72

Это большое помещение – наверное, даже огромный холл. Самый большой из тех, что мы проходили по пути. В центре у стены большое окно, почти от пола до потолка. Судя по виду оттуда – сейчас день. Я даже слышу вроде бы глухой шум машин из-за него..

В центре этого холла, недалеко от окна, расположены куча кресел. Кресел, стульев и прочей белиберды, которую, очевидно, натаскали с других участков Хоплеса. Посередине – замацанный серый ковер. И на креслах, и на ковре сидят люди.

Их штук 20, не меньше. Девчонки и парни, примерно поворовну – и все примерно того же возраста, что Ричи с Лютером. Не старше 17-ти, кто-то на вид даже помладше, но может это только кажется. Вид у них усталый, у кого-то даже раздраженный. Кто-то сидит, кто-то правда что-то делал, пока мы не вышли.

Но теперь замерли все. И таращатся на меня.

Так, будто я что-то вообще не с этой планеты. Неужели это только из-за часов на руке? Понимаю, что инстинктивно прикрыл их невзначай ладонью, потому пока увидит они их не могли. Что тогда их так поразило?

Какое-то время не слышно ничего, кроме глухого гула машин.

А следом одна девчонка, лет 17-ти с собранными длинными рыжими волосами на макушке, встает и претенциозно осведомляется у Рыжего, нахмурив брови:

– Это кто такой, Лютер?

Тот скрещивает руки на груди и вновь переводит на меня взгляд:

– Еще один хоплэт.

– Шутишь что ли? – лицо ее становится более жестким – думаешь, сейчас время?

– Делать мне больше нечего – злится он – или ты глазам своим уже не веришь? Видишь, стоит перед тобой, как чертово изваяние. И если тебя это всполошило – то приготовься удивляться еще дохрена количество раз, потому что это далеко не все.

Я мнусь и все еще прикрываю часы руками, хоть и не знаю, что в них такого ужасного.

Все взгляды вновь устремляются на меня и начинается настоящим человеческий галдеж. Среди обрывочного жужжания фраз, я чаще всего улавливая слова «хоплэт», «откуда» и «Они».

Они – это что-то новое, но так же не дает в целом никакой информации.

– Тихо все! – баритон Лютера эхом разносится по холлу и все мгновенно умолкают – заткнулись.

– Где вы его нашли? – уже другой парень.

– Я его нашел – Ричи важно делает шаг вперед, ближе ко мне, словно вставая рядом со своим трофеем, но не близко, дабы он его не покусал – в отсеке 24-А.

И вновь галдёж, стопорящий рассказ.

Лютеру приходится прикрикнуть на тех, кого он называется хоплэтами, еще пару раз, прежде чем в помещении воцаряется долгожданная тишина.

– Ричи – кивает он ему.

– Да, я нашел этого хрена в отсеке 24-А.

– Но как он туда попал? – другая девушка.

– Знаешь, что самое интересное, конфетка? – скалится Ричи и девчонка враждебно кривится – то, на хрен, что за десять минут до этого я делал там обход и им там даже не пахло! Твою мать, его там не было! А когда я возвращался – уже лежит там, чтоб его!

– Не может быть – бормочет один из парней.

– Не веришь? – с вызовом шипит Ричи – Ди подтвердит, она была со мной. Ди?

Девчонка, что все то время третьей стояли за их спинами, поправляет светлый локон и кивает:

– Да, его правда не было. Мы заметили его на пути обратно.

– Он еще был в отрубе – кивает Ричи – очухался при нас. И там пошло самое интересное.

– Хватит, Рич – тут же обрывает его Лютер – спасибо за рассказ.

– Я еще не закончил! – начинает пылить тот.

– Я сказал спасибо за рассказ, Рич, а теперь захлопни варежку, мать твою, и вернись на свое долбанное место, пока я тебе, на хрен, не помог.

Ричи сверкает глазами, но в итоге подчиняется ему.

– Спасибо – уже более спокойно говорит ему Лютер, словно ничего и не было.

Я все так же стою, глядя на ребят. Они все разные – по росту, весу, цвету коже и расе. Настолько, что и вообразить сложно. Но одно их объединяет – примерно одинаковый возраст. Интересно, я того же возраста, что и они? Или наоборот – и потому выгляжу еще подозрительнее?

– Хоплэт зовет себя Везучим – заявляет Лютер и по холлу проходятся приглушенные смешки.

– Лаки – поправляю я – это мое имя.

– Да мне плевать, чувак – теперь он вновь становится серьезным за одно пугающее мгновение – хоть мистер Мак-Дак.

– Везучий.. – слышу с одной стороны.

– Ага, походу удача его покинула.. – приглушенный гогот с другой.

– Везучему не повезло..

Но прямо ко мне не обращается никто. Даже смотрят лишь украдкой, стараясь не встречаться надолго взглядами.

– Заткнулись все! – вновь требует Лютер и все опять затыкаются.

Ага, теперь у меня нет сомнений – он главный не только в тандеме с Ричи. Судя по всему, он в принципе здесь самый главный, чем бы это «здесь» не было. Надо быть с ним поаккуратнее, пока не разберусь, что за фигня здесь творится.

– Значит, надо решить что с ним делать.

Он подходит ко мне и дергает за руку, заставляя поднять ее вверх и обнажить часы на запястье.

– У Везучего на руке часы. Это таймер, он поставлен с отчетом на 72 часа. Что будет по истечению этого времени – Везучий не знает. По крайней мере, так говорит. Кто их надел – он тоже не знает. Зато..

Лютер ловким движением сцепляет с меня часы и демонстрирует хоплэтам погасший экран, вызывая новую взбудораженную волну перешептываний.

– Зато мы знаем, что они не работают, если не касаются кожи Везучего. Но если мы надеваем их снова – он это проделывает – то они опять продолжают отсчет.

– А что, если их снять и все? Тогда отсчет не будет идти? – предлагает та рыжая девушка.

– Мы по-твоему совсем идиоты, Сью? – осведомляется Лютер – и не попробовали этого? Не канает. Часы продолжают отсчет, но только мы его не видим. На Везучем же – можем глядеть.

– Дерьмово – заявляет один из парней, и враждебно глядит на меня – а что, если этот таймер отсчитывает время до какой-то фигни? Что тогда делать?

– Ты хочешь, чтобы я тебе ответил? – злится Лютер – ты тупой или глухой? Я сказал – мы не знаем, что они отсчитывают и что с этим делать. А теперь заткни пасть и слушай дальше. Это не все.

Парень замолкает, продолжая недобро косится на меня.

Впрочем, добрых взглядов среди них мне сейчас сложно найти. Либо растерянные, либо враждебные, либо вообще не смотрят – но добрых ни одного. Типо, чтобы сочувствовали или что-то в этом роде.

– Мы не знаем, как Везучий попал в 24-А. Этот сектор давно исследован вдоль и поперек – выходов, как и входов, там нет. Даже для крысы – не говоря про эту шпалу – он вновь кивает на меня, хотя я не выше всех присутствующих.

– Но как-то попал – вновь вмешивается Ричи – этот сукин сын как-то там оказался. Что, если это те хрены запихали его сюда? Типо подсадного? Чтобы он все портил и в конечном итоге всех нас перебил, а?

– Ты совсем больной? – не выдерживаю я и жалею об этом. Ричи тут же замахивается на меня. Лютер оттаскивает его, но тот успевает дважды залепить мне затрещины:

– Не смей со мной так болтать, хрен собачий! Лютер, бога ради, клянусь его надо кинуть в чертов трап! В трап, мать твою!

Лютер дает ему подзатыльник:

– Хорош! Я сказал – остынь, Рич. Приди в себя и заткнись, или убирайся, пока мы не решим.

Я прикладываю ладонь к саднящей щеке. Этот парень точно псих. С ним связывайся-не связывайся – он все равно кидается, точно бойцовая дикая псина.

– Что он может еще испортить? – добавляет Лютер – я тоже не в восторге от этого хоплэта, но надо смотреть трезво. По-моему, глубже в дерьме нас не закапать?

– Ага, если не брать во внимание часики на его долбанной руке с обратном отсчетом – возмущенно цедит Ричи – и ты забыл рассказать ту интересную деталь, что этот говнюк знает, как устроено освещение в Хоплесе!

Вновь взбудораженная волна шептаний.

– Ага – самодовольно оглядев эффект, оказанный его словами, кивает Ричи – ублюдок знает, как оно здесь работает. Откуда интересно, если он просто один из нас? Я ни черта подобного не знаю, Лютер тоже. Может кто-то из вас в курсах, а?