Разворот на восток

– Нашему Флоту, – сказал адмирал Ямамото, – будет прямо противопоказано даже приближаться к эпицентру того тайфуна, который через некоторое время раскрутится над Маньчжурией и Кореей. Наиболее разумным решением в такой ситуации было бы вывести основную часть Квантунской армии в Корею и на территорию Метрополии, чтобы уберечь наших солдат от гибели в уже обозначившихся клещах. Тогда мы могли бы еще потрепыхаться некоторое время. Но ты же, Минору-сан, знаешь наших генералов. Для них такое отступление еще до первого выстрела будет неприемлемым унижением, а еще они считают себя умнее каких-то там флотских…

– А сами без толку и смысла увязли в затяжной войне в Центральном Китае, где уже непонятно, кто, кого и зачем убивает, – сказал Минору Гэнда. – И это вместо обещанного Божественному Тэнно быстрого наступления тремя дивизиями, после которого должны были последовать мирные переговоры. Но даже если бы наши генералы были умнее, чем они есть на самом деле, и сумели бы правильно перегруппировать силы, разменяв территорию на качество позиций, то при обозначившемся перевесе сил это привело бы только лишь к затягиванию сопротивления, а отнюдь не к победе.

Адмирал Ямамото кивнул:

– Точно так же, как и наш флотский великий оборонительный периметр на Тихом океане. Рано или поздно янки прорвут его на всю глубину, захватят плацдармы в непосредственной близости от Метрополии и начнут готовить свою морскую пехоту к высадке на причалах Йокосуки. Я ведь уже говорил, что эта война с самого начала была обречена на поражение. Выиграть ее можно было только в случае начала внутренних неустройств у противника или при наличии управляемого оружия, когда ракетный снаряд ценой от силы в пару сотен тысяч долларов, с гарантией топит авианосец или линкор, на постройку которого ушло три-четыре года и двадцать-тридцать миллионов[4] долларов.

– Да, – согласился Минору Гэнда, – при наличии у нас такого оружия янки бросили бы карты, но его в нашем распоряжении, к сожалению, нет. Также мы не можем рассчитывать на то, что у русских или у янки случатся внутренние неустройства. Десять лет назад американцы тысячами дохли от голода, но так и не взялись за оружие, которое в их стране так же обычно, как у нас палочки для еды. О русских при этом речь вообще не идет, господин Сталин – это далеко не их последний царь Николай, и не допустит никаких беспорядков.

Адмирал Ямамото подумал, что на государственном арсенале в Йокосуке уже начали разработку проекта пилотируемого самолета-снаряда, но даже при самой большой спешке эта работа не имеет шансов быть законченной в срок. Русские раскрутят свой тайфун над Маньчжурией гораздо раньше, чем такие аппараты войдут в строй. К тому же одно дело атаковать линкор, авианосец, ну или хотя бы эсминец и совсем другое – танковую колонну, аэродром или пехоту на марше. При атаке наземной цели таким снарядом шума будет много, а толку мало. К тому же больше половины веса этого самолета-снаряда, построенного из бамбуковых реек и рисовой бумаги, будет занимать взрывчатка, а это значит, что такой самолет-снаряд бесполезно использовать против хорошо забронированных кораблей и бетонных оборонительных сооружений. На море его законными целями должны стать небронированные легкие крейсера, эсминцы и пароходы с десантом, а на суше – беззащитные жилые кварталы крупных городов, застроенные многоэтажными домами. Но атака гражданских целей только обозлит русских, а вот этого стране Ниппон не надо, по крайней мере, до тех пор, пока Божественный Тэнно не принял решение, что Японии и японцам лучше всего будет разбиться вдребезги.

Но вслух он этого говорить не стал.

– Единственное, что нас немного успокаивает, Минору-сан, – произнес адмирал Ямамото, – это отношение пришельцев из будущего и их большевистского императора к народам и, самое главное, к свергнутым властителям побежденных стран. Кому-то из бывших власть имущих дают благополучно убежать, кого-то оставляют при власти, и только самых глупых и упрямых уничтожают под корень.

– Мы, японцы, тоже достаточно упрямы… – заметил Минору Гэнда.

– Но только не в том случае, если имеем дело со стихийными явлениями или проявлением воли богов. Никто из нас не будет пытаться переупрямить извержение вулкана, тайфун или цунами.

– Исороку-сама, – поклонившись, почтительно произнес Минору Гэнда, – вы считаете, что в случае с русскими мы имеем дело с проявлением божественной воли?

– Вот именно, – сказал адмирал, – два года назад русские изнемогали под германским натиском, отбиваясь из последних сил, и потом вдруг оправились и стали одерживать одну победу за другой. Одновременно с этим переломом в окружении господина Сталина появились новые, никому не известные люди, после чего быстро начала меняться и внутренняя политика большевиков. При этом каждая попытка Гитлера восстановить положение приводила только к новым катастрофам для Германии. Но наибольшей его ошибкой стало обращение к демонам зла, благодаря чему его оппоненты, следуя советам свыше, сумели наложить свою руку на всю Европу, где их встречали как освободителей, а не как завоевателей. Я как раз и намереваюсь послать вас к этим людям потустороннего происхождения (о которых уже известно, что они не обманывают никого и ни в малейшей степени) с задачей договориться об управляемом ведении конфликта и его границах. Нам надо, чтобы по результатам вашего визита в Москву Божественный Тэнно смог принять решение: разбиваться стране Ниппон вдребезги, а ее народу погибнуть до последнего человека, или объявить капитуляцию по формальным обстоятельствам, как только упрямство наших генералов будет сломлено неумолимым натиском русских танковых армад. Мы хотели бы заключить тайные соглашения, которые обозначат границы конфликта, формулу гуманности, а также момент предполагаемой почетной капитуляции.

Минору Гэнда поклонился своему командующему и сказал:

– Я рад выполнить любое поручение нашего Божественного Тэнно, а потому готов отправиться в Москву немедленно, прямо из этого кабинета.

– Поезжайте, и да пребудет с вами милость богини Аматерасу, – сказал адмирал Ямамото, – жизнь и смерть нашей нации зависят от того, что вы привезете нам – отчаяние или надежду. И помните: времени у нас с каждым днем становится все меньше.

Часть 34. Операция «Бетельгейзе»

8 октября 1943 года, утро. Тунис, Бизерта.

Бизерта, место позора и бесславья русского флота, последний приют белой Черноморской эскадры. Тут до сих пор доживает свои дни колония из русских моряков и их семей. Древние как Мафусаилы трясущиеся старцы и молодая поросль, которая в двадцатом году, в момент бегства из России, еще пищала в колыбелях или даже не родилась. Потом, в конце двадцатых – начале тридцатых большая часть потерявших всякую надежду команд перебралась во Францию, остальные остались здесь, дожидаться неведомо чего. И дождались: сначала позора капитуляции сорокового года, а потом ноября сорок второго, когда Петен с Лавалем без боя сдали Тунис немцам под тыловую базу Африканского корпуса. Некоторые из русских белоэмигрантов ушли отсюда воевать с немцами к Деникину, другие же подались к Краснову и Шкуро. Первые в Советском Союзе любимы и овеяны бессмертной славой, вторых русский народ проклял и приговорил к забвению по методу товарища Герострата. Не было тут таких никогда. На сухопутных фронтах русскоговорящих деятелей в немецкой форме сразу оформляли в трибунал как изменников Родины и при минимальных формальностях ставили к стенке.

Собственно, Советскому Союзу не нужна ни сама Бизерта под военную базу, ни обитающие тут обломки мира «до без царя». Советская эскадра под командованием адмирала Ларионова прибыла сюда, потому что именно здесь стартует операция «Бетельгейзе», являющаяся заключительным этапом плана «генерал де ла Рэй». До недавних пор Виктор Сергеевич об этом плане был ни сном ни духом, но три дня назад в Таранто, куда его эскадра зашла ради пополнения запасов и отдыха личного состава, комиссар третьего ранга Антонова представила адмиралу из будущего очень интересного человека.

4

Назвав такие цены боевых кораблей, адмирал Ямамото опирался на довоенные данные. Авианосцы серии «Эссекс», строившиеся в ходе войны, обходились правительству США в семьдесят миллионов долларов.