Рождение стрелка

Мара терпеть не могла эльфов. Эти вечно смотрящие на других свысока напыщенные уроды. Кичащиеся своими знаниями, но не желающие делиться даже крупицей этих, как они выражаются «великих знаний». Наверняка никаких таких знаний у них нет, а все, что есть, это безграничное самолюбие.

Одно хорошо, за все эти покатушки по эльфийским клоповникам ей удалось купить немало интересных книг. И то, что все эти книги были написаны людьми, еще больше убеждало ее в том, что медицина эльфов примитивна. Оно и неудивительно, учитывая то, что эльфы в этом плане гораздо крепче людей.

Правда, стоит упомянуть, что все это относится только к пустынным эльфам. В город к лесным эльфам их не пускали. Так, пообщались на площади перед их лесом и все. Но Мара точно знала, что лесные эльфы развлекаются у себя дома человеческими жертвоприношениями. Так что этот подвид эльфов ничем не лучше пустынных.

Книга, которую служанка читала, представляла собой медицинский трактат. Труд всей жизни какого-то давно мертвого лекаря. Мару не интересовал автор. Даже его имя, спроси кто прямо сейчас, она бы не смогла назвать. Несмотря на то, что оно было указано на обложке. Ее интересовали только новые знания, если таковые найдутся в этой книге.

После прочтения эту книгу будет ждать та же участь, что и сотни других, попавших ей в руки. Мара не могла позволить себе таскать за собой огромную библиотеку, но просто выбрасывать книги не хотела. Поэтому она стала сжигать их. Странное желание, появившееся из ниоткуда теперь всегда было с ней.

Это была не пиромания, нет. Что-то более изощренное, или даже извращенное. Ей нравилось смотреть, как пламя пожирает очередной кусочек информации. Иногда ей казалось, что она даже слышит полный боли стон, с которым страницы книги чернеют под натиском яростного пламени. И в тоже время, обычные дрова были для нее просто дровами, только книги были способны вызвать эти странные чувства.

Но главное ее желание было в другом. Мара была буквально одержима целительской магией. Излечить своего Господина, и стереть из его глаз эту вечную грусть. Вот какова была ее мечта и цель жизни.

Она знала, что Господин умирает. Пускай его организм сильнее человеческого, но даже он не сможет бороться вечно. Она многое знала о своем Господине, в том числе и то, что он пришелец из другого мира и вампир. Если бы это могло помочь, она, с радостью, отдала бы ему всю свою кровь. Однажды, она так и сказала, но господин только грустно улыбнулся. После чего сказал, что это ему не поможет.

Господин был болен еще до того, как спас ее. И за эти годы его самочувствие только ухудшалось, заставляя девушку переживать все больше и больше. Переживать, что она не успеет найти лекарство. Она запретила себе думать, что излечить Господина может оказаться невозможным. Лекарство должно быть, его просто не может не быть. Надо только искать. Искать, ставить опыты, экспериментировать. Нынешние маги уже давно расписались в собственном бессилии в борьбе с этой болезнью.

Целители в этом деле тоже помочь не могли. Самые сильные из них могли исцелить смертельную рану, прирастить отрубленную конечность, но победить эту болезнь не могли даже они. Так что оставалось надеяться на мудрость и знания магов прошлого или найти решение самостоятельно.

Ради этой цели она попросила обучить ее магии. Ведь без нужных знаний разобраться в магических книгах было невозможно. И Господин не отказал. Она училась со всем старанием, на которое только была способна, хоть и сама понимала, что магических способностей у нее нет. И тем радостней для нее стало осознание того, что она овладела одним из азов целительской магии, переливом энергии.

Это заклинание позволяло передать часть своей жизненной силы другому. И пускай, даже после кратковременного использования, она чувствовала себя как выжатый лимон, результат того стоил. Она смогла смягчить очередной приступ у Господина. И это лучше чего-либо другого говорило, что она на верном пути.

За годы, потраченные на изучение болезни и медицинских фолиантов, она смогла улучшить отвар, придуманный Господином. Но отвар только приглушал симптомы, замедляя течение болезни. Об излечении таким отваром речи не шло, но она не сдавалась. Господин ведь не сдался, хотя уже не одну ее жизнь борется с этим недугом, и она не сдастся. День, когда она сможет излечить Господина станет самым счастливым днем в ее жизни.

Шрамы опять начали болеть, похоже, что грядет еще одна буря, частое явление для этих мест. Мара была очень чувствительна к перемене погоды. Служанка надеялась, что в этот раз не придется переться так близко от бури. В прошлый раз вся алхимическая посуда по кабинету раскатилась. А чего ей стоило отвар для Господина приготовить, лучше не вспоминать.

Мара, с громким хлопком, закрыла книгу и, раздраженно, помассировала виски. Похоже, что автор этого произведения понимал в лекарстве еще меньше нее. Но, отчего-то, возомнил себя гением медицины и взялся обучать других. А свое незнание спрятал за высокопарными фразами и обилием не несущих никакого смысла терминов. Короче, очередная пустышка. Что ж, она с радостью посмотрит, как пламя проглотит это недоразумение.

Встав из-за стола, Мара подошла к алхимическому столу. Нужно начинать готовить отвар. Недавно у Господина снова был приступ, так что он еще слаб и много спит. Однако, отвар нужно принимать регулярно, так что ей придется разбудить его.

Алхимический стол представлял из себя не то чтобы стол, а скорее комод. У него были две распашные дверцы, запирающиеся на массивный крючок. На крышке комода, ставшей столешницей, расположилась горелка, надежно прибитая гвоздями. Помимо горелки, на столешнице торчало еще с десяток гвоздей, вбитых наполовину. Они располагались в строгом порядке, намекая на то, что находятся здесь не просто так.

Скинув крючок, Мара открыла дверцы комода. Внутри комод оказался разделен на множество разнокалиберных секций, каждая из которых была отведена под свой предмет. Похожим образом делают шкафы для винных бутылок. В самой большой секции лежал сундучок, который Мара вытащила на свет первым, и поставила наверх. Следом наверх отправились несколько колб разного размера и аптекарские весы.

Закрыв дверцы комода, Мара установила колбы на предназначенные для них места, аккурат между гвоздей. После чего на две трети наполнила самую большую колбу чистой водой из кувшина. Конечно, желательно использовать свежую воду, но таковую на корабле, висящего посреди Бездны, найти было проблематично.

Закончив с колбой, Мара открыла сундучок. Тот оказался наполовину заполнен различными мешочками с ярлычками. Найдя мешочек с углем, Мара вытащила оттуда черный комочек и положила на горелку. После чего подошла к своему столу, раскрыла книгу и вырвала оттуда несколько страниц. Скатав их в шарик, она положила его на уголек, щелкнула пальцами и вспыхнуло пламя. Амулеты-печи хоть и были удобнее, но Мара предпочитала пользоваться живым огнем, а не его имитацией.

Поставив на горелку колбу, Мара принялась отмерять нужные ингредиенты, пока закипала вода. Зелье состояло почти из полусотни порошков сушеных трав, большая часть которых была смертельно ядовитыми, но главным ингредиентом, делающим отвар хоть немного полезным, была кровь Господина. Она тоже лежала в сундучке, в маленькой скляночке, засунутой в мешочек с соломой, чтобы не разбилась. Крови нужно было совсем немного, крохотная капелька. Господин особым образом зачаровал ее, превращая в реагент.

Алхимия в этом мире была распространена практически повсеместно. Только в самых глухих деревушках нельзя было отыскать лавку алхимика или торговца зельями. Но вот до того, чтобы совместить алхимию с магией крови никто из них не додумался. Впрочем, такие развлечения прямой путь к обвинениям в запретной магии. Господин говорил, что запрет оправдан, так как человеческий организм недостаточно крепок для работы с магией крови. Обучить этому искусству Мару он отказался по той же причине.

Тем временем вода в колбе начала кипеть, а значит пришла пора засыпать первую порцию. Отвар готовился двумя порциями с разными ингредиентами, после чего их следовало охладить. Затем нужно их смешать и снова нагреть, но очень медленно. В итоге получится густой черный отвар, с мощным травянистым запахом.