Я ослушалась Дьявола

Вот только сам он, похоже, неожиданно воодушевлен этой беседой:

– Я буквально вчера слышал от друзей… не придал значения… На Бали есть мастер акупунктуры, к нему рвутся пары, мечтающие забеременеть. Если хочешь – можем сходить. Вряд ли это поможет, но…

– Да, конечно, – я киваю, а потом переглядываюсь с Лизой: ох и зря ты затронула эту тему, ох и зря…

Лиза и сама понимает, что ступила на опасную территорию, практически раскаленную лаву, а потому торопливо поднимается с места:

– Наверное, я пойду в свою часть виллы, помою фрукты и приготовлю травяной чай. Костя должен скоро проснуться.

– Осторожнее там, – говорит Давид. – Обещали сегодня ураган. Поэтому я и вернулся так рано.

Да уж. Ураган и вправду грядет. И это я не только о погоде.

Через час начинает накрапывать, небо темнеет и опускается низко, закрывая серой пеленой черный от волн океан, далекие раскаты грома обещают беспокойную ночь. К шести вечера дождь усиливается, гром приближается, а сильный ветер начинает трепать раскрытые настежь двери и ставни, так что мы с Давидом отправляемся закрывать их по всему дому, путаясь в белоснежных тюлевых занавесках.

– Останешься сегодня ночью со мной? – спрашивает неожиданно супруг, и я нервно сглатываю:

– Зачем, боишься грозы? – я пытаюсь пошутить, но он не оценивает:

– Хочу провести время со своей женой.

– Ладно, – я киваю. Что я еще могу ответить? Гордо отказаться, чтобы он просто снова изнасиловал меня? Лучше уж попытаюсь контролировать ситуацию. Может, все еще обойдется…

Ураган набирает силу, так что ужинаем мы при свечах – электричество отрубается. За окном гнутся пальмы. Жутковатое зрелище. В какой-то момент раздается грохот, звон стекла, а потом топот ног. В столовую вбегает перепуганная и мокрая от дождевых потоков Лиза:

– О господи! Две пальмы проломили крышу веранды и заблокировали дверь изнутри! Там остался Костя!

Мы с Давидом сразу вскакиваем и бросаемся за ней. Дверь на веранду и вправду не открывается снаружи, подпертая тяжелыми стволами. Деревянная крыша и часть стеклянной стены проломлены. Я подхожу к самому краю, чтобы выглянуть на улицу: две пальмы просто вырвало ветром из земли. Корни торчат во все стороны и тонут в пузырящихся лужах.

– Не поскользнись там! – кричит Давид, а сам уже разбегается, чтобы ударить в дверь плечом и выломать ее. С первого раза не получается, он потирает плечо и собирается пробовать снова. Я пытаюсь позвонить и вызвать спасательную бригаду, но из-за непогоды мобильной связи нет. Вай-фая тоже, чтобы через сайт вызвать отвечающих за виллу сотрудников.

Лиза, причитая, стучится в стенку:

– Костя! Костя, ты в порядке?! Сынок, ты жив?! Ответь маме!

– Отойдите, – командует Давид и снова таранит дверь своим мощным телом. В этот раз она трещит. Мужчина отступает и наваливается еще раз. Дверь наконец слетает с петель, и он быстро убирает ее в сторону, пока Лиза уже продирается внутрь через неожиданно возникшие посреди помещения заросли. Я лезу следом, путаясь полами сарафана в гигантских пальмовых листьях. Давид остается сзади, чтобы сбросить стволы с веранды.

Костя оказывается в полном порядке. От испуга он забился под кровать, но в остальном цел и невредим.

– Дядя Давид спас тебя… снова, – целуя сына, шепчет Лиза, которая, кажется, от радости и забыла, что я несколько часов назад рассказывала ей о побоях и изнасилованиях… Я вздыхаю, Костя бросается к Давиду, обнимая его за ноги и утыкаясь в колени, а мужчина треплет мальчишку по волосам.

9 глава. Насилие без насилия

– Давайте переждем ураган в центре дома, где более прочная крыша и нет стеклянных стен, – предлагает Давид, и мы с Лизой соглашаемся. Мысль и вправду разумная. Вчетвером мы перебираемся в центральную спальню – нашу с мужем. Там я достаю из шкафа банные полотенца и халаты, чтобы мы все могли немного обсохнуть и переодеться. У меня самой даже с кончиков волос стекает вода. Электричества по-прежнему нет, дождь льет непроглядной стеной, но зато шквалистый ветер постепенно начинает стихать, и пальмы за окном гнутся уже не так сильно.

– Как круто, правда? – уже позабывший о недавнем инциденте Костя радостно скачет по комнате босыми ногами, перебегает от окна к окну, пока Лиза без конца умоляет его держаться подальше от стекол:

– Сынок, прошу тебя, осторожнее!

Давид садится в углу спальни в плетеное кресло-качалку, забрасывая ногу на ногу, спиной ко всем. Я вижу, что у него подрагивают пальцы: он хочет выпить, и желательно чего-нибудь покрепче. Его раздражают эта суета и эта погода. Чтобы отвлечь его и избежать неприятных последствий, я присаживаюсь рядом, прямо на пол, и накрываю его ладонь своей:

– Спасибо. Ты поступил, как настоящий мужчина.

– А ты что, думала, я мог просто бросить его?! – огрызается муж. Я нервно сглатываю и качаю головой:

– Нет. Я знаю, что ты не мог бы иначе.

Он и вправду не мог бы – в случае с Костей так точно. Нужно признать: Давид испытывает к мальчику теплые чувства. Может быть, даже сожалеет, что это не его ребенок… Он много делает для моего брата. Оплачивает его медицинские счета, реабилитацию, вывозит его вот так вот к океану. И за это я ему по-настоящему благодарна, несмотря ни на что.

– Буря вроде стихает, – говорит Лиза еще спустя полчаса, нерешительно выглядывая в окно.

– Ветер почти прекратился, – киваю я. – Жаль только, дождь будет идти еще несколько часов. Бассейн, наверное, уже давно вышел из берегов.

– И слился с океаном? – спрашивает радостно Костя.

– И слился с океаном, – соглашается его мать.

– Можно посмотреть? Пожа-а-алуйста, мамочка!

– Утром, когда погода наладится, мой мальчик… Спасибо еще раз, Давид Кириллович! – благодарит Лиза. Мой муж хмыкает в ответ:

– Было бы обидно вылечить его от смертельной болезни, а потом потерять из-за какого-то балийского урагана.

– Да уж… Мы пойдем.

– Доброй ночи, – отзывается Давид.

– Доброй ночи, – говорю я.

Лиза с Костей уходят, и мы с мужем остаемся наедине.

– Наконец-то, – произносит он, а потом медленно встает, подходит к двери и закрывает ее на замок. – Это были утомительные полтора часа.

– Теперь можно ложиться спать, – говорю я шепотом. Мой супруг разворачивается ко мне и растягивает губы в ухмылке:

– Вроде бы, ты обещала остаться на ночь со мной.

– Я и так тут, – отвечаю я. Сегодня он трезв, а значит, вряд ли захочет набрасываться на меня и вдавливать лицом в подушку, как было в прошлый раз. Но не все ли равно? Ложиться под него трезвого – это еще хуже. Он может причинить удовольствие, заклеймить лаской, уничтожить нежными прикосновениями, выбить из меня весь воздух и все мысли сильными толчками, довести до оргазма…

Секс без любви, секс на грани отвращения, когда тело отзывается, а сердце нет, – это хуже насилия. По крайней мере, для меня.

Но у меня нет выбора. Еще хуже будет, если он напьется и начнет крушить тут все, напугает Костю или изобьет меня… Теперь я обязана беречься ради ребенка.

Он подходит ко мне вплотную и тянет за пояс моего банного халата. Под ним – только трусики и маечка. Я невольно ежусь от холода, покрываюсь мурашками, опускаю глаза, а он шепчет, обжигая мое лицо горячим дыханием:

– Неужели ты боишься меня?

– Нет, – я качаю головой. Не боюсь. Просто презираю.

Он молча раздевает меня, а потом снимает халат, штаны и майку с себя. Мое тело отзывается на его тело – тренированное и загорелое, и мне противно от самой себя. За тканью белья уже наливается кровью член, но я стараюсь не смотреть, цепляясь глазами за его глаза – зеленые, красивые и холодные. Он ухмыляется мне в губы, а потом целует, притягивая меня за талию, вжимая меня животом в свой пах. Мои руки безвольно повисают вдоль тела, а он целует, скользит языком по моим губам, умело, жестоко, беспощадно раскручивая мое изученное за семь лет тело на ответную реакцию. Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как грудь и низ живота наполняются непрошеным жаром, а он уже подхватывает меня на руки, чтобы уложить в постель, нависает сверху, скользит ладонями по обнаженному телу.