Книга четвертая. Угрюмый герой

С теми же людьми или представителями иных рас, что попадались на дорогах или лесных заимках, случалось тоже самое. При виде моей серой кожи и черных глаз следовало лишь две реакции — либо стрельба с криками, либо бегство. Последнее, в принципе, было бы очень неплохо, так как убегающие много чего бросали, но вот поднять я не мог даже спичек. Комбинация из «Шерифа» и «Нетерпимости законника» строго блюла мою моральную нравственную чистоту.

Я теперь понимал Должников, вынужденных из-за недостатка времени и средств грабить жителей мира Кендры. Оказаться в моей ситуации, но при этом с ежедневно усиливающейся пульсирующей болью, гонящей тебя как пса на поиски ихорника, которого можно убить… отвратительная судьба. Наверное, можно было даже счесть себя счастливчиком.

Приходилось выживать дикарем, периодически отбиваясь от волкоподобных хищников, проявлявших к пахучему мне искренний гастрономический интерес. Я убивал, разрывал туши с помощью пальцев рук, мы с Волди ели, а затем он ехал у меня на плечах дальше. Иногда мы выбирались на дорогу и следовали ей, иногда были вынуждены плутать, после бегства от очередной встречи с вооруженными и встревоженными разумными. Такое времяпрепровождение быстро начало негативно сказываться на моем характере, который и до всех этих пертурбаций был далеко не сахарным, но только вот проклятая «Нетерпимость законника» держала меня в ежовых рукавицах! От этого я зверел еще сильнее и предпринимал всё больше и больше попыток обмануть дурацкий «недостаток».

— Понимаешь, нет никаких законов, никакого кодекса, которому я подчиняюсь! — объяснял я потребляющему белку коту свои проблемы, — Нет! Оно работает… ну как совесть! Если я знаю, что человек… ну например тот, которого мы встретили позавчера у реки, если я знаю, что он просто обосрался с моего внешнего вида, то не могу его ограбить! Просто не могу. Нам с тобой, Волди, как назло, не встречаются преступники на горячем. С такими я могу делать что угодно, как и с их имуществом. Что? Те идиоты из кабака? Ну да, только вот я видел, чьи деньги тот волосатый идиот держал в руках. Это были деньги бармена. Это просто какая-то извращенная совесть…

Кот, тоже слегка озверевший от наших осенних приключений, лишь сочувственно вздыхал. Он был первым и единственным свидетелем того, как меня корёжило каждый раз, когда предпринимались попытки превозмочь внутренние установки. Зажигалки? Котелки? Ножи? Палатка?

Ха!!

Я даже пару углей не мог вытащить из костра разбежавшихся охотников, чтобы унести с собой!

Чудесное спасение быстро обернулось пасмурным промозглым адом, полным лишь ветра, бега по чавкающей грязи, холодом ночей, да печалью при виде истрепывающегося баула. Он, этот дурацкий баул, как и его бывшее содержимое, дарили сначала мне надежду на то, что смогу наткнуться на чьи-нибудь «ничейные» вещи. Сторожку с запасом продуктов для случайного путника, тайник, заначку, чьих хозяев я не буду знать…

Тщетно.

Чем дальше мы шли с Волди, тем мрачнее я становился. Нужно любым способом как можно быстрее вернуться в цивилизацию, пока у меня не начались проблемы с психикой. Любой человек, даже если он искусственно созданный гном, мутировавший в вообще какую-то лютую хрень, не приспособлен для одиночного существования. Более того, я был уверен в том, что как раз мне, неоднократно изменявшемуся, больше, чем любому нормальному существу нужно в общество.

Утро, когда мы встретили почтовый дилижанс, облепленный со всех сторон вооруженными мужчинами, с веселыми воплями раскачивающими стоящую закрытую повозку, стало одним из самых лучших в этой, уже третьей моей жизни.