Алерния. Война

– Какой ещё Дубок? – Вика с досадой посмотрелась в бронзовое зеркальце размером с тарелку – много ли там разглядишь? – и вздохнула. – Ты яснее можешь выражаться?

Юнта протянула полотенце – обычную льняную полосу ткани даже безо всякой вышивки.

– Так браконьер тот, – пояснила она. – С отрубленными пальцами. Которого ты у господина Ворда попросила отдать. С утра пораньше привели, сидит в цепях. Пахнет, как ты не любишь.

– А ты, значит, любишь? – хохотнула попаданка и пошла одеваться. – Есть, спать хочешь?

– Хочу, – кивнула Юнта. – И спать, и есть.

Вика показала глазами на стол, где со вчерашнего вечера остались разложены фрукты, ветчина и сыр и стоял нетронутый кувшинчик вина.

– Два гонга у тебя есть, и можешь в моей постели поваляться, мне уже больше не судьба, кажется, в неё вернуться.

Ночью опять шёл снег. Вика каждый раз, обнаружив на улице белый покров, радовалась ему в душе, словно родному. Правда, выпадало его пока с гулькин нос. Так что, даже пожелай она слепить снеговика, как в детстве – настоящего, с морковкой в качестве носа, со старым ведром на голове, – то ничего бы не получилось.

– Ты, что ли, Дубок? – Вика не смогла сдержаться, чтобы не поморщиться. Юнта была права на все сто – от браконьера даже не пахло, а смердело. В спёртом воздухе подземелий, как ни странно, смрад меньше ощущался, чем на свежем морозном воздухе. – Давно тут сидишь?

Браконьеру было лет тридцать-сорок, точнее пока было сложно сказать, настолько он оброс и покрылся грязью. Одежда его, хоть и довольно тёплая – из кожи и меха – изорвалась и истёрлась.

– Тебе-то чего, наёмница? Сижу и сижу. Да и не Дубок я больше, а Обрубок. – Он поднял руки, продемонстрировав отсутствующие пальцы. – Мешаю, что ли? Так это не ко мне вопросы.

Во дворе в такую рань сновали только слуги. За браконьером никто и не присматривал, что, в общем-то, было понятно – его ноги заковали в тяжёлые кандалы на очень короткой цепи: не набегаешься. Да и как из крепости бежать увечному?

– Вообще-то, я не наёмница, Дубок – или и вправду дать тебе погоняло Обрубок? – а твоя нанимательница. Только я заказывала себе знатока леса, гор и звериных троп, а не опустившегося вонючего, но дерзкого нахала. Я не пойму: тебе что, в самом деле хочется быть разрубленным на куски на потеху толпе? Скажи, если так. Я ведь мигом передам, чтобы тебя вернули туда, откуда привели. Ну?

Умирать мучительной смертью браконьер явно не хотел и отвёл глаза.

– Прости, – буркнул он. – Не знал. Мне вообще ничего не сказали. Выволокли из тюрьмы ещё до рассвета и пригнали сюда. Вот и сижу, мёрзну. – Браконьер вновь посмотрел на Вику. – Не покормили.

– Эй, иди сюда! – Вика позвала пожилую кухонную рабыню, выносившую в кучу мусора ворох каких-то старых тряпок.

К тому времени, когда «принцесса» Эрна вместе со своим коллегой, другом, наставником и любовником Флеммом соизволили проснуться, попаданка уже организовала помывку и питание своего нового служащего, потренировалась со своими бойцами и ребятами из дежурной смены замковых стражников, а заодно переговорила с десятником Оникаром насчёт выезда.

Всё необходимое для дальнейшего путешествия было сложено во вьюки ещё вчера вечером. Сегодня оставалось только навьючить лошадей – и можно трогаться.

– Давно? – уточнила Вика у Торика, нашедшего её возле кузни, где заканчивали перековку Эрниной лошади, и сообщившего, что его хозяин с госпожой магиней проснулись и ищут свою охранницу. – Из номера-то хоть вышли или ещё нежатся в постельке?

– Не вышли, но воду я им уже принёс, – улыбнулся раб.

Тарику не было ещё и четырнадцати, когда его купил Флемм. И с тех пор он служил бывшему декану, выполняя практически все работы по дому и во дворе – рабыня Зура до «Омоложения» Викой была так стара, что годилась только на то, чтобы бурчать на хозяина и ругать молодого слугу.

Познакомившись с этими рабами Флемма Орваля, Вика поняла его столь настойчивое стремление вернуть их – очень неплохие люди.

Сейчас Тарику было уже двадцать три года. Он был умён, приветлив, умел и расторопен. Да и внешне весьма привлекателен, Вике он понравился. Ну, не в смысле как парень девушке, а как человек.

Она уже заметила, что хоть и не считает подневольных людей вещами или скотиной, да и в прошлой своей жизни никогда снобкой не была, но, видимо, и в самом деле власть меняет любого. Теперь смотреть как на мужчину даже на такого привлекательного парня, как Тарик, она уже не могла. Ей виконта теперь подавай, не меньше. И желательно, чтобы тот был из Глена, и чтобы звали его Дебор.

– Ну, тогда пошли к нашим магистрам.

Вика приветливо попрощалась с кузнецом и его помощником и пошла рядом с рабом к гостевому дому.

– Вика, а зачем нам ещё этот беспалый браконьер? – спросила Эрна за завтраком. – С нами ведь десятник егерей пойдёт?

Стол на троих им накрыла Зура в комнате, где проживали оба магистра – Эрна и Флемм своих отношений уже не скрывали. Да и перед кем? Перед начальницей своей таиться, что ли? Так она раньше них самих об этом узнала.

В своём номере попаданка давала возможность подольше поспать Юнте – та заслужила; а от любезного приглашения коменданта позавтракать в штабе с офицерами крепости Эрна с подачи Вики отказалась, сославшись на необходимость обсудить дела в узком кругу.

– Да просто чтобы был, – пожала плечами Вика. – К тому же, считай, нас трое, наши слуги – тоже трое, четвёрка Миоки и десятник Оникар. Что получается? Одиннадцать. А счастливое число – двенадцать. Дюжина. Вот я и взяла этого бродягу.

– Прости, госпожа Вика, – уставился на неё Флемм. – Это по каким поверьям двенадцать – счастливое число? Я не…

– Тебе надо чувство юмора прокачать, Флемм. – Попаданка двузубой неудобной вилкой взяла с тарелки из-под носа Эрны приглянувшийся кусок буженины и с удовольствием откусила. – В моей… нашей команде ещё нет ни одного знатока дикой природы. Ты сам ещё не раз к нему с вопросами обратишься, гарантирую. И потом я котёнка хочу. Дубок поможет мне в поимке.

– Кого?

Магистр науки и магистр магии спросили одновременно. Эрна – та вообще чуть не подавилась.

– Котёнка, – повторила Вика. – Желательно пушистого. Но сойдёт любой. Ладно, не к спеху. Флемм, ты карту посмотрел? Понял, как я хочу пройти к Адаю?

Целью этого Викиного похода являлось граничившее с Датором Адайское герцогство королевства Фридланд. То самое, где второй год герцогиней была восемнадцатилетняя Жагета, дочь герцога Янинского и плод кровосмесительной связи – её родители были двоюродными братом и сестрой.

Даже на Земле в средневековую эпоху, где священники категорически возражали против браков между близкими родственниками, подобное в среде высшей аристократии случалось. А уж в этом-то мире, где церковь Единого вообще не вмешивалась в вопрос кровосмешения, как и в дела политики, подобные семейные узы возникали очень часто. С соответствующими рисками при деторождениях.

Несчастная Жагета родилась кривобокой и с наполовину парализованным лицом. Собственно, это уродство молодой владетельницы и легло в основу плана попаданки расширить влияние Ордена за пределы Датора и устроить одно из значимых комтурств практически в самом центре Алернии.

– Да, я понял уже, – кивнул Флемм. – Мы и в самом деле так срежем путь и заодно обойдём места боевых стычек герцогских отрядов. Только тропы в обход тракта несут не меньше опасности.

– Ах, Флемм, нам ли быть в печали по этому поводу? Наоборот, встречи с Насмешником мы сами будем искать. Я пообещала Оникару.

Магистры ещё были не в курсе печальной истории семьи десятника егерей, но сейчас Вика сочла нужным обоих в неё вкратце посвятить.

В этом мире не додумались с детства уродовать людей ради развлечения. В земном средневековье детей специально подолгу держали в маленьких ящиках, чтобы они не вырастали и становились горбатыми, или связывали им ножки в обхват толстых чурбаков, чтобы сделать их кривыми, или разрезали рты до ушей, создавая «смеющихся мальчиков» и «смеющихся девочек».