Тосканская графиня

А парнишка ощупывал ее бедро все настойчивее. Продолжая без умолку болтать о каких-то пустяках, она освободилась от его назойливых лап и широко, насколько смогла, улыбнулась. Картина лежащего на земле старика и яростная злость на приставания этого подонка подстегивали ее к дальнейшим действиям. Идея четко оформилась у нее в голове; это вполне могло сработать, и, возможно, было ее единственным шансом. Парнишка продолжал пялиться на нее, и она, набравшись смелости, погладила его по щеке:

– Сейчас вернусь, только сбегаю в туалет.

Он окинул ее подозрительным взглядом.

Максин считала своей обязанностью всегда знать, где находится черный выход в любом баре, поскольку в любой момент может случиться так, что понадобится быстро исчезнуть. Ей вполне хватало ума обходить стороной район улицы Виа Тассо, где располагались штаб-квартиры нацистского руководства СС и гестапо. Отсюда до них как минимум сорок пять минут ходьбы. Максин выскользнула во дворик, миновала туалет, затем, обдирая руки, перелезла через невысокую стену в соседний дворик, перебралась через сломанный забор и оказалась в переулке, идущем параллельно улице. Забрав из тайника припрятанную сумку, поспешила к старику, помогла ему встать на ноги и узнала, на какой площади он живет. К счастью, та оказалась совсем близко к тому месту, куда направлялась Максин.

– Поторопимся, – горячо прошептала она. – Они могут вернуться.

Оба двинулись в путь, но старик едва волочил ослабшие ноги, издавая на каждом шагу жалобные стоны. Девушка пыталась его успокоить, но продвигались они ужасно медленно; свернув за угол на следующую улицу, она поняла, что ей повезло: это оказалась именно та, которая была ей нужна.

Вдруг за спиной раздался резкий окрик, гулко прокатившийся вдоль пустой улицы. Боже мой! Опять эти щенки. Неужели снова они?

Они прошли еще несколько домов и оказались перед палаццо с обычными здесь, обильно украшенными резьбой деревянными воротами, хотя и несколько более пышными, чем у большинства подобных зданий. Ей сюда? Этого она не знала, но наверняка искомое место находилось уже где-то близко.

Мальчишки следовали по пятам… делать нечего, она толкнула дверь. Слава богу, она открылась. Максин чуть ли не силой втащила за собой скулящего старика. Они оказались во внутреннем дворике, и девушка, спиной прислонившись к двери, ладонью закрыла спутнику рот. Старик часто и шумно дышал, слишком шумно, и смотрел на нее широко открытыми, умоляющими карими глазами – очевидно, не вполне уверенный, что и она не примется его избивать. Она помотала головой и, заслышав приближающиеся звуки тяжелых сапог, плотно стиснула губы.

С напряженными до предела нервами, Максин слышала, как, приближаясь к палаццо, трое молодых негодяев так яростно спорят, словно готовы перегрызть друг другу глотки. Один из них кричал, что надо вернуться, но главный утверждал, что беглецы точно пошли этой дорогой. Она стиснула зубы, услышав, какие мерзости с ней сулят сотворить, когда поймают. Долго ли она сумеет держать старика с зажатым ртом? Почуяв запах дыма – не просто тлетворного дыма, которым пропах весь Рим, – Максин затаила дыхание. Ага, парни закурили и, похоже, решили подождать, не попадется ли еще кто-нибудь, с кем можно от души «повеселиться». А может, догадываются, что она здесь, за дверью? Долго держать старика в вертикальном положении она не сможет, тем более удерживать его от криков и стонов. И сдвинуть его с места она боялась. На улице слишком тихо, их могли услышать.

От напряженного ожидания кровь стучала в висках Максин, отдаваясь в ушах, но она изо всех сил старалась дышать ровно и медленно. Прошло еще минут пять, и мальчишки наконец решили двигаться дальше.

Максин быстро перетащила старика через дворик к двери на первый этаж – ему удалось как-то объяснить, что это его собственная дверь. Им открыла женщина и, увидев на его потертом пальто кровь, а на лице – рассечения и синяки, издала сдавленный крик.

– Mio Dio![5] Я же говорила ему не выходить на улицу, когда стемнеет, но ведь это упрямый старый осел! Не знаю, как вас благодарить за то, что притащили его домой.

– Не стоит, – пробормотала Максин. – Вы, случайно, не знаете, где живут Роберто и Эльза Романо?

– Да тут, рядышком, в следующем доме. На последнем этаже.

Максин осторожно выбралась на улицу, вошла в соседнее здание и по мраморной лестнице поднялась на последний этаж.

Немцы захватили Рим 11 сентября. Они тут же заняли телефонный коммутатор и радиостанцию; бензин уже был в большом дефиците, люди боялись, что скоро отключат и электричество. Хотя Рим был объявлен «открытым городом» с обещанием, что центр военные занимать не станут, Максин своими глазами видела, что это не так, что солдаты маршируют и туда, и назад по Виа дель Корсо не иначе как для устрашения местного населения.

Дверь слегка приоткрылась. Девушка прошептала пароль, и уже немолодая женщина с начинающими седеть волосами впустила ее в темный коридор. Женщина сообщила, что ее зовут Эльза, и повела ее в комнату, освещенную только свечами и керосиновыми лампами. Несмотря на высоченные потолки и холод, в помещении оказалось довольно уютно. Максин почувствовала, что замерзла и вся дрожит. Когда-то, видно, это была великолепная комната, и хотя мебель в ней выглядела довольно ветхой и потертой, видно было, что некогда у обитателей деньги водились. Максин огляделась и увидела пять пар устремленных на нее прищуренных глаз. Ну разумеется, с первого раза эти люди доверять ей не станут.

– Здравствуйте, – сказала она, поставила на пол сумку и, завязав узлом волосы сзади, села на свободный стул у большого обеденного стола, на котором в беспорядке лежали скрепленные листы бумаги.

Женщина внимательно разглядывала ссадины на ее руках.

– Что у вас с руками? – спросила она.

Максин вытерла их о штаны.

– Ничего страшного. Извините за опоздание. Маленькая неприятность… но мне удалось отделаться. Меня зовут Максин. Я…

Она хотела уже объяснить, что с ней случилось, но вовремя спохватилась и решила помолчать.

Двое из собравшихся здесь мужчин и женщин кивнули.

Один из мужчин, весьма импозантный на вид, улыбнулся ей. Правда, когда он протянул ей руку и заговорил, она заметила, что рука у него дрожит.

– Меня зовут Роберто, я муж Эльзы. Это наша квартира. У вас самые превосходные рекомендации. Надеюсь, вас никто не видел?

В ответ Максин пробормотала что-то неразборчивое. Эльза держала себя спокойно и уверенно, но вот ее муж… продолжающими дрожать руками он взял со стола пачку бумаг. С улицы до слуха донеслась пулеметная очередь, и все обменялись тревожными взглядами.

Эльза спокойно покачала головой.

– Где-то далеко, – сказала она.

Возможно, и нет, но в голове у Максин промелькнула мысль, что это чертовски неплохо, что уже утром она покидает Рим и уезжает в Тоскану.

Роберто стал объяснять, что эти листовки, отпечатанные в подпольной типографии, подготовлены членами Комитета национального освобождения[6], в котором состоял и сам Роберто Романо.

– Мы организовали этот комитет, когда у Ворот Сан-Паоло[7] немцы разбили наши войска, защищавшие город, и объявили военное положение, – сказал он.

– А теперь, – продолжила Эльза, – мы распространяем новости с Лондонской радиостанции. Вы знаете, что это у нас запрещено?

Максин утвердительно кивнула.

– А еще в подпольных газетах «Унита» и «Италия либера» мы выпускаем сообщения о ходе партизанской борьбы.

– А где у вас типография?

– Эту информацию мы мало кому сообщаем.

Максин еще раз оглядела собравшихся, которые выглядели представителями образованных слоев общества, кроме, пожалуй, одного. Его длинные темные волосы и короткая щетина на небритых щеках свидетельствовали, что перед ней настоящий партизан, – правда, образу противоречил строгий костюм. Может, это бывший военный? Мужчина заметил, что она разглядывает его, вскинул брови и подмигнул. Она выдержала его взгляд. У него были замечательные глаза, цвета жженого сахара, в которых светился живой ум. Опасные, волнующие глаза, подумала она. Черты лица резкие, а еще она обратила внимание на прислоненную к его стулу палку. В Риме прячется так много пропавших людей, включая бежавших из лагеря британских военнопленных или пленных, отпущенных на свободу итальянскими военными, которые больше не воевали на стороне Германии. Этот человек сейчас, в свою очередь, внимательно разглядывал ее. И на спасшегося от плена британца он совсем не походил.

5

Боже мой! (ит.)

6

Комитет национального освобождения – итальянская подпольная общественно-политическая организация, созданная 9 сентября 1943 года в Риме по инициативе Итальянской коммунистической партии для координации деятельности всех политических сил с целью борьбы с фашизмом и освобождения Италии.

7

Ворота Сан-Паоло – ворота в Риме, являвшиеся частью Аврелиановой стены.