Побочные эффекты

– Алла Гурьевна, это Иван. Говорите со мной, ладно? Я все слышал.

– Да, так даже лучше, – согласилась Суркова. – В общем, в машине Олега найден обгоревший труп…

– Обгоревший?

– Видимо, после аварии произошло возгорание…

– Насколько сильно обгорело тело?

– Практически полностью.

– То есть установить личность невозможно?

– Судя по тому, что автомобиль принадлежал Олегу Князеву…

– Это ничего не значит, извините! Когда это произошло?

– Двое суток назад. Тело лежит в морге как невостребованное, а машину отогнали на стоянку девятого отдела полиции Красносельского района.

– Камера поблизости от места аварии есть?

– Никаких камер, но у нас имеется кое-что получше – свидетели, дальнобойщики.

– Так что же вы молчите! Они видели аварию?

– К несчастью, нет – проезжали мимо где-то в районе часа ночи и увидели пылающее авто. Они выскочили из кабины, схватили огнетушитель и попытались потушить пламя. К счастью, огнетушителей у них было два, поэтому им это удалось, но спасать уже было некого.

– А вторую машину…

– Они не видели.

– Экспертизу трупа проводили?

– Не сочли нужным, ведь причина смерти, по их мнению, очевидна!

– И каков план действий?

– Если ничего не делать, то будет так: Владимир Всеволодович востребует тело и захоронит его на свое усмотрение. Вы же понимаете, что в Красном Селе…

– Вы что-то делать намереваетесь, Алла Гурьевна?

– Я затребовала и тело, и машину – пусть наши эксперты поколдуют над ней, вдруг что-то нарисуется?

– Алла Гурьевна, вы уверены, что водитель – действительно Олег?

– В таких обстоятельствах…

– Когда труп будет у вас?

– Завтра утром. Я позвоню и скажу, когда можно подъехать… на опознание. Передайте Владимиру Всеволодовичу мои глубочайшие соболезнования, хорошо?

– Разумеется. Спасибо.

Гурнов отключился и посмотрел на Мономаха. Тот сидел неподвижно, зафиксировав взгляд в какой-то точке на стене.

– Мне очень жаль, – проговорил Гурнов, опускаясь на диван рядом с другом и кладя ему руку на плечо.

– Еще не известно, Олег ли это, – покачал головой Мономах.

Гурнов удивился: оказывается, приятель вполне адекватен и внимательно прислушивался к разговору, в то время как Ивану на какое-то время показалось, что он выпал из темы. И его недоверие понятно: любой на его месте отказался бы принять смерть родственника как данность!

– Тело сильно обгорело… – тоном, каким обычно разговаривают с расстроенными детьми, начал было Иван.

– Ты же патологоанатом, верно? – перебил Мономах. – Разве ты не можешь провести, как это там у вас называется… расширенную экспертизу ДНК.

– Для этого мне нужно увидеть тело, но я… понимаешь, боюсь, что это вряд ли будет возможно.

– Почему? Есть же кости, зубы?

Иван глубоко вздохнул. Он не знал, насколько трезво способен мыслить Мономах, чтобы объяснять ему тонкости подобной работы. Однако тот внимательно смотрел на него и, похоже, ответ напрашивался положительный.

– Смотри, – сказал он, – получить пригодные образцы ДНК из обгоревших костей можно, но при определенных условиях. К примеру, температура горения не должна превышать трехсот градусов, и время воздействия должно быть небольшим. В двигателе температура где-то девятьсот – тысяча сто градусов, на нее влияет давление цилиндров. А температура открытого огня, если топливом является бензин – восемьсот-девятьсот. Это очень много!

– То есть ДНК костей разрушается?

– Безвозвратно. Раньше считалось, что ее все же можно выделить, но… Матричная активность ДНК сохраняется почти неизменной при ста градусах в течение двух часов. При более высокой температуре она резко падает, и в кости с начальными признаками обугливания практически не определяется. Мы не знаем, как долго горела машина, пока дальнобойщики не потушили огонь, но главное – температура.

– Понятно. Ты взглянешь на… труп?

– Даже не сомневайся! Завтра с утра Суркова обещала позвонить, и мы поедем. Вместе, лады? Я сделаю все как надо!

– Это точно? – спросила Алла, делая операм знак рукой рассаживаться: когда они вошли, она разговаривала по телефону с экспертом, изучавшим останки автомобиля Олега Князева.

– Абсолютно, – уверенно ответил тот. – Возгорание началось не в двигателе, а в салоне. А еще мы обнаружили следы горючей жидкости.

– Получается, дело не в аварии?

– Нет, авария тоже имела место, только вот автомобиль загорелся не от удара.

– То есть это поджог?

– Однозначно!

– Что ж, спасибо, Юрий Петрович… Как думаете, можно определить, что за машина стала причиной аварии?

– Это определенно был большой внедорожник с кенгурятником спереди – им и ударили машину жертвы при практически лобовом столкновении.

– А цвет…

– Черный: мы обнаружили краску на вмятине в двери со стороны водителя – удивительно, но она оказалась почти не тронутой огнем! Похоже, у вас предумышленное убийство, Алла Гурьевна!

Повесив трубку, Алла посмотрела на сидящих вдоль стенки оперов. Их лица выражали любопытство.

– Это по нашему делу, Алла Гурьевна? – спросил Белкин, как всегда, не сдержав любопытства.

– Нет, это… по другому поводу, Александр, – ответила она, не намереваясь делиться с сотрудниками подробностями: время для этого еще не настало. – Давайте лучше к нашим баранам. Большинство из вас отчитались о проделанной работе, но кое о чем мы поговорить не успели. Начнем с вас, Антон: что говорят покупатели жилплощади пропавшей Дорошиной?

– Как мы и предполагали, они ничего про Анну не знают – купили квартиру у мужика. Бумаги вроде в порядке, но надо проверить нотариуса.

– Отлично, проверьте! А мужика-то вы нашли?

– В том-то и дело, что нет! У нас имеются его данные, но его местонахождение неизвестно – как в воду канул!

– Очень занимательно… – пробормотала Алла. – Вам не кажется, что в этом деле слишком много бесследно пропавших? Интересно, кто продал квартиру Анны мужику – она сама или там длиннющая цепочка «липовых» владельцев, передающих собственность из рук в руки со скоростью света?

– Думаю, второе, – хмыкнул Шеин. – Скорость и в самом деле впечатляет!

– Так поступают в том случае, когда спешат избавиться от жилья, сделку по которому можно оспорить, – кивнула Алла. – Чем длиннее цепочка, тем труднее ее размотать и доказать, что конечный владелец купил криминальное жилье!

– Как считаете, Алла Гурьевна, Дорошина жива?

– Давайте надеяться на лучшее. Сдается мне, тут действует не один человек – похоже на работу преступной группы – иначе просто невозможно провернуть такую аферу!

– Господи, да когда же это закончится?! – простонал Ахметов. – Куда ни плюнь – жилищные аферы! Неужели ничего нельзя с этим сделать, как-то защитить людей?

– Думаю, можно, – ответил на это Антон. – Просто это никому не нужно. Вернее, в этом не заинтересованы те, кто находится у власти: такое положение кому-то выгодно, сто пудов!

– Ну, не знаю, кому такое может быть выгодно… – вмешался было Белкин, но Алла решила, что сейчас не имеет желания выслушивать «авторитетное» мнение юнца по данному вопросу, а потому прервала дискуссию, грозившую перерасти в политический митинг.

– Давайте-ка вернемся к сути дела, товарищи! – громко сказала она. – Отец Серафим, с которым общалась Анна, рассказал мне кое-что интересное. После беседы с ним у меня создалось впечатление, что Дорошина, хоть и покрестилась и стала работать на благо церковной общины, все же не нашла там того, чего безуспешно искала после гибели родных. Она умна и образованна, вряд ли ее удовлетворяла роль обычной прихожанки. Отец Серафим сказал, что они частенько дискутировали на тему религии, и ему было интересно с ней беседовать. Также он упомянул некую женщину, в обществе которой видел Анну. Эта дама, по словам Серафима, не из его паствы, но каждый раз, когда он пытался поговорить с новенькой, она таинственным образом испарялась, очевидно, не имея желания с ним встречаться.