Механики. В тылу врага

Александр Март

Механики

В тылу врага

Глава 1

6 января. Таус.

Заработали жёлтые мигалки под потолком в зале приёмки.

– Всем внимание, – раздался в наушнике спокойный голос Тумана, – после открытия ворот никому не ломиться на Землю, сначала «рука».

– Ну, щас, походу, повеселимся, – прошептал Слива, передёргивая затвор своего автомата.

– Да, млять, что же там произошло-то? – в который раз задал я себе этот вопрос. Почему Сицов нажал кнопку экстренной эвакуации? В голову мне приходила только одна мысль – их взяли или пытаются взять за задницу с этими воротами.

– Пять, четыре, три, два, один – открытие! – раздался мужской голос из колонок.

Перед самым открытием я огляделся по сторонам и увидел множество наших бойцов, которые рассосались по всему залу и спрятались, кто где. Вон вижу Няму с пулемётом, у него вторым номером Кирпич, лежат под небольшим погрузчиком, и ствол Печенега смотрит точно на ворота.

Раз – появилось мерцание, «рука» за несколько секунд до открытия уже заняла подходящее положение и готова была нырнуть в ворота.

Вот «рука» пошла и исчезла в мерцании, и в ту же секунду в стену, напротив открытых ворот что-то прилетело. Я даже понять ничего не успел, только «вжик, вжик» и посыпались искры, и полетел рикошет.

– Ложись! – заорал кто-то во всё горло.

Нихрена себе! Там что, с той стороны стреляют по открытым воротам? Бросаю взгляд на телевизоры, секунда, две, три, появляется картинка.

Видим ангар, в котором мы несколько раз встречались с Сицовым и его людьми, в нём четверо каких-то людей в чёрном, все стоят на колене, и двое из них снова открывают огонь по открытым воротам и вынырнувшей оттуда механической «руке»; бац! – одна камера тут же вырубилась. Снова сюда к нам влетают пули и, врезавшись в пулеулавливатель, с противным свистом прекращают свой полет.

– Это кто такие там, млять? – орёт кто-то из наших пацанов.

Ответить мы не успели, так как въездные ворота в ангар оказались вынесены мощнейшим ударом. В них с той стороны со всей дури влетел автомобиль. Ворота оказались тяжеловаты для машины, и тачка реально потеряла в скорости, но водитель удержал машину и снова выжал газ.

Машину я узнал сразу, да, думаю, и многие из ребят, кто наблюдал за переговорами в экраны телевизора, узнали этот автомобиль.

Это была тачка, на которой возили Сицова. Его Мерин Майбах в 222 кузове, номер 808. Он приезжал на нём и ждал нас в ангаре, один раз я приехал на своём, сделанном Смирновым Кадиллаке, ох и восхищался он им. Даже тот же Погонщик, который, мне казалось, вообще никогда не выражал своих эмоций и то, поцокал языком в знак уважения и покачал головой. Им реально понравилась машина, и они минут пять её рассматривали и задавали вопросы, прежде чем мы перешли к делам.

От сильнейшего удара о ворота, машине разворотило всю морду и вон, кажется, даже сработали подушки, водила пытается смять свою и, не останавливаясь, прёт на мерцание.

Четверо находящихся в ангаре стрелков тут же прыгнули в разные стороны, машина неслась на них, и они еле успели отскочить. Двое из них сгруппировались, перекатились и, встав на колено, открыли огонь по Мерседесу, лупили по нему длинными очередями.

Всё произошло настолько быстро, что мы тут, буквально, охренели. Вся эта байда длилась секунд пять-семь, я вот, точно, даже сообразить не успел, просто, как заворожённый смотрел на экраны телевизоров и слышал, как пули прилетают с Земли и врезаются тут у нас в стену.

И тут за Мерседесом, снеся остатки ворот, в ангар влетели два Гелендвагена. Насколько я успел заметить, морда первого была изрешечена пулями, но Гелик продолжал ехать, и вон, через разбитое лобовое стекло по Майбаху стреляют короткими очередями.

– Прикрываем Майбах! – заорал я на весь зал приёмки во всё горло так, что аж сам обалдел, когда понял, что Мерседес не останавливается и едет сюда к нам, – всех остальных валите.

Всё, ещё пара секунд и Мерседес, теряя по дороге различные детали – вон у него окончательно отвалился передний бампер и решётка радиатора, влетает сюда к нам.

Как только машина оказалась тут, водитель увидел перед собой препятствие в виде стены. Он резко выжал тормоз и выкрутил влево руль – хорошая реакция, а ведь пёр-то он нормально. Словно в каком-то кино немца развернуло боком, его понесло, но водитель удержал машину, и она, немного ударившись о стену правым боком, проехала ещё несколько метров и врезалась в стоящие тут же стеллажи.

И тут же через несколько секунд сюда заехали оба Гелика, и следом за ними забежали те четыре стрелка.

– Огонь, пацаны! – заорал Туман.

И мы дали! Первый Гелендваген успел отвернуть от стены, но не успел остановиться, он врезался в погрузчик, под которым лежали Няма и Кирпич, в самую последнюю секунду я успел увидеть, как они оба, бросив пулемёт, откатились в стороны. Второй Гелик влепился точно в пулеулавливатель, и по обеим машинам тут уже открыли огонь.

Из первого Гелендвагена никто так и не выбрался. Я видел в нем людей и видел, как они пригибаются в салоне машины. Всё это я наблюдал, когда, взяв на мушку Гелик, всаживал в него длинную очередь из своего автомата.

Из второго Гелендвагена успели дать несколько очередей, но и этих всех положили прямо в салоне машины. Четверых забежавших грохнули прямо на пороге ворот, один из них упал, и половина его тела оказалась на земле, а половина у нас.

– Закрыть ворота! – сквозь грохот от выстрелов раздалась команда Тумана.

Раз! – мерцание пропало. Ещё несколько коротких очередей, слышу, как пули дырявят металл машин, быстро перезаряжаюсь.

– Прекратить стрельбу, – снова команда Тумана, – проверить кирпичи.

Я уже со Сливой и ещё несколькими ребятами, держа оружие наизготовку быстро идём к побитому и дымящемуся Майбаху.

Твою мать, хорошо так по нему прошлись-то! Задняя часть вся в дырках от пуль, стёкла побиты все. Тут открылась водительская дверь, причём, ещё со скрипом таким, и из-за руля вывалился человек.

– Погонщик! – крикнул Слива, узнав его.

Млять, я рывком открываю заднюю левую дверь. На полу два человека, один лежит на другом, рядом калаш укорот и куча стреляных гильз.

С правой стороны уже выламывают заднюю дверь, мы забираемся в салон и начинаем ворочать тела. Как я понял, верхний человек, одетый в хороший костюм, прикрыл собой нижнего пассажира.

Я тащу за ноги верхнего, он не подаёт признаков жизни, у него вся спина изрешечена, с ходу – отверстий семь, точно, с такими ранениями не живут.

– Готов, – быстро говорит мне боец, щупая у того пульс на шее.

Стаскиваем с пассажира труп. Второй пассажир – Сицов, его я узнал, лицо в крови, морщится, в сознании, живой.

– Куда? – ору я, – куда вы ранены?

– Бок и рука, – морщится тот от боли.

– Доктора сюда, быстро! – кричит кто-то на весь зал.

Вытаскиваем из машины Сицова, кладём на носилки и бегом его в лазарет, следом несут Погонщика, тому тоже досталось, вся грудь в крови.

В лазарет нас не пустили, добежав с ранеными до входа в лазарет, мы вернулись назад в зал приёмки. Там уже все более-менее успокоились, вон бойцы вытаскивают из салонов Гелендвагенов трупы.

– Кто такие? – спрашивая я у злющего Тумана.

– Хрен его знает, сейчас попробуем разобраться.

Трупы этих хренов укладывают рядом друг с другом и начинают обыскивать.

– Ничего, – через пару минут докладывает один из бойцов, – у них вообще нет никаких документов, даже на машины ничего нет.

– Они что, млять, невидимки какие? – кипит Туман, – как это так – нет документов?

Трупов десять человек, вернее, девять с половиной. По три было в каждом Гелендвагене, и те четверо, которые были в ангаре, когда мы открыли ворота. Один из бойцов проблевался, пока обыскивал половину тела.

– Нежный какой, – сплюнул Туман, – убирать сам будешь.