Страница 8 из 17
– Лишь бы директор не узнал, что мы обсуждаем его любимые шахты в таком ключе. Но очень интересно, о чём они на самом деле ведут переговоры с Владиславом Васильевичем, – произнесла я последнюю обязательную реплику из сценария.
– Сами решат, – сказала как отрезала Саша, а сама тут же тихонечко прошептала на ухо: – Конкурента и топят. Нас, скорее всего, послали только для того, чтобы Три–Вэ по своим каналам пробил, чем на самом деле пахнет эта история. И поделился с нашим директором. Илья Андреевич волнуется, что там нечистая игра, а у него нет всей информации, – и уже громко: – Ой, смотри, какое платье. Пойдём, хочу примерить его.
Ох, что бы нам дали за эту сцену? Оскар вряд ли, но очень надеюсь, что и Золотую малину мы не заслужили. На мой взгляд, получилось достоверно. Саше, конечно, лучше было бы уточнить про слово «орудение». Или и не надо? В конце концов, она работает в компании, у которой несколько шахт по всему миру. Вполне могла нахвататься терминологии. Это я нервничаю.
А еще, чувствую себя по–идиотски. Вдруг за нами и не следит никто вовсе? Вот был бы номер!
Мы зашли в магазин с потрясающе яркой одеждой. В таком количестве она вызывала у меня исключительно неприятные ощущения, но Саша радостно сновала тут и там, отбирая ещё несколько платьев.
– Чтобы два раза не вставать, – пояснила она, улыбаясь.
Сразу видно любителя совершать покупки. Настроение тут же до небес. Глаза сияют, на щеках проступают ямочки, даже походка меняется. Порхает как бабочка. Но когда отрывает рот, жалит как пчела, да.
Не прошло и минуты, как с музыкальным перезвоном ожили дверные колокольчики. А вот и соглядатаи. Быстро работают, но недостаточно. Было бы желание, я бы уже сто тысяч раз передала что угодно, например, спрятав под подушку диванчика, стоявшего напротив моего сидения. Или в карман любого одеяния из имеющихся здесь с огромном количестве.
Интересно, как бы тогда они действовали?
И будут ли досматривать магазин или просто слушают наши с Сашей разговоры и потом докладывают Воеводину?
Чего всё–таки хочет добиться наш директор?
О Господи! Какая же я дура!
Нашего давнего конкурента, компанию Голдфилдс, нарочно разоряет кто–то сторонний. Кто–то, у кого есть для этого огромнейшие средства и возможности. У кого наилучшие информаторы, шпионы в высшем руководстве или секретариате. Кто привык действовать молниеносно и жестко, даже жестоко.
Неужели он подозревает Воеводина на самом деле? Нам сказал, что Владислав Васильевич сможет прояснить каким–либо образом эту ситуацию, выявив ещё одного игрока, о котором мы пока ни сном ни духом, а сам…
И если Голдфилдс – вершина айсберга, уж не наша ли компания следующая?
Думай, Саша, думай. Нас используют втёмную, но исполнять бездумно приказания – опасная затея. Два могущественных человека при необходимости всегда договорятся, а вот пешки идут в расход всегда в первую очередь.
Итак, кто же наш враг? Воеводин, разоряющий конкурента и угрожающий нашей стабильности, или третье лицо, которое может представлять опасность для всего рынка золотодобычи? Если «АВД Индастри» упустит рудник на Чукотке, нам с Сашей несдобровать.
Надеюсь, Владиславу Васильевичу донесут наш разговор на улице и он проверит данные по руднику ещё раз. Поддельные документы давно подготовлены и выглядят как самые настоящие. Люди, работающие над этим проектом, уже год, как трудятся на нынешнего собственника и не должны вызвать подозрения при смене власти. Запасная версия, если Воеводин всё–таки решит купить рудник, подготовлена.
А если он всё–таки нас разорит?
Не могу сказать, что мысль о разорении компании меня расстроила. Быть может, это сыграет лично мне на руку. Вдруг компанию со всеми её трудовыми контрактами перекупит куда более адекватный и порядочный человек, чем Илья Андреевич? Вдруг будет лучше?
Или хуже?
Жаль, нет никаких гарантий, а то, возможно, мне стоило бы подыграть конкурентам.
Но это, конечно, лишь пустые размышления. Предать Илью Андреевича я не посмею. В его власти судьба моей семьи. И здесь хочешь, не хочешь, а дуешь на воду.
Мне бы чуть больше информации!
Саша, как специалист по коммерческой части, гораздо лучше меня знает все эти нюансы на мировом рынке золота, но не расскажет ведь, как на самом деле обстоят дела.
– Могу ли я вам предложить что–нибудь из нашей новой коллекции? Юбку, платье, быть может, платок, – обратилась ко мне продавец.
– Нет, спасибо.
– Может, чай, кофе, воды? – настаивала она, отвлекая мой взгляд от мельтешащей среди цветной ткани коллеки.
– Нет, спасибо. Воды я сегодня напилась вдоволь.
– Пожалуйста, обращайтесь, если что–нибудь понадобится, я буду рядом, – включила режим тактичности продавец и испарилась.
Я же по привычке нырнула рукой в сумочку. Достала со дна любимую мятную конфету, положила в рот, прикрыла глаза от наслаждения. Единственная сладость, которую позволяю себе уже много лет. Свежее дыхание и одна сладкая калория – всё, что нужно для счастья. Иногда.
И я бы с удовольствием слопала огромный кусок шоколадного торта – заела стресс, – вот только нельзя. Массогабаритные характеристики своих шестерёнок, как любил называть сотрудников Илья Андреевич, были строго регламентированы. Он считал людей с кривыми ногами или оттопыренными ушами ошибкой природы, а лишний вес так вообще вызывал у него яростные спазмы и истерический визг. В здоровом теле здоровых дух – это про нас, его служащих. Несчастных, измученных бесконечной чередой новых правил мужчин и женщин, у которых каждое утро дёргается глаз, а к обеду – оба глаза, особенно если Илья Андреевич изволит прогуляться по предприятию и лично проинспектировать, всё ли в порядке, все ли трудятся без перерывов на болтовню и чай.
– Простите, где у вас мусорная корзина? – поинтересовалась у кассира, поднимаясь с мягкого фиолетового пуфа.
– Вот, пожалуйста, – указала за стойку девушка. – Если вам неудобно, давайте я сама…
– Не стоит.
Доверху наполненный «волшебной водичкой» господина Воеводина сосуд отправился в урну, с шорохом погрузившись в кассовые чеки. Кассир легонько кивнула и улыбнулась. Простой жест вежливости. Ни на что не намекающий. Естественный. Кажется, в магазине работают куда лучшие актёры, чем мы с Сашей. Видимо, давно шпионят для «АВД Индастри». Надеюсь, наши химики определят, что же мне подмешали.
Осталось дело за малым – связаться с шефом из гостиницы, а затем, до встречи с Воеводиным, умудриться сделать это ещё раз, но уже без шума и пыли и для настоящего доклада.
– Ну, как тебе? – Саша кружилась, показывая новое платье потрясающе глубокого синего цвета. – Мне кажется, довольно неплохо. И сидит хорошо.
– И снимать легко, – невпопад брякнула я, обратив внимание на одну–единственную скрепляющую всю эту синюю красоту пуговицу.
– Мне есть, что показать, – кивнула коллега так, словно я сделала ей комплимент. – Вдруг завтра моя очередь бестолково просиживать колени красивого мужчины?
Очаровательно улыбнувшись, притом в кои–то веки искренне, Саша пошла к кассе прямо в выбранном платье. Такое грех не выгулять сразу.
А я замерла от мысли, до чего мне будет неприятно это видеть. Жаркая истома от воспоминаний вчерашнего дня сменилась неприятным ощущением холода на коже.
«Нет, Аня, лучше сидеть в здравом уме и чистой памяти в кресле, чем едва понимающей, что происходит, но у него на коленях», – включил мозг программу поддержки.
Только почему так сжалось сердце?
«Отставить глупости! Он не для тебя. Думай о семье», – пытался достучаться здравый смысл.
О семье. Конечно, я буду думать о семье. Я всегда о ней думаю. Они – моё счастье и мой крест. Моя поддержка и ярмо. И я их люблю. Только их. И никого больше!
Дьявол Васильевич не заслуживает ни моей любви, ни моего уважения. Это совершенно очевидно.
Глава 4
Разговор с Ильей Андреевичем прошёл напряжённо, но, в целом, вполне удачно. Лучше, чем я ожидала. Он внимательно выслушал нас по очереди, задал по паре вопросов и отпустил.