Страница 7 из 10
– Пашка, ты нашёл целую посуду?
– Я в процессе, – пропыхтел попугай. Посуду он сортировал своеобразным способом: треснутые и битые бокалы, тарелки, чашки клювом сбрасывал на пол, целые оставлял на полках. В результате ревизии Лекса опечалилась:
– Эх, и это придётся докупать…
Она подошла к столбу в середине зала, к пришпиленному листку бумаги и написала по-эридански ещё один пункт каллиграфическими округлыми буквами: «Купить посуду». Почти все предыдущие пункты начинались со слова «купить»… Ничего, матушка втайне от отца сунула Лексе увесистый кошель с империалами, так что начинающая коммерсантка не пропадёт.
Что ж. С детства Лекса слышала фразу: «Чтобы начать что-то новое, надо избавиться от старого и ненужного». Старое и ненужное сейчас захламляло углы, пол и пространство за стойкой. Лекса почесала в затылке и пробормотала:
– Эманти или аманти? Ладно, авось всё-таки эманти…
Она развела руки в стороны, как учил профессор Парикенти, и медленно свела их вместе, сосредоточенным голосом говоря заклинание:
– Феррало эманти ати и кьяур!
Яркая зелёная искра проскочила между ладоней, и от неё родился лёгкий вихрик. Пашка с ворчаньем полез прятаться куда-то в полки стойки. Вихрик скользнул по полу, принялся слизывать осколки посуды и крутить их в воздухе. Потом к ним добавились деревяшки и ошмётки каких-то тряпок. Одной рукой Лекса вела вихрик по таверне, а второй лихорадочно махала, чтобы создать реципиент. Плотный, прочный и вместительный. Но создавалась сплошная ерунда: марлевый мешочек, рыболовная сетка, гардина… Лекса в отчаянье пробовала разные варианты заклинания, а сзади раздался голос профессора Парикенти:
– Визуализация и постановка пальцев – вот главное в магии создания объектов!
Лекса вздрогнула и стремительно обернулась, чуть не потеряв вихрик со всем его содержимым, а потом плюнула:
– Тьфу ты, Пашка! Разве можно так пугать?
Попугай раскрыл клюв и залился весёлым смехом матушки. А Лекса, стиснув зубы, собрала расхристанный вихрик в первоначальное состояние и сосредоточилась. Визуализация… Представила огромный мешок из джута, вместительный и плотный, царапающий своими жёсткими волокнами. Постановка пальцев… Указательный и средний прямо, большой согнуть дугой и прижать остальные к ладони!
И хоп!
Мешок возник посреди таверны, напряжённо подняв края, готовый принять мусор, Лекса выдохнула и загнала вихрик внутрь. И расслабилась, сбросив пальцами магию.
– Вот так вот! – удовлетворённо заявила Пашке. – Зови этого варвара, чтобы он отнёс всё на помойку!
– Сама зови, я его боюсь, – заявил этот поганец и, тяжело хлопая крыльями, улетел на потолочную балку. Лекса возмущённо смерила его взглядом, что не произвело на Пашку ровно никакого впечатления, и вышла во двор.
Вик развлекался. Развалившись посреди территории на сложенных широким штабелем досках, он дирижировал. Оркестром были мешки, ветки, куски дерева, брёвнышки и прочий крупный мусор. По мановению его рук всё это безобразие всплывало в воздух, летело к забору и приземлялось там, формируя в ансамбле волнистую линию. Лекса даже засмотрелась, настолько процесс был плавным и красивым. А потом спохватилась:
– Господин варвар! Раз вам не стоит ни малейшего труда поднять все эти предметы, то не будете ли вы так любезны вытащить на помойку мешок с мусором из таверны?
– Не буду, – с ленцой ответил Вик, не прекращая манипулировать деревяшками.
– Почему же?
– Ты ударила меня сковородкой.
– Ты вёл себя по-хамски!
– Я вёл себя нормально. Никогда мной не будет командовать женщина!
– Командовать я тобой не собираюсь, Вик, а вот просить буду и не раз. Будь так добр, пожалуйста, если тебе не трудно, – Лекса прищурилась, набрала воздуха в грудь и рявкнула: – Вынеси мешок на помойку!
– Вот! Ты опять начинаешь командовать.
– Я сказала «пожалуйста»…
Лекса почувствовала, как всё внутри зажигается яростью. Что делать с этим упрямым хамлом? Ничего не добавишь, варвар и всё тут! Может, показать ему боевое воплощение? Может, это поможет? Или хватит парадного?
Спина зачесалась от желания выпустить крылья, но Лекса сдержала себя огромным усилием воли. Нет. Наследная принцесса империи драконов не станет унижаться и умолять какого-то там небритого и нечёсаного варвара об услуге! Она развернулась на каблучках ботинок и вошла в таверну. Пашка ждал на стойке, грызя добытое из саквояжа яблочко, но при виде сдвинутых бровей хозяйки резво юркнул обратно под стойку. Да-да, прячься, праздное пернатое! Никому сегодня не поздоровится!
Характер у Лексы был отцовский. Его Императорское Величество Курт был скор на гнев и ярость, но отходчив. А вот матушка Маша – та могла затаить обиду на годы… Лекса не умела долго обижаться, но в те моменты, когда злилась, весь дворец прятался.
– Энабли кьяур! – рявкнула она, продемонстрировав великолепную постановку пальцев. Правда визуализация подкачала. Мешок дрогнул, поднялся в воздух и поплыл вон из помещения прямо к варвару. Лекса широко распахнула глаза и вдруг испугалась. Если, как она и подумала, мусор упадёт на голову этому наглецу, то может и убить! А становиться убийцей ей совершенно не хотелось!
– Кьяур лади! – попыталась она исправить ситуацию. Но визуализация была откровенно плохой – перед глазами вертелась только картина убийства варвара. Поэтому Лекса бросилась к Вику и толкнула его с того места, на которое секунду спустя упал тяжеленный мешок с мусором. Она и сама упала, но на мягкое – на Вика…
Он рефлекторно сжимал её в объятьях, и Лекса ощутила что-то странное в самой глубине тела. Как будто сегодня праздник Виуза и матушка с отцом приготовили ей сюрприз, и вот-вот откроют, что это… Лицо варвара оказалось совсем рядом с её лицом, тёмные глаза недоумённо блеснули золотистыми искрами, а потом он переместил ладонь на затылок Лексы, надавил, прижимая крепче, и поцеловал прямо в губы.
* * *
Её рот был мягким, как лепестки степной розы, податливым, как козий сыр, и сладким, как бабушкины медовые пирожки. Вик обнимал Лексу слегка растерянно. Что теперь? Конечно, он пришёл в этот мир совсем не за девушками! Но раз уж она сама упала ему в руки – грех не воспользоваться случаем. Только вот что с ней делать – Вик не знал. Ещё не знал… Целовать Лексу приятно, обнимать – ещё приятнее, когда руки спустились чуть ниже пояса, сжав крепкие ягодицы. А в штанах зашевелился член, наливаясь до боли…
– Ты чего? – шёпотом спросила принцессочка, отстранившись. Вик ответил, тоже шёпотом:
– Ничего, – и снова притянул её к себе. На этот раз его язык раздвинул её губы и провёл по зубам, встретил острый язычок, и Вик удивился, что тот не раздвоен, как у змеи. А ведь есть предпосылки, есть! Вик крепко обнял девушку и резким рывком перевернулся. Лекса оказалась на земле, прижатая его телом, а коленом он раздвинул её ноги…
Резкие звуки, похожие на карканье вороны, пронзили виски, а за этим резкая боль в затылке заставила отпрянуть и скатиться с девушки. Попугай, чёртов попугай запрыгал по земле, тряся крыльями, и закричал пронзительно:
– Беги, Лекса, беги! Я его задержу!
Рука Вика нащупала камень. Убить гада, даром что говорящего! Но Лекса фыркнула, смеясь, и подхватила Пашку на руки, села:
– Мальчики, не ссорьтесь! Пашенька, ты мой защитник и охранник, но тут я и сама бы справилась.
– Справилась бы она, – пробурчал попугай, встопорщив все перья и отряхнувшись. – Видел я, как ты справлялась!
Вик с обидой вскочил на ноги. Член бугрился в штанах, молчаливый предатель его позора. Лекса заинтересованно поглядела на бугор, склонив голову набок, и Вик окончательно потерял голову. Громко свистнул, и топот копыт раздался во дворе. Вик схватился за гриву Зики, за седло, и вскочил на лошадь прямо на ходу. Секунда, и он уже скачет вон со двора, вперёд, по дороге, ведущей в бесконечные поля.
Чёртов попугай! Удавить бы его, как курицу – сжать тоненькую шейку, и нет придурка! Всё испортил, всё!