Страница 3 из 10
Шесть лет назад Давид оплатил лечение моего полуторамесячного двоюродного брата и продолжает финансировать все его медицинские потребности. Костя родился со спинально-мышечной атрофией и мог не дожить до трех лет: первоначальная терапия стоила больше двух миллионов долларов. Самое дорогое лекарство в мире. Тогда мы с Давидом были женаты всего полтора года, и это были хорошие времена: он не бил и не насиловал меня. Мне даже казалось, мы любим друг друга. И только потом все начало стремительно рушиться.
Он спас жизнь моего маленького брата – и возомнил себя богом. Это был первый звоночек. Я была благодарна – а он упивался этим, постепенно подсаживая меня на крючок своих незаконных сделок, заставляя подписывать бумаги, оформляя на меня недвижимость и оффшорные банковские счета.
Потом выяснилось, что он не может иметь собственных детей. Второй звоночек. Это сильно уязвило его мужское достоинство. Какое-то время он насиловал меня каждый месяц в дни возможного зачатия, надеясь, что я все-таки забеременею. Потом первый раз ударил. Начал напиваться.
Вот так дети – один спасенный и один, которому не суждено было родиться, – стали камнями преткновения в нашем жутком браке.
Потом все пошло как по накатанной дорожке, из года в год одно и то же: насилие, побои, алкоголь, ненависть… Но нельзя было рисковать репутацией порядочного семейного человека – и он держал меня при себе, на привязи, как шавку. Может быть, даже думал, что любит меня: в своей, извращенной манере. А я не могла уйти, связанная по рукам и ногам не только возможными тюремными сроками, но и страхом рисковать здоровьем больного брата.
Вот вам моя печальная история.
Как, нравится?
Накинув пальто поверх чистой футболки и засунув босые ноги в меховые сапоги, я выхожу во двор нашего дома. Там тихо, морозно и снежно. Дворник у нас один на весь элитный поселок, но сегодня у него был выходной, дорожки заснежены, а в саду и вовсе намело сугробов. Красиво. Долго не простоишь, но подышать и покурить пять минут можно. Я то бросаю, то курю снова. Сегодня без сигареты никак. Серый дымок закручивается спиралью и поднимается в черное небо, а на фасаде дома напротив радостно переливаются новогодние гирлянды. Я смотрю на них немигающим взглядом. У нас тоже есть иллюминация – но я отключила ее, проводив последних гостей. Праздничного настроения как-то нет. Да и вообще никакого настроения. Только пустота и отрешенность.
Выкурив половину сигареты, я вдруг понимаю, что меня снова начинает тошнить. Не успев ничего сообразить, я сгибаюсь напополам и выворачиваю содержимое желудка прямо на снег возле крыльца.
Что это со мной?!
Меня охватывают паника и смутные догадки. Я быстро тушу остаток сигареты подошвой, возвращаюсь в дом и шагаю прямиком в ванную комнату. Запираюсь на замок. В одном из выдвижных шкафчиков, заваленном прокладками и тампонами, я нахожу тест на беременность, вскрываю его и сажусь на унитаз.
Боже, пожалуйста, только не это…
Когда через несколько минут на тесте четко проявляется плюс, я затыкаю рот обеими руками, чтобы не закричать.
Немного успокоившись, я поднимаюсь в спальню и, открыв в смартфоне календарь, зачем-то лихорадочно сопоставляю график своего менструального цикла и график наших тайных встреч с Пашей… Да-да, мы видимся исключительно по заранее обговоренному плану, иначе нельзя: я просто уверена, что за мной следят. Обычно удается встречаться хотя бы раз в неделю, но в этот раз мы не виделись целый месяц…
Потом я отбрасываю телефон и закрываю лицо ладонями.
Господи, какие графики?! Какие планы?!
У меня есть только муж, который не может иметь детей, и любимый мужчина, который может и хочет… И я беременна. Какие тут могут быть варианты?!
Я набираю сообщение Паше:
«Я должна сказать тебе кое-что очень важное».
«Конечно, любимая, что случилось?»
«Кажется, я беременна».
«Ого… Ты ведь пьешь противозачаточные таблетки».
«Видимо, я когда-то пропустила день, не помню».
«Хреново».
«Ничего страшного, не переживай. Я избавлюсь от него».
«Что?! Ни в коем случае!»
«Паша… Ты же знаешь…»
«Приезжай завтра, пожалуйста. Пожалуйста, любимая! Поговорим. И не смей принимать такие решения без меня! Ты поняла меня?! Это и мой ребенок тоже, ясно?!»
«Да, любимый…»
Я убираю телефон и вздыхаю, пряча лицо в дрожащих ладонях.
Вот он, третий камень преткновения, третий ребенок. Один спасенный. Один нерожденный. И один – от другого мужчины.
Давид не простит меня. Он просто меня уничтожит. И не только меня – но и Пашу, и нашего малыша.
4 глава. Настоящая близость
На следующий день я просыпаюсь очень поздно, в два часа после полудня, измотанная и совершенно несчастная, словно и не отдыхала вовсе. Одно хорошо: несмотря на субботний день, Давид еще с утра уехал куда-то по рабочим делам и оставил записку, что не появится до самого вечера: «К ужину можно не ждать». Это значит, у меня действительно есть шанс внепланово съездить к Паше. Его теплые уютные объятия – все, что мне сейчас по-настоящему нужно.
Но перед этим необходимо разведать обстановку и убедиться, что поездка будет безопасной. Я спускаюсь вниз и обнаруживаю Зою, нашу домработницу, за чисткой ковра возле дивана.
– Его вырвало? – спрашиваю я будничным тоном.
– Нет, просто слюней напускал, пока спал, – так же буднично отвечает женщина. Она, как и я, терпеть не может нашего хозяина. – Доброе утро, Алина Алексеевна.
– Доброе утро, Зоя.
– Сварить вам кофе? Или яичницу сделать?
– Нет, спасибо, – улыбаюсь я. – Пожалуй, я прогуляюсь. Сегодня такая солнечная погода. Позавтракаю в каком-нибудь уютном кафе с видом на заснеженную Москву-реку.
– Звучит прекрасно, – женщина кивает.
– Не знаешь, Давид Кириллович уехал только с водителем или Влад тоже был с ними? – спрашиваю я осторожно.
– У Влада сегодня выходной, насколько мне известно…
– А, ясно, – я стараюсь ничем не выдать своей радости, а потому поспешно разворачиваюсь и отправляюсь в душ.
Там я наконец окончательно просыпаюсь и прихожу в себя. Мысль о беременности все еще кажется жуткой, но кровь в висках стучит уже не так сильно. Я знаю, что я не одинока: у меня есть любимый мужчина.
Прежде чем выйти из ванной комнаты, я встаю перед большим зеркалом полностью обнаженная и кладу обе ладони на живот. Пока ничего не видно, слишком рано. И в профиль тоже. Восхитительная плоскость. И даже соски не набухли. Я щупаю свою грудь с задумчивым, рассеянным видом. Но легкая, едва заметная тошнота напоминает: мне все это не приснилось. Я действительно жду ребенка… Не то время, не те обстоятельства, но так уж сложилось. Вот только готова ли я вообще стать матерью? Или это далекая, недоступная мне роль?
Я заказываю такси, а потом второе и третье. Как всегда, добираюсь до Паши с пересадками, а последние два дома и вовсе иду пешком, чтобы точно убедиться, что за мной никто не следит. Проверять, чтобы не было хвоста, – важное правило безопасности.
Из нашего элитного поселка ехать больше часа, учитывая пересадки – почти полтора. Паша живет в центре Москвы, в обычном многоквартирном доме, на седьмом этаже. Я поднимаюсь к нему на лифте, а он уже встречает меня в дверях, чтобы заключить в объятия и поцеловать в губы: крепко, но нежно. В его руках мое напряженное, истерзанное тело сразу расслабляется, как по щелчку… Я расплываюсь и отвечаю на его поцелуи.
– Как себя чувствуешь? – первым делом спрашивает он.
– Когда ты рядом – просто идеально, – отвечаю честно.
– Не укачало, пока ехала?
– Неа, – я мотаю головой.
– И не тошнит? – допытывается мужчина, и я смеюсь:
– Неа! Но я ужасно голодная, так что тебе придется меня накормить! И желательно чем-нибудь вкусным и необычным! Что думаешь насчет чипсов со сгущенкой?