирает, а я, пожалуй, пойду.

– Как пойдёшь? А поцелуй на ночь?

– Какой ещё поцелуй? – останавливаюсь я с недоумением.

– К концу вечеринки будет такой конкурс. Адаму завяжут глаза, и каждая из девушек его поцелует и даст какую-нибудь свою вещь. Вот чью вещь он потом выберет, та и пойдёт с ним завтра на свидание. Оставайся, Ева.

– О нет, спасибо, – поднимаю я руки. – К такому я ещё точно не готова.

– Ну, как знаешь, – пожимает Кейт худенькими плечиками. – А я попытаю удачу. Это честно.

– Попытай, попытай, – критически осматриваю я её лицо, перепачканное шоколадом.

«Надеюсь, Адаму нравится сладкое. А ещё липкое», – усмехаюсь я и иду к выходу.

И повернув в тёмный коридор, слышу смех, и довольные возгласы, и восторги по поводу великолепного салюта, что на все лады высказывают девушки. И, кажется, мягкий баритон Адама. И музыку, что чем дальше я отхожу от зала, отражается от стен уже не мелодией, а басами.

Под это «Бум! Бум! Бум!» я и иду, когда вдруг слышу ещё одни шаги, кроме своих.

С опаской оборачиваюсь, потому что мне кажется, что меня нагоняют. И вскрикиваю от страха, когда врезаюсь в его грудь.

– Напугал? – улыбается он, перегораживая мне дорогу.

– Адам, как ты… – выдыхаю я, пытаясь обойти его вдоль стены, а сердце как у перепуганного зайчишки, прямо выпрыгивает из груди.

– Непредсказуем? Внезапен? Неожидан? – заслоняет он мне проход.

– Как ты здесь оказался? – отклоняюсь я, вдруг ощутив, что стою к нему слишком близко.

– Это мой дом. Я знаю здесь все ходы и выходы, – обдаёт меня морозной свежестью его дыхание, словно он только что жевал жвачку или почистил зубы.

– А я вот, наоборот, всё время боюсь заблудиться.

– Поживёшь здесь подольше и привыкнешь, – и не думает он отходить с дороги. А когда я делаю очередную попытку его обойти, прижимает к стене. – Хотела уйти без поцелуя на ночь?

И его бёдра, что вдруг упираются в меня, и его руки, что упираются в стену, и его движение, которым он обнюхивает меня как хищник нечаянную добычу – всё это должно бы меня пугать, но я чувствую что-то совершенно противоположное.

– Ты же девственница, да? – выдыхает он шёпотом.

– Да, – вжимаюсь я затылком в стену и закрываю глаза. Нет, не от страха. Страх во мне сейчас как пузырьки в шампанском, лишь обостряет то, чего я никогда раньше не чувствовала. Постыдное. Мучительное. Волнующее. Незнакомое. Настоящее. Желание ему принадлежать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.