Бесконечный бег

— Косу все равно оставлю! — решительно сказала Иришка, сверкнув зелеными глазами. Красивые они у нее, что и говорить.

— Как скажешь, — спорить и что-то доказывать было лень, да и не послушала бы она меня. Если даже родители ее не убедили, то мне и соваться незачем.

— Дети, пора завтракать, — раздался с первого этажа громкий голос отца. Естественно, родители знали о гостье.

— Идем вниз, там так вкусно пахнет булочками! — преувеличенно бодро отозвалась девушка, тут же спрыгнув с кровати. — Тем более, как бы это наш последний завтрак.

— Сплюнь, — все же байки Говарда не прошли даром, и я стал слегка суеверным. — Нужно говорить «крайний», а не «последний».

На что девушка беззаботно показала язык. Я закатил глаза, но промолчал. Уже столько лет, а ведет себя как ребенок. А еще говорят, что девочки раньше взрослеют. Ха!..

Но ладно, действительно пора вниз. Спокойно выбравшись из пледа, нисколько не стесняясь, поправил покрывало и подушку.

Да и чего стесняться, когда уже полностью одет? Отец больше месяца заставлял меня спать одетым и с оружием под подушкой. Мама просила его быть помягче в тренировках, но папа оставался непреклонен.

— Фи, я думала, что хоть раз застану тебя без футболки, — беззастенчиво пялясь на меня, игриво сказала Иришка. Ей было уже пятнадцать, и она во всю тренировала свои женские чары на всех особях мужского пола. Это папа так сказал. Мне, как соседу и ближайшей цели, доставалось более остальных. Впрочем, тут было не на что жаловаться.

— Было бы на что смотреть, — проворчал я, чувствуя, как пылают уши, и из последних сил стараясь выглядеть спокойным.

— Скучно, — задорно ответила девушка и первой выпорхнула из комнаты.

Перед тем как уйти, цепким взглядом осмотрел комнату и проверил все углы и опустевшие полки. Конечно, забрать с собой все было нереально, и часть вещей придется оставить. Жаль, что столько добра достанется рейдерам, но не тащить же на себе кровать или детские игрушки, в самом деле? Но вдруг забыл что-то важное? Вернуться никто не даст.

У дверей стоял туго набитый рюкзак, в котором помимо второго комплекта походной одежды так же был упакован малый походный набор: зарядные устройства, небольшой топорик, плащ-дождевик, сухое горючее, котелок с кружкой, фонарики, немного еды. Часть НЗ, упаковки с маркировкой «ТеплицаЛаб», лежали отдельно — перед уходом рассую в доступных кармашках.

Вот и все мое богатство, если не считать пистолета «Глок», подаренного родителями, да бесполезного ножа, любовь к которому отец безуспешно пытался привить мне долгие годы. Какой вообще смысл от холодного оружия, когда у каждого встречного имеется если не автомат, то пистолет точно, а порой и что-то более убойное? Хотя Ваншот, наш тренер и инструктор по стрельбе, и говорил, что умение обращаться с ножом не помешает, но наставник Чолбон возражал ему, мол, если душа не лежит к ножевому бою, незачем себя насиловать, осваивай боевые искусства.

Ладно, пора идти.

Покинув комнату вслед за Иришкой, спустился по винтовой лестнице вниз и сразу попал в просторный зал-столовую, где и правда очень вкусно пахло свежей выпечкой. Такой привычный милый маршрут…

Хм, милый… А ведь последние годы он меня порядком раздражал, ведь вокруг совершенно ничего не менялось. Хотелось выйти в окно, прокопать подземный ход или наделать еще каких глупостей, лишь бы не видеть изо дня в день одно и то же. Сегодня все не так.

— Умывайся и за стол, только тебя ждем, — мама суетилась возле плиты, то и дело поправляя копну непослушных каштановых волос.

— Иду.

Утренние процедуры не заняли много времени, и вот мы вчетвером уже сидим за празднично накрытым столом. Одуряюще пахло выпечкой и ванилью. Муки у нас очень мало, и последний раз я ел сладкую выпечку в 9 лет, на очередную годовщину «Теплицы». Поэтому главным блюдом позднего завтрака, конечно, были булочки с начинкой.

Отец, как и положено, разместился во главе стола. По правую руку от него сидел я, напротив матери, а с другой стороны ерзала Иришка. Ее родители не заслужили такого счастья, как белая мука, и она конечно не могла упустить такой шанс. Видно, что ей не терпится впиться зубами в свежую булочку, но она вежливо ждала, пока отец скажет слово.

— Кушайте, дети, время разговоров уже прошло, — только и сказал он, решив обойтись даже без традиционной небольшой молитвы и напутственных речей.

— Женя, так же нельзя! Ну какой пример ты подаешь детям? — возмущенно начала было мама, но была остановлена легким движением густых бровей. В которых, кстати, прибавилось седины.

— Кушай, Марен, кушай.

Я сидел рядом с самыми близкими мне людьми, прекрасно осознавая, что уже завтра буду завтракать либо один, либо в компании сверстников. Если вообще буду.

Но что бы там не случилось, родителям придется завтракать точно в другом месте, не с нами. Выходит, что за них переживал даже сильнее, чем за себя. И пока они насыщались, беспечно болтая на разные, абсолютно неважные темы, я смотрел на них и понимал, как же сильно они постарели.

Нет, родители были еще полны сил, но… У отца появились седые пряди, едва заметные морщины и тихая мудрость во взгляде, густо замешанная на потаенной усталости. Мама как всегда выглядел отлично, но и у нее грусть в глазах сложно было скрыть. Казалось, только они понимают, насколько же тяжело придется там, за границей безопасной локации, бывшей домом всем нам двадцать лет.

— Майк, ты чего такой задумчивый? — ласково спросила мама, добавляя в мою опустевшую тарелку еще немного кукурузного салата.

— Вы уже решили, как будем уходить? — я знал, что ночью состоялся совет Старших, на котором решались предстоящие проблемы с прорывом. И хотя родители явно не хотели говорить о таком за столом, удержаться было выше моих сил.

— Да. Вы уйдете первыми, как только Барьер падет, — проговорил отец, степенно взяв с блюда маленькую аккуратную булочку с повидлом. — С вами отправится один из Охотников. Мы же останемся прикрывать ваш отход.

— Рейдеры точно будут, да? — с надеждой на обратное спросила Иришка, когда образовалась недолгая пауза, пока отец тщательно жевал булочку, запивая морсом. — Охотники принесли верные вести?

— Да, к сожалению. О нашей базе давно известно многим шайкам, и они уже больше месяца готовятся к нападению, — слышать такие слова от мамы было непривычно, особенно учитывая тон, которым это было сказано — сухой, сдержанный. — К счастью для нас, они не знают, что из долины есть другие выходы.

— Ну или, по крайней мере, мы не нашли их следов, — мрачно проговорил отец. — Все, хватит разговоров. Доедайте, пока не остыло.

Остаток завтрака мы провели в молчании да редких ничего не значащих комментариях.

— Может, прогуляемся? — предложила вдруг Иришка, когда мы встали из-за стола. И, явно чувствуя мое нежелание куда-то идти, тут же добавила: — Говорят, многие решили сходить на Запруду.

Небольшая речушка когда-то текла сквозь Теплицу, деля ее на две неравные части. Пока кто-то из взрослых, теперь уже и не вспомнить, кто именно, не начал копать яму и строить дамбу. Со временем образовавшийся пруд стал любимым местом для отдыха всех жителей локации. Много лет в нем пытались развести рыбу, но неудачно. В Теплице только кукуруза росла как бешеная, да картошка и всякие травы, а рыба и домашние животные упорно не желали тут жить. Словно им чего-то не хватало.

— Сходите, пообщайтесь, — тут же посоветовала мама, все же заставив меня изменить решение не выходить из дома. — Мы к вечеру тоже придем, на Большой Костёр.

— Ладно, только захвачу куртку.

Сборы не заняли много времени, и вот мы с Иришкой уже пробираемся между огороженными приусадебными участками. Ну, по крайней мере, так их в шутку называли родители. Частенько еще всплывало слово «палисад», и оно казалось мне жутко смешным. И еще — «фазенда», тоже смешное слово. Собственно, поэтому я старался ими не пользоваться. Быть потешным — именно этого мне хотелось меньше всего.