Молчи о нас

– Уже получше. Поедем с ней к родителям ее на какое-то время, пусть успокоится.

– А сам?

– Думаю охранное агентство открыть. Так что, имей в виду, – поднимаю коробку со стола и ставлю ее на пол около двери. Накидываю куртку.

Быстро оббегаю взглядом кабинет, в котором провел несколько лет, но тоски не испытываю. Ни капли не жалею о принятом решении. Если бы здесь действительно заботились о правах человека – это одно, но если все идет через задницу – мне на хрен это не надо. Особенно, когда дело касается моей девочки, которая за прошлую ночь почти глаз не сомкнула.

Забираю коробку и выхожу в коридор.

– Тебе сильно досталось? – интересуюсь у Дена, потому что он действительно для нас немало сделал.

Парень только отмахивается.

– Что мне будет? – хмыкает равнодушно. – Отправили на задание под прикрытием. Жену Романова охранять.

– Серьезно? Этого, которого органы уже год пасут?

– Его.

Мда. Воронин постарался конечно.

– Давай осторожно там. Люди непростые. Если что-то нужно будет, дай знать.

Выходим на улицу и притормаживаем на крыльце. Ден улыбается, протянув мне руку, которую я крепко жму в ответ.

– Все будет нормально. Ты береги себя. И Машу свою тоже.

– И ты себя. Еще раз спасибо.

Не удержавшись, оба хлопаем друг друга по спинам. Все же найти настоящих людей в моем окружении не всегда легко. Так что мне повезло.

***

– Ну что, малыш, ты готова?

Маша нервно натягивает шапку на самые уши. Тут до дома минута, а она укутывается.

– Да. Все будет хорошо.

Говорит скорее для себя, чем для меня. Нервничаю ли я? Есть такое. Но скорее за Машку и ее реакцию. Иван мужик резкий, как бы чего не сболтнул такого, что бы ее расстроило.

– Все точно будет хорошо, – крепко сжимаю ледяные пальцы.

Маша вскидывает на меня свои синие омуты. Смотрю в них и воспаряю. С Машкой как будто жить по-новому начал. Не в рутине тонуть, а каждый день встречать так, словно он последний. И проживать так же. На полную. Потому что с ней рядом сердце бьется как ненормальное.

– Пойдем, – кивает мне и выбирается из машины.

Снег во дворе убран, машина тоже здесь. Значит, хозяева дома. Мы не предупреждали о приезде. Решили, что эффект неожиданности сгладит углы. Так себе, конечно, успокоение, но что уж поделать. Рубить значит рубить.

Тяну на себя ручку двери и пропускаю Машу внутрь.

Три года здесь не появлялся, а ощущение, будто вчера был. Именно здесь у нас все с Машей началось. Теперь это место кажется еще более особенным.

В доме как всегда ароматно пахнет жареным мясом, из зала орет телевизор, а наверху слышен смех Степана и его младшего брата.

– Вань, иди помоги, – доносится из кухни, пока Маша замирает на пороге.

Я торможу сзади. Краем глаза замечаю, как Иван выходит из зала, заходит в коридор и резко тормозит, увидев нас.

– Машка, – выпаливает, – да е-мое, так же можно и инфаркт схватить, – выдыхает, схватившись за сердце.

– Прости, – слышу, как Маша улыбается, а сам наблюдаю за Беловым.

Ни капли не поменялся. Кажется, время к нему благосклонно и это радует.

Иван клацает рукой по выключателю, а через секунду уже сжимает дочь в объятиях.

– Кто ж так делает? Предупреждать надо или стучаться хотя бы. Илона, – выкрикивает, едва не оглушив и Машу, и меня, – дети приехали, сюда дуй.

Дети… в принципе он прав. Официально только оформим…

Илона выглядывает из кухни и, тут же позабыв обо всем, выходит к нам, удивленно разводит руки и увлекает Машу в объятия.

– Дамир, – теперь обнимают и меня.

Внутри все вибрирует. И от напряжения, и от теплоты этой семейной, которой я сам был долгие годы лишен. И только благодаря Маше вспомнил каково это, когда тебя ждут.

– Иван, – хлопаю его по спине в ответ, а потом целую в щеку Илону.

Протягиваю хозяевам привезенные пакеты с продуктами.

– Ну он опять за свое, – всплеснув руками, Ивану ничего не остается, как забрать их и отнести на кухню, – ни черта меня не слушаешь, – ворчливо прилетает уже оттуда.

– Как вы тут оказались? Почему не позвонили? Я бы подготовилась, – суетится Илона, с любовью рассматривая поочередно то Машу то меня.

– Решили Новый Год у вас встретить, – произносит малышка, стаскивая с себя шапку и расстегивая пальто.

– Решили? – в интонации ее матери появляются вопросительные нотки, а взгляд становится внимательным, когда я помогаю Маше снять пальто.

– Да, мам, – медленно произносит моя девочка.

Илона прищуривается, переводя взгляд с меня на Машу и обратно. Иван как раз возвращается с кухни, когда я снимаю куртку и разуваюсь.

– Ну, что стоим? Входите. Рассказывайте, как вы так состыковались, чтобы приехать? Ты как, Дамир? – как всегда импульсивный Иван не замечает того, что уже успела заметить его жена. И сейчас пилит нас обоих взглядом.

Мы с Машей не сдвигаемся с места. Вижу, как она натягивается, заламывает пальцы, и чтобы больше не тянуть эту ситуацию, обхватываю ее руку своей и крепко сжимаю. Иван это замечает, мгновенно прекращая семенить.

Машины ногти впиваются мне в кожу, с такой силой она сдавливает мою руку.

– Пап, нам надо вам кое-что сказать.

Белов плотно губы сжимает. Уже и говорить ничего не надо. Он сам все понял.

– Это как понимать? – гремит его голос. – Дамир? – а взгляд расплавленной сталью перетекает на меня.

– Мы с Машей вместе, – отвечаю как есть.

– Вместе?

– Да.

– Это так ты за моей дочкой присмотрел?

– За ней не нужно присматривать. – Тут, конечно, вру, потому что находить приключения – это в стиле Маши, но имею в виду совсем другое. – Она у тебя довольно взрослая и умная. А вместе мы… потому что так сложилось.

По гневному лицу вижу, что принимать ситуацию быстро он не собирается.

– Что ж ты творишь, а? – выпаливает на выдохе, – Хочешь, чтобы мучилась она, да? А ты, Маша, куда смотришь? Думаешь вообще головой?

– Я люблю Дамира, пап.

– Я уволился, – поясняю ему ситуацию, потому что знаю, что вопрос моей работы для него стоит на первом месте.

Скривившись на Машкино признание, Иван снова возвращает внимание на меня.

– Уволился? Ты же никогда не собирался. С чего вдруг?

– Потому что Маша для меня оказалась важнее.

Илона складывает руки на груди и головой качает. Хоть тут легче. Кажется, хотя бы у нее мы нашли понимание. Маша тоже замечает, как мать с теплотой смотрит на нее, и благодарно улыбается в ответ.

Чувствую, как внутри все сводит от напряжения. Что ни говори, для меня одобрение Ивана тоже важно, хоть и не влияет ни на что. Но внутри понимаю, что хочу, чтобы «дети» так и остались детьми.

– Изверги, что ж творите, а? – чертыхается Иван и, махнув рукой, проталкивается между нами в зал.

Ободряюще сжимаю руку Маши. Она выглядит немного напуганной и бледной.

– Пойдем, не волнуйся.

Иван рывком достает из шкафа бутылку коньяка и рюмку. Молча наливает и тут же махом выпивает. Щурится, тяжело дыша.

– Пап, – пытается достучаться Маша, – ты же любишь Дамира. И меня тоже. Тебе даже привыкать ни к чему на надо. Для тебя изменится только то, что Дамир теперь будет бывать здесь чаще.

– Удивили так удивили, – будто не слыша дочери, Белов опирается ладонями на стол. – Вот, а я говорил, что тебе в столицу ехать не надо. Как чувствовал же.

– Иван, пойдем поговорим, – предлагаю, видя, что ему нужно выговориться, а при жене и дочери он этого делать не хочет. – Я все объясню.

Белов смотрит на меня несколько долгих секунд, а потом цокает.

– Объяснит он. Что уж тут говорить?! Как будто ты поменяешь свое мнение, и эта упертая тоже.

Смотрю на него и начинаю улыбаться, потому что понимаю, что поезд тронулся, долго не простояв. Скашиваю взгляд на Машу. Любимые губы тоже расплываются в улыбке.

– Пап, – тянет малышка, – не поменяем, – подтверждает его же слова, заставляя Белова только глаза закатить.