Страница 4 из 28
– Что случилось? – спросил шепотом.
– А кто его знает. Видать, споткнулся человек, – ответил Геокчиев,
– Может быть.
Но в этот момент цепочка тронулась. Так шли минут сорок. Страшный нечеловеческий крик раздался, когда до цели, судя по расчетам, оставалось совсем малость. Протяжное «а-а-а-» с тоской пронеслось по ущелью. Жуткая догадка обожгла мозг: «Кто-то сорвался». Так оно и оказалось. Беда! Но последующие события показали, что это было лишь полбеды. Крик услышали не только идущие, но и те, кто ждал «гостей». Треск выстрелов совпал с очередной вспышкой молнии, что позволило Зобину увидеть, как мокрая спина соседа рванулась вперед. «Куда он?» – подумал следователь и, не сознавая своего поступка, движимый необъяснимой солидарностью, побежал за чекистом. Но тот исчез… Снова полыхнула молния. Спасибо ей! Следователь успел заметить, что тропа кончилась, кустарник расступился и они – на открытом пятачке, обрамленном густыми зарослями. Вдоль них залегли бойцы. Зобин плашмя бросился на камни и ловкими движениями убрался с тропы под защиту растений. «Дошли до цели, – зафиксировал он мысленно. – Ну, а что Кулиев надумал делать дальше? Охотничий домик, судя по всему, впереди. Как говорил проводник, над ним нависает довольно крутая скала, поросшая травой. Слева – скалы, справа – ущелье. Значит, тупик. А у бандитов – пулемет, винтовки, гранаты. Сколько их там, никто точно не знает. Вроде бы пятеро. Но это те, кого видел идущими по проклятой тропе все тот же проводник. Ведь кто-то мог спрятаться в хижине раньше?»
Следователь размышлял, по привычке анализируя обстановку, строя разные версии относительного того, что предпринять дальше – «штыков»-то у них всего десять. Арифметика незавидная.
Кулиеву некогда было размышлять.
– Николай, – чуть слышно позвал командир молодого оперативника Сатова. – Домишко видишь?
– Смутно.
– Надо узнать: откуда огонь ведут.
– Попробуем. – Сатов вытянул вперед маузер и нажал на спусковой крючок.
Едва прогремел выстрел, как в ответ последовала пулемётная очередь.
– «Гочкинс». Английский, – отметил Кулиев. – И винтовка…
Он заметил, что бьют из окон.
Кулиева удивило, что у бандитов не оказалось охраны. Видимо, они были абсолютно уверены, что об их «гнезде» ничего никому неизвестно. Да и вряд ли предполагали, что в такую погоду кто-либо ночью решится идти по «тропе смерти». «Свое название она уже оправдала, – с болью подумал командир, – одного бойца мы потеряли. А скольких недосчитаемся еще?» И тут ему пришла в голову дерзкая мысль.
– Коля, ты, говорят, боксер?
– Был таким, да весь вышел.
– Но сила, ловкость у тебя же осталась, а?
– Вроде есть еще.
– Прогуляться туда-сюда надо…
– Прогуляться? – не понял Сатов.
– Да, вот за тот домишко сходить.
– Каким путем? Туда же не подойдешь, вмиг очередью срежут.
– По скалам, дорогой, по скалам. Тебя Геокчиев прикроет…
Муслим объяснил Сатову свой план.
…Николай словно впечатался в скалу. Влажный мрамор холодил щеку, тело болезненно ощущало каждую неровность поверхности. Одной рукой он сумел ухватиться за ниспадающий сверху стебель дикого винограда, другой нащупал пучок какой-то жесткой травы, торчащей из расщелины. Пальцы босой ноги (сапоги пришлось сбросить на пятачке) искали выступ к стене. И вот удача – упор найден! Теперь подтянуться за стебель и переместиться чуть вперед. Вроде получилось. Вторая нога тоже ощутила опору, пусть крохотную, но державшую его молодое тело… В свете занимавшегося утра Сатов сумел рассмотреть весь пятачок перед строением, увидеть лежащих в засаде товарищей. Вот и знакомая фигура Кулиева. Тот махнул рукой, значит, заметил оперативника. И вот тут-то произошло то, от чего молодого чекиста бросило в жар.
Кулиев приподнялся, выпрямился во весь рост, вынул из кармана белый платок и, что-то крича, двинулся в сторону хижины. Командир решил дать возможность бандитам сохранить жизнь. Но ответом на предложение Кулиева была пулеметная очередь. Муслим рухнул, сраженный пулями. Дикий крик вырвался из груди Николая, свободная рука как бы сама собой рванула с пояса гранату, зубы потянулись к чеке взрывателя… Граната угодила точно в дымоход. Взрывной волной, словно прессом, прижало Сатова к стене. Пальцы руки, которой он держался за стебли растений, непроизвольно сжались в мертвой хватке, что и спасло оперативника от падения.
А внизу рванулась к хижине поднятая взрывом цепь чекистов.
Следователь, принявший командование, распорядился связать задержанных, вывести их на воздух. Сам же с Геокчиевым задержался в полуразрушенной хижине, чтобы составить рапорт о случившемся и произвести, как положено, обыск. А когда он вышел, то увидел, как окровавленный босоногий боец в изодранной гимнастерке четкими методическими движениями обеих рук наносил остервенелые удары главарю банды Ага-кули.
Тот пытался уклониться, защититься как-нибудь, но тщетно. Стоящие же вокруг чекисты застыли в зловещем безмолвии.
– Прекратить немедленно! – заорал Зобин, срывая голос, и, чтобы придать своей команде больший вес, выстрелил вверх.
В два прыжка он оказался возле проводившего самосуд чекиста.
– Кто таков? По какому праву бьешь пленного?
Молодой оперативник нехотя опустил руки и ответил глухо:
– Сатов я, оперуполномоченный, а бью этого гада по праву мести. Он, сволочь, командира Нашего убил, и Сенька Жуков по его милости в пропасть свалился.
– Ты что, под трибунал захотел? – все еще, не сдерживая себя, кричал Зобин. – Законность революционную нарушать… Да кто тебе это позволил? Взять у него оружие! – следователь обвел взглядом кольцо собравшихся вокруг места происшествия чекистов, ожидая, кто выйдет вперед и разоружит Сатова. Но люди оставались на месте. Разум подсказал следователю: обострять ситуацию не стоит.
– Ладно, дома разберемся, – проговорил он дрогнувшим вдруг от бессилия голосом. – А сейчас собрать трофеи, связать задержанных и в путь…
Позже заняться инцидентом, произошедшим во время последней схватки с бандой Ага-кули, Зобину так и не пришлось – перевели следователя на новое место работы, появились совсем иные заботы. Стерся в памяти и колоритный образ чекиста, вершившего там, на горном пятачке, суд. И вдруг вот такая неожиданная встреча…
Семен Захарович понял, наконец, причину растерянности опера и решил сразу все поставить на место.
– Забудьте, Сатов, ту историю. Она уже канула в лету. Сейчас и время другое, да и мы изменились. Просто увидел вас в коридоре и решил поинтересоваться, как живете, как работа идет.
– Да вроде грех жаловаться. Взысканий не имею, поощрения есть…
– Это все частности, а в целом – жизнью довольны?
Сатов замялся: попробуй скажи, что засиделся в должности, пора бы продвинуться, такое пришьет. Нет, нас не проведешь, и твердо произнес:
– Доволен.
– И все-таки, место службы переменить не хотелось бы?
– Пока никто не предлагал.
– А если будет такое предложение?
– Тогда и обдумаю…
Следующий вопрос прозвучал для Сатова неожиданно.
– Вы давно отца видели?
Опять следователь куда-то загоняет. Вновь Николай насторожился.
– Так он же у меня помер. Год уже прошел.
– Разве? А я недавно в «Вышке» читал: инженер Александр Сатов выехал в Татарию на помощь местным нефтяникам. Вашего ведь тоже, кажется, Александром звали.
– Правильно. Но мой из военных.
Зобин это прекрасно знал. Перед тем, как вызвать оперуполномоченного, он уже здесь, в кабинете, хотя и мельком, успел ознакомиться с его личным делом. Имелся в жизни Сатова небольшой компромат, так, пустячный штрих биографии, связанный с отцом, и следователь интересовался, не попытается ли его утаить младший лейтенант. Этим обстоятельством и был продиктован следующий вопрос:
– Не уточните ли, из каких военных?
– Просто военный. В армии служил.
– Так ведь армия сейчас у нас одна. Красная, а была и белая…