Страница 14 из 134
— Ничего себе! Ты ни словом не обмолвился, что всё так серьезно.
— А смысл? Чтобы еще и ты переживала? Мне Галки с лихвой хватило. После больницы к себе домой забрала, выхаживала, на реабилитации возила, а затем отвела к диетологу. Так что я теперь под полным Галкиным контролем: и мысли, и тело. Говорит, что если бы помер, не простила бы себе. Призналась, что все эти годы продолжала любить, даже несмотря на то, что была в курсе моих похождений! Да если б я знал, я… я к ней давно на коленях приполз бы! Столько лет жизни коту под хвост! Что ж вы, женщины, с нами делаете, что ж вы над нами так издеваетесь?!
— Так и вы с нами не особо церемонитесь… — Катя перевела взгляд в темноту за окном. — Я тоже хотела бы повернуть время вспять, но, увы…
— Кать, ты что, по Виталику страдаешь? — изумился Потюня. — Даже не думай, выбрось его из головы! Или у тебя что-то не так с Генрихом?
— С Генрихом, если не считать, что я его не люблю, все так: свадьба через четыре недели.
— Совсем не любишь? Ни капельки?.. — Веня откинулся на спинку стула, внимательно посмотрел на Катю и вздохнул: — Получается, это я виноват…
— Ты-то здесь при чем?
— При чем… При том, что он тогда тебя тоже искал. Просил сообщить, если узнаю, где ты… А тут Генрих со своей истерикой… В общем, кретин я, Кать.
— Ты о Ладышеве? — уточнила она и нервно усмехнулась. — Да он послал куда подальше и меня, и Марту, когда та еще не родилась!
— Не верю. Это какая-то ошибка. Я помню его голос…
— Отец тоже запомнил его голос, когда решился помощи попросить.
— Погоди… Ты что, даже не сама с ним разговаривала? Насколько я понял, он не знал, что ты беременна от него. Да, да! — горячо заверил Веня, поймав недоуменный взгляд Кати. — Ты и дальше можешь врать, что он — не отец. Но только не мне: я точно знаю, что это Ладышев!
Катя опустила голову. Повисла долгая пауза.
— Узнаю Проскурину, — нарушил молчание Потюня. — Упрямая, принципиальная. Как Евсееву я тебя не знал и пока не узнал. А вот Проскурину хорошо помню… Ладно, извини!
— Извиняю, — промолвила Катя. — Потому что будь я хоть Проскуриной, хоть Евсеевой, ты для меня был и остаешься другом. И ты не прав, Веня. Проскурина уже давно покинула бы это кафе.
— С гордо поднятой головой, — поддакнул тот. — Ладно, мне фиолетово, какая у тебя сейчас фамилия. Передо мной моя Катька, и этого достаточно. Подруга дней моих суровых… Неужели четыре года прошло, с тех пор как мы последний раз виделись в аэропорту? Не верю. Всё как вчера… Дочь хоть покажешь?
— Приезжай, познакомлю.
— А давай мы в воскресенье к вам в гости с Артурчиком нагрянем!
— С кем?
— С Артуром. Ну, с сыном моим. Третьим. Он сейчас в детдоме, мне его только по воскресеньям выдают.
— А вот с этого места по порядку… Как он там оказался?
— После того, как его мамашу доставили в роддом под сильным кайфом. Я-то надеялся, что она только пьет… Короче, врачи не знали, кого спасать — мать или ребенка. Мать в итоге спасли, а девочка мертвой родилась. Милиция поехала к ней домой, а там самый настоящий притон: и наркотики, и муж с дружками под кайфом… Артур тогда уже неделю у меня жил: мы с твоим адвокатом, Надеждой, документы собирали, чтобы ребенка со мной оставить. Карина особо не возражала, за круглую сумму готова была любые бумаги подписать. А тут такое дело… В общем, сейчас она в колонии. Прав родительских ее лишили, но и мне ребенка не отдают.
— Почему?
— Все потому же: официально я один, своего жилья нет.
— Подожди. Насколько я поняла, ты сейчас с Галей.
— С Галей… Только здесь полная засада: готова мне простить все что угодно, кроме нажитых без нее детей! — Веня нервно теребил салфетку. — А как я могу вычеркнуть из своей жизни Артура? И Денис к нему привязался: тайком от матери вместе со мной в детдом ездит. Но Галка даже слышать ничего не хочет! А у него день рождения скоро: семь лет. Надо как-то отметить. Даже не знаю, как Гале сказать… Так мы приедем к вам в воскресенье? Все парки уже обошли, на всех качелях перекатались…
— Конечно, приезжайте! Марта будет рада! Ее друзья далеко, а тут будет с кем поиграть. День рождения вчера был, так что даже заскучала к вечеру, что детей нет.
— Серьезно, что ли, день рождения? — не поверил Веня. — Это сколько же ей? Четыре?
Катя кивнула.
— Что-нибудь будете заказывать? — появился у столика замешкавшийся официант.
— Ты что хочешь? — уточнил Веня.
— Пожалуй, ничего, — окинув его выразительным взглядом, улыбнулась Катя.
— А вот это неправильно, надо перекусить. Иначе на ночь глядя такой жор нападет! Ладно, дам тебе контакт своего диетолога.
— Ну, спасибо! Ладно, уговорил: перекушу. Салат из овощей у вас есть?
— Без соли и специй, — добавил Потюня и обратился к официанту: — Два салата и воды.
— И чай зеленый…
— Два салата, бутылочку воды без газа, два зеленых чая без сахара, — захлопнул меню Веня. — А хочешь, я тебе о наших расскажу? Майков снова в программисты подался, сейчас в ЕРАМ Systems, Стрелка классной журналисткой стала…
— Даже не сомневалась!
— …И к какому выводу пришли? — спросил Ладышев, после того как вернулся в кабинет, но уже вместе с Поляченко.
Судя по раскрасневшимся лицам, обмен мнениями здесь шел жаркий.
— Внутри коллектива есть крот, — твердо произнес Красильников.
Шеф переглянулся с первым замом: выводы совпали.
— Крот… Жаргон у вас, как в крутом боевике, — усмехнулся Ладышев. — Дмитрий Александрович, на каком этапе… скажем так, злоумышленник мог вмешаться в процесс?
— Не в процессе сборки, это точно, — убежденно заявил главный инженер. — Иначе установки не прошли бы все этапы внутренних испытаний.
— Согласен, — вступил в разговор Андрей Леонидович. — Владимир Иванович, где и как долго хранится оборудование, прошедшее испытания? Поподробнее, пожалуйста.
— В помещении 14а или 14б. В зависимости от модификации. Пока не оформят всю документацию. Обычно день, не больше. Исключая пятницу. Тогда до понедельника могут простоять. Как только подготовят документы — оборудование упаковывают, пломбируют и перевозят в 15а. Как только оплатят — перебазируют в 15б и начинают готовить к отправке. 16 — резервное, — по-военному четко отрапортовал директор.
— То есть почти трое суток может стоять не упакованное… — Поляченко сделал пометку в блокноте. — Кто имеет доступ в 14а и 14б?
— Технический и коммерческий отделы. Ключи есть у всех начальников.
— Кто их может взять?
— Любой сотрудник. По мере необходимости.
— Это как-то фиксируется?
— Нет. Рабочий процесс.
Поляченко снова что-то пометил в блокноте.
— А в 15а и 15б?
— Тоже только коммерческий, другим там уже делать нечего, — уверенно сказал Красильников, но тут же поправился: — Еще грузчики и уборщицы, но у них своего ключа нет, в присутствии охраны всё делают.
— Понятно… Завтра к девяти утра подготовьте список всех, кто имеет доступ в помещения с готовой продукцией, — Андрей Леонидович захлопнул блокнот. — И еще. Никто из сотрудников не должен знать, что здесь обсуждалось.
— У вас все? — уточнил у него шеф. — Тогда на сегодня все свободны, кроме Андрея Леонидовича. До свидания!
Дождавшись, пока освободится кабинет, Ладышев встал, отодвинул дверцу встроенного шкафа, скрывавшего небольшой хозяйственный уголок.
— Кофе? Чай? — вставил он капсулу в кофеварку.
— Чай. Зеленый. Я и сам могу, — встал рядом Поляченко.
— Зеленого нет, закончился. Вот здесь, в желтой коробке, кофе без кофеина… И зачем Марина его купила? Как Зина ушла в декрет — того нет, этого нет…
— Я поговорю с Тоневой. Кстати, если заметил, ее фамилии в приказе нет — я подумал, что кто-то должен быть на связи. Пусть сидит на телефонах. И бухгалтерия пусть трудится, тем более что все на втором этаже. Ну а насчет Зины… намерена на работу выйти сразу после Нового Года, — позволил себе улыбнуться Андрей Леонидович.