Страница 10 из 198
Обстоятельства гибели Горской и особенно расследования этого убийства породили общую уверенность в причастности к нему КГБ, сотрудников которого раздражало дерзкое бесстрашие художницы на допросах и ее роль «заводилы» среди киевских шестидесятников.
На похоронах Аллы выступили ее друзья - Иван Гель, Евген Сверстюк, Олесь Сергиенко. Через год с небольшим все трое расплатились за смелые гражданские речи арестом. [22]
К концу 60-х гг. стало меньше публичных выступлений в защиту национальных прав, но интенсифицировались менее заметные на поверхности формы национально-демократического движения, прежде всего - самиздатская деятельность.
В начале 60-х годов украинский самиздат состоял главным образом из перепечаток стихов поэтов-шестидесятников, не опубликованных в советской печати или опубликованных в труднодоступных из-за малого тиража изданиях. В 1965 г. на обысках, проведенных у арестованных и в их окружении, самиздатский «улов» был очень бедным, что свидетельствует о слабом развитии самиздата. Лишь в единичных случаях находили одну-две статьи, чаще всего - анонимный памфлет «По поводу суда над Погружальским» о пожаре в украинском отделе киевской библиотеки. [23] Однако вскоре после арестов 1965 г. появился сборник В. Чорновила об этих арестах и книга И. Дзюбы «Интернационализм или русификация?», законченная в декабре 1965 г. Эти две работы стали наиболее популярными в украинском самиздате. Они были изданы за рубежом по-украински и на европейских языках и открыли украинскому зарубежью людей нового сопротивления, чуждых большинству эмигрантов своим отношением к социализму и марксизму, не без советских предрассудков, довольно невежественных относительно предшествующих стадий борьбы, но искренне любящих Украину и мужественно отстаивавших ее благо, как они его понимали.
Кроме книг Чорновила и Дзюбы, довольно широко распространились публицистические выступления С. Караванского, написанные в форме жалоб в соответствующие советские инстанции. Караванский приводил скрупулезные доказательства русификации Украины и полного несоответствия русификаторской политики партийным программным документам и советским законам. [24]
Во второй половине 60-х годов украинский самиздат обогатился статьями Е. Сверстюка («Собор в лесах»), В. Стуса («Место в бою или расправа?») в защиту И. Дзюбы, М. Брайчевского («Воссоединение или присоединение?» - об истории отношений Украины и России), Л. Плюща (писавшего под псевдонимами Лоза, Малоросс и др.) и В. Мороза. Последний, еще находясь в мордовском лагере, передал на волю «Репортаж из заповедника имени Берия», а освободившись написал статьи: «Среди снегов» (призывавшую к «апостольскому» служению Украине), «Дантон и Датон» и «Хроника сопротивления» - о разрушении украинской культуры и русификации. М. Осадчий по освобождении отдал в самиздат книгу «Бельмо» - автобиографическую повесть с описанием ареста, суда и лагерных лет. Довольно широко ходило в самиздате коллективное письмо творческой молодежи Днепропетровска, за которое получили лагерные сроки И. Сокульский, Кульчинский и Савченко. [25] Были запущены в самиздат описания процессов 30-х годов, в частности, суд над режиссером Л. Курбасом.
На русский язык одной из первых была переведена работа И. Дзюбы «Интернационализм или русификация?». Эта книга открыла украинское национальное движение москвичам, пережившим к тому времени события, во многом схожие с украинскими: в Москве только зародилось движение, которое впоследствии получило название правозащитного.
Кроме украинского, на Украине стал распространяться и русский самиздат - «Технология власти» Авторханова, произведения Солженицына и запись его исключения из Союза писателей, статья А. Сахарова «Размышления о прогрессе», запись судилища над Б. Пастернаком и др. Регулярно поступали на Украину выпуски «Хроники текущих событий» (см. главу «Правозащитное движение»). Систематический обмен самиздатом и информацией способствовали тому, что «Хроника», начиная с первых выпусков, регулярно помещала сообщения с Украины.
Наладился систематический обмен самиздатом между Украиной и Москвой. Леонид Плющ первым стал ездить в Москву специально за новыми самиздатскими работами и организовал их размножение в Киеве, а также перевод наиболее значительных произведений украинского самиздата на русский язык для передачи их в Москву.
Украинский самиздат не только «политизировался», но и стал в значительной степени профессиональным: в нем историки писали работы по истории, литераторы - по литературоведению и т.д. «Профессионализации» украинского самиздата способствовали появление и стабилизация слоя «кочегаров с высшим образованием». Этот слой составили специалисты, уволенные с работы за «национализм», освободившиеся политзаключенные, их родные и друзья. Обращение украинских интеллигентов, особенно гуманитариев, к физическому труду не было временным явлением - это становилось их многолетним, а то и пожизненным статусом. С каждым годом этой слой увеличивался за счет новых увольнений и закончивших сроки лагерников, возвращения же из этого слоя к квалифицированному интеллигентному труду были единичными.
«Кочегары с высшим образованием» являются потенциальными самиздатскими авторами из-за неимения другого выхода их творческим потребностям. Большинство их мечтает о серьезных научных занятиях, обмене мнениями с коллегами, об исследовательской работе по специальности хотя бы в свободное от зарабатывания на жизнь время.
В 1971 г., 22 мая, в то время, когда молодежь пошла к памятнику Шевченко, несколько безработных специалистов собрались на частной квартире на «шевченковский семинар», где читали подготовленные к этому дню свои работы: В. Сверстюк прочел статью «Шевченко - певец христианского всепрощения», И. Дзюба - об отношениях между Шевченко и русскими славянофилами, Л. Плющ - о «Молитве» Шевченко, М. Коцюбинская - исследования о языке и образах в поэзии Шевченко.
Зародилась мысль о постоянно действующей Академии украиноведения. Замысел этот был погребен арестами 1972 г. [26]