Возвращение Кауранги

Так вот, Альберт Эйнштейн, который и предложил этот мысленный эксперимент, утверждал, что, находясь в кабине лифта, вы не сможете понять, за счет чего появляется ваш вес – за счет гравитации, то есть притяжения другого тела, или за счет инерции вашей собственной массы, сопротивляющейся ускорению. Гравитационная и инертная массы тела эквивалентны, и физические явления в обоих случаях проистекают одинаково – таков был вывод Эйнштейна.

Господа, имею честь сообщить вам, что в данном случае Эйнштейн ошибся! Хотя, справедливости ради, должен сказать, что для доказательства этого я воспользовался его же собственной теорией.

Не буду утомлять вас сугубо математическими рассуждениями, скажу лишь, что гравитационная и инертная массы тела не идентичны. В обычных условиях разница между ними столь пренебрежимо мала, что ее не могут уловить даже наши самые совершенные приборы. Но в определенных, причем искусственно созданных условиях, они могут отличаться друг от друга на порядки! И мне всего лишь удалось придумать, как технически создать такие условия. Это отражено и в названии, которое я дал двигателю – Delta G-I. Буквой «дельта» в математике обычно обозначают разницу между двумя величинами, G – это гравитация, а I – инерция. Таким образом, название можно расшифровать, как «двигатель, работающей на разнице между гравитацией и инерцией».

После включения двигателя, мой, обладающей гравитационной массой корабль, на очень короткое время потеряет инерцию, то есть перестанет сопротивляться ускорению, станет невесомым для своего двигателя. За это время он будет разогнан до скорости более полутора тысяч километров в секунду. Я же, находясь внутри корабля, буду испытывать силу тяжести чуть больше земной.

В зале раздались аплодисменты.

– Но почему же он такой огромный? И нельзя ли найти в нем место для второго члена экипажа, чтобы вам не было скучно в пути? – спросил председатель Еврокомиссии Камиль Кир Бахрам ибн Расим ибн Умар Хауд ас-Сахраи.

– Как это ни парадоксально, но действительно огромный размер корабля определяется ни чем иным, как несовершенством наших технологий. Ведь корабль, по сути – это гигантский конденсатор, способный накопить в себе электрический заряд чудовищной мощности. У нас пока что нет материалов, из которых мы могли бы построить конденсатор такой же емкости, но меньших размеров. Этим же объясняется и необходимость старта всего корабля с поверхности Земли – для его зарядки потребовалась мощность целой атомной электростанции, построенной в Сомали рядом с космодромом. Зарядить его в космосе мы бы не смогли.

Так что корабль на девяносто семь процентов – это движитель, а вся полезная нагрузка – оборудование, кабина пилота, жилой и лабораторный отсеки, запасы воздуха и пищи, топливо для околопланетных маневров, спускаемый и возвращаемый модуль – все это вместе взятое занимает оставшиеся три процента от его объема. Я бы и сам не отказался от хорошего попутчика, но для второго члена экипажа там просто нет места.

– А как решается проблема радиации? Как я вижу, на Euzeus нет массивных защитных экранов, которые понадобились американцам и китайцам для полета к Марсу, – спросил кто-то из депутатов.

– Да, радиационная защита пассивного типа нашему кораблю действительно не нужна. Проблема радиации решается им точно так же, как она решается планетой Земля – за счет мощного магнитного поля. Взгляните на модель. Вы видите, что корабль представляет собой огромную трубу с раструбами на обоих концах. Во время работы, двигатель генерирует циклическое магнитное поле, силовые линии которого выходят из кормового и входят в носовой раструб. Это поле и будет захватывать заряженные частицы солнечного ветра, направляя их внутрь трубы, где они будут ускоряться и выбрасываться, обеспечивая дополнительную реактивную тягу. Так что внешне движущийся корабль будет напоминать охваченное полярным сиянием яйцо. Человеческий взгляд, конечно, не сможет рассмотреть его на такой скорости, но мы надеемся зафиксировать картинку с помощью специальных зондов.

– Погодите, но если для достижения нулевой инертности корабля требуется моментальная разрядка накопленного в конденсаторе заряда, то как вы сможете отправиться в обратный путь? Ведь на Европе, насколько мне известно, еще нет атомной электростанции! – спросил другой депутат под смех зала.

– Отличный вопрос! Видите ли, тело, не обладающее инертной массой и двигающееся с такой скоростью, находится в настоящем океане энергии, который представляет собой вакуум. Да, да, вакуум – это сложнейшая гравитационно-энергетическая структура, свойства и законы которой мы только-только начинаем изучать. Пять лет назад научная коллаборация PITON провела уникальный эксперимент, благодаря чему было открыто явление так называемого вакуумного трения. Мы еще не понимаем до конца причин этого явления, но решили использовать его для повторной зарядки конденсатора во время движения. То есть, в пункт назначения – на орбиту Европы – Euzeus прибудет уже со вновь заряженным конденсатором.

– Я правильно понимаю, что все, о чем вы говорили, построено на чисто теоретических расчетах? – спросил Камиль Кир Бахрам ибн Расим ибн Умар Хауд ас-Сахраи. – На чем зиждется ваша уверенность в успехе?

– Да, правильно. У нас, естественно, не было возможности провести испытания полномасштабной модели корабля, потому что такие испытания стоили бы столько же, сколько и сам проект. Да, мы не разгоняли тело такой массы до скорости в половину процента световой и не заряжали конденсатор такой емкости трением о вакуум. Считайте, что мой полет и будет первым испытанием. Именно поэтому я и настоял на своем участии в миссии. Но, уверяю вас, тут нет никакого героизма. Все мы уверены в правильности расчетов. Так что все будет в порядке. Мы победим!

14. Эпицентр

Лис вышла на балкон с чашкой кофе и с удовольствием ощутила на лице прохладу раннего утра. Два светящихся шарика лениво плыли в небе. Иногда они перекидывались друг с другом молниями, порой сближались и будто обнимались искрящимися лапами, но потом расходились и продолжали свой путь в полной тишине. На фоне облаков было хорошо видно, что летят они против ветра.

Беспрецедентное нашествие шаровых молний продолжалось уже больше месяца. Их наблюдали по всему миру – от Австралии до Арктики, но самая большая их концентрация пришлась на Италию. Надо отдать должное правительству: после случая у полицейского управления, который, кстати сказать, положил конец массовым беспорядкам, связанным с убийством Адриена Квимбе, была быстро налажена система раннего предупреждения и оповещения населения, и люди точно знали, как действовать и куда бежать при появлении шара. Самую большую опасность представляли низколетящие объекты, но, к счастью, не все, а лишь достигшие в диаметре более полуметра. Молнии меньших размеров или взрывались со страшным треском, не причиняя вреда, или тихо-мирно уходили в землю, коснувшись любого заземленного устройства.

Высотные шаровые молнии, подобные тем двум, что наблюдала сейчас Лис, не представляли, по имеющимся данным, особой опасности для авиации. Но данных этих было еще маловато для окончательных выводов. Хотя уже были зафиксированы единичные случаи контакта шаровых молний с гражданскими и военными бортами, не повлекшие за собой никаких негативных последствий, диспетчеры меняли курсы самолетов при обнаружении шариков, что вызывало порой значительные сбои в расписаниях.

Меньше всего повезло беспилотной авиации, занимающей в основном эшелон от пятнадцати до ста пятнадцати метров. Для нее в Европе, да и по всему миру были введены жесточайшие ограничения, практически запретившие беспилотные пассажирские перевозки.

С первых же дней, когда стало ясно, что появление шаровых молний по всей планете приобрело массовый характер, один изобретатель – серб, и к тому же, как позже выяснилось, сумасшедший – завалил европейские правительства и СМИ письмами, в которых утверждал, что это природное явление является результатом активности некоего разумного инопланетного существа, имеющего бестелесную квантовую природу. Такие визиты, писал он, случались не раз на протяжении всей истории человечества, и их отголоски дошли до нас в мифах и легендах разных народов. Инопланетянин прибыл к нам непонятно откуда и неизвестно с какими целями, и пока не будет точно установлен мирный характер его миссии, его следует считать агрессором, а все явление – ни чем иным, как нашествием. С легкой руки этого серба слова «нашествие» и «визитеры» обосновались сначала в общественном поле, а потом просочились и в научную терминологию.